Часть 18 из 52 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Дежурный привел Константина Антонова и сразу испарился. Перед Петелиной стоял бледный худой мужчина лет сорока с печальным взглядом. Около его глаз отсутствовали мимические морщины, наследники смеха, однако четко просматривались вертикальные бороздки от крыльев носа к кончикам опущенных губ.
Следователь представилась и предложила стул, расположенный так, чтобы Антонов мог видеть происходящее на мониторе. Выдержав небольшую паузу, она двинула рукой в сторону экрана и спросила:
— Вы рады?
Антонов мельком взглянул на монитор и перевел взгляд на следователя:
— Я забыл, что такое радость.
Петелина придвинула к себе страницу со списком фамилий официально пострадавших от действий Панина. Первым в алфавитном списке числилась Антонова Катя.
Следователь подчеркнула ее имя и заговорила, наблюдая за реакцией отца пострадавшей:
— Константин Владимирович, давайте начистоту. Я проверяю всех, кто может мстить Борису Панину. Вы понимаете, о чем я?
Антонов хмыкнул:
— Объем вашей работы с каждой минутой увеличивается. Сколько проголосовало за казнь? — Он скосил взгляд на сайт Sud Naroda. — Более сотни тысяч. Вы только их будете проверять или тех, кто за кастрацию, тоже?
— Дело в том, что эти люди еще позавчера не имели понятия о существовании Панине, а вы его сразу узнали спустя двенадцать лет. И отреагировали агрессивно.
— Простите великодушно, что не рассыпался в благодарностях к педофилу.
Обмен остроумными уколами не входил в планы следователя. Петелина перешла на официальный тон.
— Гражданин Антонов, где вы были вчера с семи до десяти утра?
— Только это время интересует или весь рабочий день расписать?
— Отвечайте, пожалуйста, на вопрос.
— Ну, в семь я только встаю. Завтракаю, общаюсь с дочкой Катей в надежде, что ей стало лучше. Вчера я улучшений не обнаружил, как все эти двенадцать лет, — с вызовом ответил инженер.
Петелина выдержала его режущий взгляд и поторопила:
— Дальше.
Антонов откинулся на спинку стула, сцепил руки на груди.
— Часов в восемь я был в соседнем подъезде. Обещал знакомой посмотреть кондиционер. Сейчас жара и у многих проблемы. У вас, кстати, тоже.
Инженер задрал подбородок под потолок, где висел неработающий внутренний блок кондиционера.
— Как зовут знакомую?
— Золотова Антонина Васильевна, девяносто седьмая квартира.
— Сколько вы у нее пробыли?
— Это так важно?
— Отвечайте по существу.
— Час или полтора. Наладил кондиционер, пришлось чай попить, она не отпускала без благодарности.
— Значит, вы пробыли у Золотовой до девяти иди девяти тридцати. Куда направились потом?
— На работу помчался. Уже опаздывал, спешил.
— Поехали на личном автомобиле?
— Конечно. У меня тяжелые инструменты.
— Марка? Регистрационный номер?
Антонов закатил глаза, выражая недовольство, и выложил свидетельство на «ладу ларгус» серого цвета:
— Я всегда на рабочей лошадке, там у меня все нужное для работы.
— А ваша супруга в это время где находилась?
— Дома, как обычно. Дочку врач из поликлиники утром навешала.
Петелина слушала, делала пометки в блокноте с указанием имен и деталей.
Константин Антонов презрительно покачал головой:
— Что, будете проверять? Жену допрашивать, а может еще и дочку? Ей в мае исполнилось девятнадцать, а Катя так и осталось ребенком, до сих пор куклу в бассейне тренирует. Из-за него! Из-за этой мрази!
Он ткнул пальцем в монитор и снова сцепил руки, словно защищаясь.
Девятнадцать минус двенадцать — будет семь. Всего семь лет, отпечаталось в мозгу следователя. Катя Антонова мыла самой маленькой из девочек, пострадавших от педофила Панина, и получила самую сильную психологическую травму.
Елена вспомнила свою дочь Настю в семь лет. Она водила ее на фигурное катание, затем на керлинг и оставляла девочку на попечение тренеров, полностью им доверяя. Слава богу, что среди них не оказалось никого подобного Панину. Только сейчас тренер Усов распускает руки, но это другая история. Девушка уже понимает, что к чему, и в состоянии дать отпор.
— Извините, я мама и сочувствую вашему горю, — призналась Елена. — Но также я следователь и обязана пресечь нарушение закона.
— Вы защищаете эту тварь? — полыхнул глазами Антонов. — Панин не человек, он монстр, педофил!
— Он гражданин нашей страны, — вынужденно возразила следователь. — Сейчас его жизнь в опасности, и по закону мы обязаны…
— Опять вы про свой закон! Кто его выдумал? Бюрократы! Дайте народу самостоятельно решить, как поступить с педофилом.
— Предлагаете разрешить личную месть?
— Нет, все не так! — Расстроенный Антонов попытался убедить следователя: — Допустим, какой-то там мститель заковал Панина. Но мститель не убийца, он вообще не мстит, ведь приговор вынесет народ. Как решит большинство, так и будет. Честное голосование! Разве не так?
— Суд должен решать судьбу человека, — высказалась Петелина.
— Это и есть настоящий суд — Суд Народа. Прекрасная идея! — запальчиво возразил Антонов.
Инженер разволновался, протер вспотевший лоб, подергал на груди футболку.
— У вас жарко. Где пульт? — он показал на кондиционер.
— Я не знаю, — пожала плечами Петелина, вопросительно глядя на коллег за соседними столами.
В комнате действительно было душно. Обычно пустующее помещение использовали для непродолжительных совещаний, что не доставляло неудобств, но сейчас в комнате работало с десяток компьютеров, несколько принтеров и человек пятнадцать сотрудников полиции.
— Кондей сто лет не пашет, а пульт около двери на стене висит, — сказал кто-то из местных.
— Модель старая, но я могу посмотреть, — предложил инженер. — Все нужное у меня в машине.
Петелина согласилась. Через полчаса отлаженный кондиционер наполнял живительной прохладой большую комнату. Антонов проверил пульт, заменил в нем старые батарейки, протянул Петелиной и показал, как управлять.
— Спасибо. У вас золотые руки, — поблагодарила Елена, а снова подумала, что такой мастер способен соорудить устройства для казни Панина.
У нее возникла мысль проверить другие его способности. Она попросила:
— Константин Владимирович, вы можете настроить мне компьютер так, чтобы я всегда видела, что происходит с Паниным и могла работать с другими программами.
Инженер развел руки:
— Увы, в компьютерах я профан. Только телефоном пользуюсь и то далеко не всеми функциями. Сейчас с гаджетами дети родителям помогают, а у меня дочка…
Антонов вздохнул и умолк. Петелиной показалось, что он говорит искренне. Он инженер старой школы, где руки привыкли к железу и инструментам, а не к невидимой сети электронных сигналов. Зашифровать доступ к сайту Sud Naroda и организовать интернет-голосование он вряд ли смог бы.
Перед тем как отпустить Антонова следователь спросила:
— Константин Владимирович, что можете сказать о других пострадавших от рук Панина? Кроме вас на суде было еще несколько семей. Вы общаетесь с ними?
— Это счастьем хочется делиться, а горем… — Антонов покачал головой и опустил взгляд. — Столько лет прошло, хотел бы забыть, но…
Он посмотрел в телефон, на который за время беседы пришло несколько сообщений, и засобирался:
— Извините, у вас все? Меня уже ждут, пора работать.