— Нет, нет! — шарахнулся парень и запричитал: — Я не трогал ее, я вообще ее не видел. — Да ты как уж на сковородке: то видел, то не видел. — Полковник швырнул снимок на стол, взял Дениса за грудки, встряхнул и прошипел в лицо: — Тут тебе не детский сад, мальчик, и не школа с беспомощными учителями. Советую признаться, пока хуже не стало. — Вчера не видел. А так знаю, что ее зовут Софья. — Уже лучше. — Полковник оттолкнул парня, обошел его, заставив испуганно вертеть шеей: — Рассказывай, как было, Муравьев. Позавчера ты тайком взял отцовскую машину. Зачем? Сразу строил планы заманить девочку в укромное место или это получилось случайно? — Я хотел покататься, только покататься. Учусь водить машину. — Значит, мысль изнасиловать возникла спонтанно, когда ты увидел маленькую красивую беззащитную девочку. Так?! — Нет. Я только катался. — В какое время? — После трех. Где-то час ездил. — По каким улицам? Покажи на карте. — Полковник указал на крупную карту города на стене. Денис медленно подошел к карте. Нашел свой дом, стал неуверенно двигать пальцем, объясняя: — Вот отсюда. Потом сюда. Тут покрутился полчаса и назад. — Ага! В этом районе музыкальная школа. Там нашли выброшенный телефон Софьи Дороховой. Время и место совпадают. Отсюда вывод — ты похитил Софью! — Нет. — Куда ты ее увез? — Я ездил один. — Как докажешь? Кто тебя видел? — Не знаю. Я просто катался по улицам, — в конец растерялся парень. — Зато я знаю. Мы найдем тех, кто тебя видел с маленькой девочкой в машине. Даже не сомневайся! Мы найдем свидетелей! Высказанная вслух идея понравилась Головину. Он даст указание оперативникам, и те найдут нужного свидетеля. У толкового опера всегда есть на крючке скользкий тип, имеющий проблемы с законом. Такой свидетель скажет, что нужно, а полиция закроет глаза на его грешки. Услуга за услугу. Это даже не ложь, а маленькая хитрость для пользы большого дела. Расколем насильника — спасем девочку! Святая цель. Но лучше, конечно, добиться признания побыстрее. Здесь и сейчас! Для этого есть проверенные методы. Головин сделал знак конвоиру, тот положил руку на дубинку, начальник едва заметно кивнул. — Я помогу тебе сделать правильный выбор, Денис. — Полковник посмотрел в расширенные глаза парня. — Мы можем говорить по-хорошему, как сейчас, а можем и по-плохому. Он кивнул конвоиру. Неожиданный удар дубинкой сзади по почкам заставил парня охнуть и согнуться. Головин подхватил паренька, чтобы тот не упал, и зашипел в лицо: — Морду тебе разбили, это ерунда, а вот отобьют почки, печень — кровью будешь ссать и лезть на стену от боли. Он усадил скрючившегося подростка на стул, придвинул ему стакан воды. — Что скажешь, Денис: продолжим по-хорошему или по-плохому? Муравьев испуганно смотрел на полковника, мелко трясся и молчал. — Я поясню варианты, — сказал Головин. — Пишешь чистосердечное — и сидишь в комфорте. Передачи, встречи с мамкой и все такое. А если продолжишь упрямиться… Головин перевел взгляд на конвоира. Тот демонстративно похлопал дубинкой по раскрытой ладони. — Где девочка? — продолжил Головин. — Признайся, и сразу станет легче. Куда ты отвез Софью Дорохову? — Мама, позовите мою маму, — запричитал Денис, размазывая слезы по щекам. — Тебе уже восемнадцать, сам отвечай за свои поступки. — Мама… — У Софьи тоже есть мама. И папа! — начал свирепеть полковник. — Хочешь, их позову и оставлю вас наедине? Думаешь, с ними лучше будет, чем со мной. Ты пойми, я тебя защищаю. Здесь тебе безопаснее, чем там с толпой. — Я был один, я не видел Софью. — Хватит врать, придурок! Вот ее рюкзак! Сейчас проведут экспертизу, и, если обнаружат хотя бы намек на ДНК Софьи Дороховой в твоем «рено» — тебе конец! Лучше признаться пока не поздно. — Я не трогал ее. — А что ты с ней сделал? Где держишь? — Я покатался по городу и вернулся к дому, — сквозь слезы оправдывался Денис. — Тогда объясни про рюкзак. Как он оказался в твоей машине? — Я не знаю, не знаю. — Зато я знаю! — Головин брякнул кулаком по столу. — Ты управлял машиной без прав, почувствовал себя взрослым крутым мужиком, которому позволено все. И тут увидел девочку — маленькую, беззащитную, красивую. Ты остановился, открыл дверцу. Софья узнала тебя и согласилась поехать к дому. Но ты отвез ее не домой, а в тихое место и там поиздевался. Так было? — Все не так! — А как? Говори! — Я не понимаю. Я ничего не делал, только катался на машине. Отпустите меня, пожалуйста, я больше не могу, — впал в истерику Денис. — Упорствуешь? Ну ладно, педофил, это твой выбор. Головин с презрением посмотрел на трясущегося в рыданиях паренька и приказал конвоиру: — В наручники его и в камеру. И пусть убедится, что у нас не курорт. Все понятно! — Сделаем, — ухмыльнувшись, пообещал конвоир. Петелина слышала отголосок шумного допроса. Она увидела, как поникшего Дениса Муравьева вывели из кабинета. Он шмыгал носом и бормотал: — За что… отпустите… я не видел ее… Многолетний опыт подсказывал следователю, что задержанный подросток полностью подавлен и не способен связно лгать в таком состоянии. Она шагнула в раскрытую дверь кабинета, увидела недовольного Головина, надевавшего мундир, и спросила о главном: — Что с девочкой? — Вы работаете по делу Панина? Вот и работайте! — огрызнулся Головин. — Девочка жива? — Закройте дверь с той стороны! — вскипел начальник. Елена вышла, хотела догнать конвой, задать вопрос парню, но ей позвонили. Говорил дежурный по управлению: — Елена Павловна, у проходной Константин Антонов. Ищет вас. Пропустить? — Да, конечно. После вчерашнего изучения всех потерпевших по старому делу Панина Антонов числился у нее главным подозреваемым, и она вызвала его для дачи показаний. У Антонова есть мотив, чтобы мстить Панину, его дочь серьезно пострадала от педофила. Он инженер и мог соорудить устройства для казни. К тому же Антонов сталкивался с Паниным после освобождения и знал, где тот работает. — Куда отвести? — спросил дежурный. — К моему рабочему месту, в оперативную комнату. Глава 19 3 июня. 09:20. 2 дня 10 минут до казни Сев за рабочий стол, следователь включила компьютер, открыла сайт Sud Naroda. Всмотрелась в страдания Панина, прикованного к стулу, и не обнаружила в душе сочувствия. За истекшие сутки термин «заложник» в ее сознании окончательно трансформировался в обвинение — педофил!