– Банк «АПК» хотел бы приобрести участок под строительство большого пансионата для сотрудников сибирских отделений. Разумеется, часть путевок будет реализовываться через коммерческий отдел всем желающим, так что жители Вербицка и любых других городов тоже будут иметь возможность там отдыхать. Нам поручено выяснить, есть ли в окрестностях города подходящие участки, кто их владелец, какова цена и вообще существует ли возможность их приобрести. Кроме того, мы должны прояснить вопрос с рабочей силой, то есть с трудовыми ресурсами, с транспортными коммуникациями, со всей инфраструктурой. Ну и, сами понимаете, немаловажным является криминальная ситуация в городе. Банк крайне не хотел бы оказаться в эпицентре каких бы то ни было разборок. Поэтому, если правовой статус тех участков, которые покажутся нам подходящими, будет вызывать сомнения, банк откажется от намерения строить в Вербицком районе и поищет возможности для организации пансионата в другом месте. – Под правовым статусом участка вы понимаете… Баев выжидающе глянул на Короткова. Настю, стоявшую молча, он будто бы вообще не замечал. – Именно так, Игорь Валерьевич. И сугубо правовую сторону, отраженную в официальных документах, и оперативную информацию, касающуюся наличия интересов преступных группировок. Если мы и попросим вас о помощи, то только в этой части. Думаю, у вас найдутся сотрудники, которые владеют информацией и смогут нас просветить хотя бы в самых общих чертах. – И это все? – недоверчиво спросил полковник. – И это все, – твердо ответил Коротков. – А, нет, обманул я вас, не все. Еще у нас просьба от нашего бывшего коллеги найти его товарища и передать ему овеществленный привет. С этими словами он показал на весьма выразительной формы пакет, который держал в руке. Содержимое пакета недвусмысленно звякнуло. – Этот товарищ работает у нас? – Да. Майор Егоров, бывший начальник убойного. Глаза полковника Баева едва заметно сощурились. – Бывший, бывший… Знаю такого. И подарок, как я понимаю, тематический. Сами будете искать или помощь нужна? – Или мы не сыщики? – широко улыбнулся Коротков. – Хоть и бывшие. И осекся, почувствовав едва заметный тычок локтем. – Нужна, товарищ полковник, – сказала Настя. – Мы здесь никого не знаем. И даже не знаем, где у вас что находится. Будем благодарны, если нам кто-нибудь посодействует в поисках майора Егорова. Глаза Баева, когда он посмотрел на Настю, были напряженными, а взгляд тяжелым. Полковник снял трубку, позвонил в дежурную часть, спросил, где Егоров. Оказалось, что майор на месте. – Убойный отдел в левом крыле, второй этаж, там найдете. Если возникнут проблемы или вопросы – обращайтесь. – Спасибо, Игорь Валерьевич. Всего доброго. Сержант в приемной толково объяснил, как пройти внутренними переходами в левое крыло и в каких именно кабинетах второго этажа сидят сотрудники убойного отдела. Выяснилось, что любовь к замысловатой архитектуре была свойственна и тем, кто строил здание УВД. Впрочем, возможно, у проектов гостиницы и этого здания был один и тот же автор. – И что это было? – сердито спросил Коротков, когда они покинули приемную и двинулись по указанному маршруту. – Мы же договорились, что разговор веду только я, а ты изображаешь тупого статиста, чтобы не раздражать женоненавистников. – Юр, не кипятись, – миролюбиво ответила Настя. – Мы договорились никак не давать понять, что мы готовились к поездке. Мы договорились делать вид, что мы правильные, но не сильно умные и ловкие. Именно поэтому мы с тобой решили поставить Баева в известность о том, что нам нужно найти Егорова и передать ему подарок. Чтобы никто потом не удивлялся, что мы вообще с ним знакомы и общаемся. У нас же есть телефон Егорова, мы могли просто позвонить ему. Но в рамках того, что мы правильные, но не сильно