— Считаете, что здесь все шито-крыто? — зная, что это так, все-таки спросил Махов. — И здесь, и в банке. Чтобы хоть какую малость раскопать, в банке необходимо провести профессиональную ревизию. — Налоговая инспекция, — понял Махов и прорвался: — За ваше здоровье, за ваши еще долгие-долгие годы, за вас, Александр Иванович. — Сглазишь, — засмущался Смирнов. Но Сырцов ретиво поддержал Махова: — За Деда! — Я тебе дам Деда! — фальшиво окрысился на него Смирнов, но послушался и, чокнувшись с двумя любимыми своими пацанами, вдумчиво выпил. Закуски не было, понюхали ладошки. — Подопечные-то наши друг друга поубивали, — вдруг понял Махов и в изумлении растопырил глаза. — Выходит, мне и заняться нечем? — Ты что, дурачок с горы? — изумился уже Смирнов. — Алтухов в беседах с Жорой такого на пленку налопотал, что по его концам ходить тебе и ходить, копать и копать. Зверевская всероссийская сеть… — Не ко мне, — перебил Махов. — За мной — Москва. — Ишь ты, комиссар Клочков! — ни к селу ни к городу вспомнил Смирнов оборону Москвы: — Отступать некуда — за нами Москва! И в Москве у тебя дел навалом. Обезвредить четыре вооруженных формирования — это ли не задача? — Это уже дело чистой техники, — возразил Махов. — А тебе загадки подавай! Вот тебе загадка: через железного Феликса всерьез разработать любимца Казаряна и давнего нашего знакомца, столь же, как и болезный Дмитрий Федорович, страдающего за несчастное отечество. Юрия Егоровича, — вспомнив сладкую парочку, Смирнов забеспокоился: — Феликса-то не забыли, взяли? — Да взяли, взяли, — небрежно успокоил его Махов. — И Демидов, — завершил список неотложных маховских дел Смирнов. — Только теперь его вряд ли зацепить. — Этот Феликс ничего нам на Демидова не подкинет? — с надеждой спросил Махов. — Скорее всего — нет. Такого дорогого человечка они наверняка в глухом секрете держали. Горелов, Зверев, Светлана — вот и вся цепочка к нему. Но наша усопшая Светлана Дмитриевна очень постаралась. Цепочки нет, Леня. — Но от меня не уйдет, — неизвестно кому пообещал Сырцов. — Рано или поздно я его достану. Замолчали, потому что, высказавшись, Сырцов разливал по третьей. — За нас троих, — опять выскочил Махов. — За наше братство. За братство выпили с чувством. А потом Махов задал вопрос, который мучил его уже давно: — Александр Иванович, если честно, вы их специально стравливали, чтобы они уничтожили друг друга? — Друг друга? — язвительно повторил за Маховым Смирнов. — У таких друзей не бывает. Только компаньоны, конкуренты и враги. Компаньоны и конкуренты в любой момент могут превратиться во врагов. А насчет того, что стравливал… У нас с Жорой, по сути, ничего, кроме версий и теорий, не было. Нужны были доказательства, и мы э… стимулировали их действия. — Провоцировали, — перебив, поправил Махов. — Можно и так, — охотно согласился Смирнов. — Провоцировали их на действия, которые помогли бы нам обнаружить необходимые доказательства. И только. — Но не исключали варианта самоуничтожения? — Махов был настойчив. — Не исключали, — честно признался Смирнов. — Не очень-то вы надеетесь на наше правосудие. — Правосудие — не более чем общее понятие, — нравоучительно поведал Смирнов. — Можно ли надеяться на общее понятие? Я на Жору надеюсь. И на себя. И на тебя, Леня. Чтобы замять этот малоприятный разговор, Сырцов быстренько спроворил по четвертой и, подняв рюмку, как олимпийский факел, возгласил: — За здоровье присутствующих дам! Смирнов охотно ухватил свою емкость и вдруг скривился как от зубной боли. — Что с вами, Александр Иванович? — безмерно испугался Сырцов. — Завтра Ксюшка с Любой прилетают. Что я скажу Ксюшке? Как скажу? Сырцов придвинулся к нему, обнял за плечи. — Лидия Сергеевна за вас все скажет. Она умеет. — Она умеет. Она все умеет, — согласился Дед. — Но Ксюшку-то жалко. — Жалко, — подтвердил Сырцов. Но неугомонно настоял: — И все же, несмотря ни на что: за здоровье незримо присутствующих здесь дам!