Рашид вскочил, увидев Сырцова — узнал, увидел пистолет — все понял, спросил безнадежно и хрипло: — Что тебе надо, дорогой? Сырцов вспомнил, что и он назвал их дорогими. В связи с этим спел: Дорогая, дорогой, дорогие оба. Дорогую дорогой полюбил до гроба. — Про гроб не надо, — нашел в себе силы пошутить Рашид. — Не надо, так не надо, — легко согласился Сырцов и решил: — Тогда сразу к делу. Быстренько упакуй женушку, а? — Как упаковать? — испугался непонятного Рашид. — Свяжи, свяжи ее и рот залепи. Понятно? — Я не хочу! — завопила Алла. — Слышишь? — обратился Сырцов к разумному Рашиду. — Орет! А мне с тобой спокойно и обстоятельно поговорить надо. Так что действуй. — Как я ее свяжу? Чем? Сырцов швырнул левой рукой на трехспальную тахту полотенца, прихваченные им на кухне по пути сюда. — Сначала ноги, а потом руки за спиной и потуже. Я проверю. — Не хочу! — опять завопила несерьезная бабенка. — Потерпи, Аллочка, потерпи, — умолял Рашид, уже приступивший к операции. Он уложил, как уже укладывал не раз и не пять, Аллу на тахту и добросовестно вязал ее. Связал, поднял глаза на Сырцова. — Все? — Рот бы ей, конечно, залепить… — размышлял Сырцов, — ну да ладно. Только скажи ей, чтобы больше не орала. — Лялечка, не кричи, пожалуйста, да? — просил Рашид. — А то он нас с тобой пристрелит. А так, может, и поживем еще, да? — Правильно объясняешь, — похвалил его Сырцов. — Жаль, что дамского подтверждения не слышу. Будешь молчать, Аллуся? — Да, — сказала Аллуся и заплакала беззвучно и горько. — Положи ее на пол и в ковер закатай, — отдал следующее приказание Сырцов. — Может, не надо? — робко возразил Рашид. — Надо, — безапелляционно решил Сырцов. — Действуй. Рашид действовал, а он придирчиво наблюдал за его действиями. Когда Алла оказалась в трехметровой трубе, Сырцов напомнил: — А теперь перевяжи, — и кинул Рашиду кашемировую шаль, служившую тахте покрывалом. Рашид исполнял приказы как робот. Перевязал трубу и спросил, ожидая очередных указаний: — Еще чего? — Неси ее в другую комнату. Неудобно в маленьком домишке переносить с места на место трехметровую трубу, но Рашид справился с трудностями. Держа трубу как ракету «стингер», он преодолел дверной проем, и они втроем оказались в почти девичьей спаленке. Рашид задумчиво остановился. Сырцов с ходу разобрался в природе его растерянности и посоветовал: — На пол клади. На кровать не поместится. Рашид послушно и осторожно уложил на пол трубу. А уложив, сказал в трубу с той стороны, где была Аллусина голова: — Ты только терпи и молчи, дорогая. Он задыхался, сильно намаявшись, и поэтому в его прерывистой речи явственно звучал резкий акцент. Потом поднялся с колен и, глядя в пол, стал ждать дальнейших распоряжений. Сырцов, часто моргая, прикидывал, что, где и как. Все понял и сказал: — Твой пистолет, я полагаю, где-то здесь припрятан. На время отдай его мне. — Какой пистолет? — бессмысленно посопротивлялся Рашид. — Из которого можно выстрелить, — популярно объяснил Сырцов. — Давай действуй. Времени у нас в обрез. — Рашид двинулся к прикроватной тумбочке. Сырцов инструктировал: — За ствол возьми. А теперь мне передай. Рашид выполнил инструкции, и Сырцов небрежно засунул за брючный ремень новенький «ПМ». Без слов вернулись вдвоем в ковровую комнату. — Чего ты от меня хочешь? — задал главный вопрос Рашид, по разрешившему кивку своего мучителя усевшись на тахту. Сырцов же на стул сел. Правая расслабленная рука его с «вальтером» висела свободно, готовая в мгновение вскинуться. — Когда тебе позвонил твой соплеменник и сообщил, где я обитаю? — Вчера вечером. — Поздно вечером, — уточнил Сырцов и начал за Рашида, давая тому возможность продолжить: — И ты… — И я доложил им! — в отчаянии выкрикнул Рашид. — Я, когда мог, все для тебя делал! Я тебе доктора устроил, я тебе билеты достал! Ты же спокойно отсюда уплыл. И все я! — Хрен бы я отсюда уплыл, дорогой мой Рашидик. Но я не пальцем деланный, уж