ловкие, нам следует именно просить помочь его найти, а не рассказывать Баеву, какие мы с тобой крутые сыщики. И все УВД должно знать, что мы с тобой его искали как обычные люди с улицы. Пусть Баев спит спокойно и знает, что мы давно уже не сыщики и все навыки растеряли, если они у нас и были когда-то. – Ну давай хоть сейчас этому Егорову позвоним, может, его на месте и нет, вышел куда-нибудь или вообще ушел, пока мы до него добираемся. – Нет, – Настя помотала головой, – нельзя. А вдруг он не один в кабинете? Не нужно, чтобы кто-то слышал, как он с нами разговаривает, пока мы с ним официально не познакомились. Какому начальнику понравится, что его подчиненный в обход руководства общается с непонятными людьми из столицы? Только подставим мужика. А так – все официально, с ведома Баева. В кабинете с табличкой, извещавшей, что здесь находится начальник убойного отдела, они Егорова искать и не пытались, а из остальных дверей открытой оказалась лишь одна. Именно за ней и обнаружился бывший начальник, а ныне старший опер отдела по раскрытию убийств Виктор Егоров. Был он высоким, морщинистым и изможденно-худым, какими частенько бывают сильно пьющие люди. Возраст, если верить дяде Назару, у него был далеко не пенсионный, но выглядел майор стариком. Сидел он развалившись на стуле, в полном одиночестве, и звук быстро задвигаемого ящика стола не оставлял ни малейших сомнений в том, какому занятию Егоров предавался на рабочем месте. – От дяди Назара? – равнодушно переспросил он. – Ага, ну давайте, проходите. Содержимое пакета с подарком его удовлетворило, глаза маслено блеснули, он тут же запер изнутри дверь кабинета, достал стаканы и предложил «принять за знакомство». Настя уклонилась, выразив полную готовность чокнуться с мужчинами кружкой с чаем, а Короткову пришлось принимать огонь на себя, ибо отказываться было никак нельзя. – До полковников дослужились, – с пьяной завистью тянул Егоров, – конечно, у вас там в столицах-то все проще, народу служит в полиции – тьма, всем места хватает, и звания раздавать не жалко. Когда я пацаном был, генералов в милиции на всю страну было – по пальцам можно пересчитать, а сейчас их в одной только Москве как собак нерезаных. Мне вот ничего уже не светит, так и выйду на пенсию майором. Вам, небось, уже шепнули, что меня с должности начальника отдела выперли, в виде большого одолжения старшим опером оставили в моем же отделе. Народ весь разбежался, работать никто не хочет, все хотят только деньги получать, а убийства раскрывать никому теперь не интересно. А какой может быть интерес, если вон человека обокрали, а он даже заяву не подает, потому что ему размер ущерба – тьфу и три копейки, а я, между прочим, на такие деньги мог бы несколько лет жить как человек. – Богатые у вас потерпевшие, – заметила Настя. – А откуда же вы узнали, что его обокрали, если он заяву не подавал? Неужто кто-то явку с повинной написал? – Да прям! – фыркнул Егоров. – Сибиряки, чтобы вы знали, народ упертый, сами никогда не сдадутся, пока их совсем уж в угол не загонишь, да и там еще царапаться будут до последнего. А вон, гляньте, в углу чемодан стоит, вот его и уперли у кого-то. Бомж на вокзале у зазевавшегося пассажира позаимствовал, утащил к себе в норку, а открыть не смог, замок там кодовый. Подручного инструмента, видать, не оказалось, он решил проблему завтра порешать, а сегодня еще попьянствовать, сели они с дружком за бутылочкой, посидели, выпили, поговорили, потом добавили политуры какой-то, у дружка-собутыльника крышу-то и снесло. Приговорил он товарища своего боевого, черепушку ему раскроил, расстроился сильно и заснул тут же. Там его и повязали, прямо на месте. И чемодан забрали. Убивец протрезвел, в душегубстве сознался, а про чемодан ничего сказать не может. Дружок ему похвалился, что, мол, разжился чемоданом, надо бы вскрыть, только аккуратненько, чтобы не покоцать, а то сбыть потом не удастся. А у кого украл, когда украл – ничего не знает. Мы все ждали, что терпила объявится, а его нет и нет. – И давно нет? – с любопытством спросила Настя. – Да уж недели три. – А вы чемодан открыли? – Ну само собой! А как иначе? Только никаких документов там не оказалось. И вообще ни одного предмета, по которому можно установить личность владельца. Только вещи, одежда там, туалетные принадлежности, короче, стандартный набор командированного. – Можно, я посмотрю? – Да смотри, жалко, что ли! Так он и стоит тут в кабинете, все до камеры вещдоков не донесем. Настя подошла к стоящему в углу чемодану и сразу увидела логотип известного на весь мир бренда. Она примерно представляла себе, сколько может стоить такой чемоданчик. Значит, владелец – человек отнюдь не бедный. Куда же он делся? Почему не заявил о краже? Если сам чемодан и все его содержимое не представляет для него никакой ценности, значит, это человек не просто небедный, а очень-очень небедный. – Может, его уже в живых нет? – предположила она. – Потому и не заявил. – Искали. – Егоров допил содержимое стакана и подлил себе еще. – Все трупы в морге перешерстили, не только неопознанные, но вообще все, каждого к этому чемодану примеряли. Никто не подошел. – А в соседних городах? Может, потерпевший не местный житель? – Да тоже запросы рассылали, ничего не нарыли. Нет, вот ты представь: если продать этот чемодан и все, что в него напихано, то нормальному человеку вроде меня можно безбедно жить и не работать, а кому-то такие деньжищи – грязь из-под ногтей. И где справедливость? – Нигде, – вздохнула Настя. – Справедливости вообще нигде нет, а в Москве особенно. Можно, я открою чемодан? Мне просто любопытно. – Да открывай, мне-то что. Только не умыкни чего-нибудь, – хитро улыбнувшись, добавил Егоров. – Хотя там же все мужское, тебе без надобности. Если что стянешь – имей в виду, все осмотрено и в опись включено, а опись у меня в сейфе, так что все равно узнаю. Пока Коротков умело поддерживал разговор об отсутствии в подлунном мире добра, ума и справедливости, Настя положила стоящий на колесиках чемодан на пол и расстегнула молнию. Одежда – джинсы, брюки, джемпера, рубашки, футболки, носки, трусы. Две пары обуви сорок второго размера в бежевых матерчатых мешочках. Домашние тапочки в отдельном пакетике. Шарф, вязаная шапочка. Несессер из натуральной кожи с мужскими туалетными принадлежностями. Бумажник, совершенно пустой. И прочие нужные, полезные, но абсолютно невыразительные предметы. – Бумажник пустой, – заметила она вслух. – В нем что-нибудь было? Вообще-то странно, что человек возит бумажник в чемодане. Обычно его кладут вместе с документами или в сумку, или в карман. Но уж никак не в чемодан. Егоров обиженно нахмурился. – Думаешь, если кругом тайга, так тут все воры? Пустой он был, с самого начала пустой. Я тогда и подумал, что, видать, он с этим бумажником ехал, потом купил себе новый, в него деньги переложил и в карман спрятал, а старый жалко было выбрасывать, вот он его и сунул в чемодан. – Прости, Витя, не хотела тебя обижать. Просто подумала вслух. Слушай, а что это за разговоры про убитых экологов? Их даже в Москве слышно. – Да хрень полная! – с досадой произнес Егоров. – Можно подумать, у вас в Москве мокрых висяков нет. – Есть, конечно, – засмеялся Коротков. – Они всюду есть. Это справедливости нигде нет, а вот мокрых висяков всюду навалом. Так что с экологами-то? – А тебе зачем? – с подозрением спросил майор. – Ты ж вроде как от банка приехал, а не с проверкой из главка. – Так именно потому, что от банка! Нам же пансионат строить надо, а какой может быть пансионат в районе с плохой экологией? Это у вас по бумажкам все чистенько, а раз экологов убивают, значит, они чего-то накопали про экологическую обстановку. Логично? – Да иди ты со своей логикой! – рассердился Егоров. – Ну, был труп, человек одинокий, ни с кем не общался, никто ничего толком про него не знал. Лежал себе в морге несколько месяцев, никто и не парился, дело давно в архив ушло как нераскрытое, у нас и так работы выше головы, а людей грамотных не хватает. Потом еще один такой же жмур образовался, баба, похоже было на разбой с убийством, при ней сумки не нашли. Тоже не раскрыли. И вдруг где-то пару месяцев назад всплывает информация, что оба эти трупа, пока еще живыми были, интересовались вопросами экологии и в свободное от основной работы время подвизались в какой-то лаборатории. Где эта лаборатория, что это за лаборатория – никто не знает. Народ шуметь начал, пресса бурно отреагировала, на мэра волну погнали, ну и начальник наш, Баев, тоже задергался, потому что его мэр нынешний привел, и если мэра на новый срок не изберут, то и Баева выкинут к чертям. Короче, Баев нам всем тут хвоста накрутил, все бросились как угорелые дела из архива поднимать. А тут пресса нам выкидывает очередной подарочек: якобы год назад еще одного эколога-любителя грохнули, тоже не раскрыто. Проверили – и правда, был такой труп. Итого трое, получается. И вот прямо на днях приходит в дежурку тетка какая-то и приносит письмо, которое по ошибке ей в почтовый ящик кинули. Адресовано оно недавно убитому кренделю, про которого вообще все забыли, потому что в последние два месяца ничем, кроме экологов этих, никто не занимается. А из письма следует, что он тоже в этой загадочной лаборатории пробавлялся какими-то исследованиями. И якобы прям они там такого накопали, что все под суд пойдут. – Хреново, – протянул Коротков. – Четыре убийства. Экологи. Да накануне выборов. – Ну! А я о чем?! Мне-то фиолетово, кого в мэры выберут, мне что при Баеве, что при любом другом начальнике дороги нет. Выгнать – не выгонят, работать некому, а карьера моя и так давно закончилась. Так что я этими убийствами не заморачиваюсь, пусть те, кто хочет перед начальством выслужиться, задницы рвут, им вверх двигаться надо, а мне по барабану. Я потихоньку свое рутинное дело делаю, бытовые убийства оформляю, всяких душегубов, которые за мобильник или за кошелек людей мочат, отлавливаю, это у меня пока еще хорошо получается. Он горько усмехнулся и снова потянулся к бутылке. Коротков поднялся и стал натягивать куртку. – Спасибо тебе, Витя, за гостеприимство, – тепло произнес он. – Я так понимаю, оперативные позиции в городе у тебя крепкие, так мы обратимся, если что? Не возражаешь? – Обращайтесь, – кивнул майор Егоров. – Друзья дяди Назара – мои друзья. Слышь, Настя, а мне про тебя дядя Назар рассказывал. Только я думал, ты старше. – Да ладно, – засмеялась Настя, – я уже древняя старуха, пенсионерка. Лет на десять старше тебя. – Иди ты! – неподдельно изумился Виктор. – А выглядишь… Вот что значит – в Москве жить. – Вить, – Коротков понизил голос, – Москва тут ни при чем. Просто она не пьет. Совсем. Ничего. Потому и выглядит хорошо. Не то что мы с тобой. А разве настоящий опер может быть непьющим? Вот то-то и оно. Так что мы с тобой – заложники призвания, а Настюха у нас так, примазавшаяся. Виктор тоже поднялся и быстро прибрал стол, оставив его во вполне приличном состоянии. – Я тоже пойду, пожалуй, нечего мне сегодня тут отсиживать. – Подвезти? – предложила Настя. – Да нет, я пешочком, мне тут недалеко. Из здания УВД вышли втроем, на крыльце распрощались. Теперь можно было и в банк ехать. * * * Полковник Баев стоял в своем служебном кабинете у окна, курил и смотрел, как на крыльце московские гости прощались со старым пьяницей Витькой Егоровым. Загасил окурок и взял со стола мобильный телефон.