извини. Я из Рыбинска на теплоходе отбыл. Вот так. — А они подумали, что ты этими билетами их на ложный след вывел, — в безнадеге проговорился Рашид. — Кто они? — Мои кредиторы, Жора. Я в их руках. А если что, они меня убьют, Аллу убьют… — Рашид заплакал. — Быстренько сопли подбери и имена, адреса, телефоны… — Дело имел только с одним. Алтухов Роберт Васильевич. — Здешний? — Из Москвы. — Как он на тебя вышел? — Он здешнее отделение банка курировал… — Рашид в ужасе замолк, увидев округлившиеся глаза Сырцова, который скривив рожу, яростно кивнул ему. Ужас не позволил Рашиду что-либо понять. А Сырцов понял все. В два громадных беззвучных шага он добрался до выключателя у двери. Но все же чуть опоздал: за мгновение до того, как погас свет, дверь распахнулась и двое в дверном проеме нажали на гашетки укороченных автоматов. Сырцов стрелял по картинке, только что растворившейся во тьме. Он стрелял по картинке, вспыхнувшей в мозгу. Стрелял, стрелял до тех пор, пока не кончилась обойма. Автоматы перестали палить после его второго выстрела. Теперь стало тихо. Как в могиле. Он включил свет. Первый лежал ничком на ковре, и кровь быстрой и сильной струей извергалась из его шеи. Пуля угодила в аорту. Второму, откинутому сырцовскими выстрелами в коридор, досталось в челюсть и в глаз. С пареньками — все. Рашид, развороченный двумя очередями, всхлипывая, хрипел. Тоже не жилец. Перепрыгнув через трупы, Сырцов кожаной спиной выбил раму из кухонного окна и вывалился во двор. Рывок, и он у кирпичных стен новостройки. Еще рывок, и он за кирпичными стенами. Старался громко не дышать. Осмотрелся. Проулок спал. Или делал вид, что спит. Во дворе — никого. Затаились? Вряд ли. Судя по исполнению, задание у боевой двойки было сугубо конкретное: подстраховаться, убрать много знавшего Рашида после того, как особая группа не смогла ликвидировать его, Сырцова. На такое и одного киллера с автоматом вполне достаточно. Второй, вероятнее всего — водила, был на подхвате, потому что решили кончить и Аллу. Сырцов невидимкой выбрался в проулок и сторожко дошел до улицы. Прямо на углу стояла темно-вишневая «нива». Пустая. Он вернулся. Тщательно задернув шторы, он осмотрел всех троих. Все мертвы окончательно и бесповоротно. Стараясь не ступать в кровавые лужи, он обыскал обоих автоматчиков. Оружие, запасные обоймы его не интересовали. Документов, естественно, при них не оказалось. Но у обоих были деньги, а у одного и ключи от «нивы». И то, и другое пригодится. Деньги рассовал по карманам, ключ нацепил на палец, собираясь уходить. И вдруг вспомнил об Алле. Вообще-то ему давно бы надо проблеваться, но неотвратимые позывы пришли только сейчас. Он выскочил на крыльцо, где его рвало минут пять. Умывшись и захватив из кухни нож, он направился в спаленку. Чего же натерпелась в этой трубе несчастная бабенка? Разрезал шаль, размотал ковер, перерезал полотенца, Алла неподвижно лежала на ковре, и открытые ее глаза не смотрели. Шок. Сырцов еще раз сходил на кухню, ковшом зачерпнул из ведра воды. — Алла, — позвал он, стоя над ней. Алла молчала. Тогда он, не скупясь, плеснул из ковша. Алла страшно замычала. Он во второй раз позвал, скорее скомандовал: — Алла! Она увидела его наконец и спросила тонким голосом: — Где Рашид? Она слышала выстрелы и понимала, что стреляли для того, чтобы убить. Скрывать нечего и незачем. Он безжалостно ответил: — Его убили. — Ты, ты убил! — слабо выкрикнула она и рванулась к нему — выцарапать глаза. Он перехватил ее запястья и больно сжал. — Если бы я убил, меня здесь уже не было бы. Бога благодари за то, что здесь связанная лежала. А то бы и тебя. Она сидела на ковре и тыльной стороной ладони вытирала мокрое лицо, мокрое от воды и слез. Она плакала и утиралась, утиралась и плакала. Сырцов терпеливо ждал: пусть выплачется. Она выплакалась и встала. Окончательно утеревшись обрезками полотенца, спросила, глядя в занавешенное окно: