Расстроенный, я резко выдохнул и попробовал другой подход. — Послушайте, док, я собираюсь быть с вами откровенным. Летом у меня важная международная кампания, к которой мне нужно подготовиться. Я делаю все, о чем вы меня просите. Я прошел физиотерапию. Я отдохнул. Я сделал все, что требовалось, так что мне просто нужно, чтобы ты немного расслабила меня. Я здоров, я силен… — поставив локти на стол, я наклонился вперед и взглядом умолял ее сжалиться надо мной. — и я не могу ждать еще месяц, чтобы вернуться на поле. — Ты понимаешь, насколько тяжелой была операция на нижней части тела, которую ты перенес? — спросила она, моргая в ответ сквозь очки в черной оправе. — Вашему телу нужно время для восстановления. Вашим мышцам и сухожилиям нужно время… — Тогда дайте мне еще две недели и позволь мне вернуться, — перебил я. — Я могу это сделать. Я могу подождать еще две недели, но вы должны помочь мне здесь. Мне нужно вернуться на поле, Док… — Джонни, ты меня не слушаешь, — резко вмешалась доктор. — Ты восстанавливаешься после двух операций, в двух разных областях твоей анатомии. Тебе нужно набраться терпения. — У меня нет времени набираться терпения, — выпалил я в ответ, стиснув зубы. — Какую часть этого никто не понимает? — Я понимаю, что тебе не терпится вернуться к игре, но тебе нужно соблюдать осторожность… — Он знает, доктор, — крикнул мой отец, сидевший на стуле в углу комнаты. — Терпение — это добродетель. — Оторвав взгляд от стопки бумаг, которые он просматривал, он перевел взгляд на меня. — Не так ли, Джонни? Я сердито посмотрела на отца, показывая глазами, как мало меня волнуют добродетели. Я был в отвратительном настроении и не в форме для его утренних подшучиваний. Он знал это и все еще подначивал меня. Прелестно. — Следите за программой, — сказала доктор Квирк, понимающе улыбаясь мне. — И ты очень скоро вернешься на поле. — Это обнадеживает, — проворчал я. — Потому что у меня нет времени. — Еще четыре недели, — задумчиво произнесла она. — Это ничто в общем плане вещей. — Ничего, кроме моего будущего, — проворчал я, чувствуя себя окончательно побежденным. — Ну, я думаю, мы здесь почти закончили. — Сложив руки вместе, она ослепительно улыбнулась мне. — Увидимся на следующей неделе на повторном приеме. — С нетерпением этого жду, — саркастически протянул я, прежде чем повернуться к папе. — Теперь мы можем идти? — Еще раз спасибо, что пришли к нам раньше обычного, доктор, — добавил папа, засовывая документы в портфель. — Это его первый день возвращения после Пасхи, и он изо всех сил стремится попасть в школу. — Тон отца был пронизан юмором. — Очевидно, его мать вырастила отличника. — Это не проблема, мистер Кавана, — ответила она, понимающе улыбаясь. — И с Джонни всегда приятно, но я уверена, что у него есть какие-то неотложные дела в школе. — Я уверен, что так и есть, — ухмыльнувшись, согласился папа. Иисус Христос… С трудом поднявшись, я направился к двери, уже почти закончив со всей этой кровоточащей массой, когда доктор крикнула: — О, пока я не забыла — эякуляция теперь должна быть в порядке, Джонатан. Какого хрена? Я обернулся и уставился на нее с разинутым ртом. — Придешь еще? Доктор ухмыльнулась мне — она на самом деле чертовски ухмыльнулась мне — прежде чем несколько раз прочистить горло. Она смеялась надо мной? Она выглядела так, как хотела. — Боль, которую ты испытывал, больше не должна быть проблемой, — сказала она вместо этого, ободряюще улыбнувшись мне. — Ты можешь идти. — Э-э-э… — Я почесал в затылке, чувствуя неуверенность в том, как справиться с только что обрушившимся на меня унижением. — Это, э-э… спасибо? — Ты это слышишь, сынок? — Папа рассмеялся, хлопнув меня рукой по плечу. — Доктор сказала, что ты снова можешь потянуть за яйца. Трахните. Мою. Жизнь. — У тебя есть все, что тебе нужно? — Спросил папа меньше чем через час, когда подогнал машину как можно ближе к главному входу в Томмен, насколько это было физически возможно. — Твои книги? Твой телефон? Твой бумажник? Твои… — Мои яйца? — саркастически предположил я. — Господи, папа, я ожидал такого властного дерьма от мамы, но от тебя? — Я покачал головой и отстегнул ремень безопасности. — Это очень быстро надоедает. — Я слишком властный, чтобы отвозить тебя на обследование и в школу? — Его тон был пронизан юмором. — Вау, это что-то новенькое. — Нет, она властная, — парировала я. — Тебя просто выпороли за то, что ты согласился с ней. — Она моя жена, — задумчиво произнес он. — Твоя мать может выпороть меня любым способом, каким захочет… — Просто остановись! — В ужасе я задохнулся. — Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю, — огрызнулся я, распахивая дверцу машины. — Я хочу вернуть свою жизнь. Ты меня слышишь? Я хочу, чтобы вы с мамой отцепились от меня и дали мне немного гребаной передышки. Папа ухмыльнулся. — Ах, снова быть молодым и гормональным. — Я не знаю, почему ты смеешься, — прошипела я. — Я говорю серьезно. — Это касается Шэннон Линч, — сказал папа, и черты его лица стали серьезнее. — Потому что мы с твоей матерью согласны, что для тебя лучше держаться подальше от ее семьи. Конечно, речь шла о Шэннон Линч. В последнее время все в моей жизни, казалось, было сосредоточено вокруг этой девушки. Я не мог выбросить ее из головы, и я не мог видеть ее, потому что мои родители вбили себе в голову идиотскую идею, что они могут указывать мне, что делать. Если не считать нескольких жалких текстовых сообщений, отправленных с телефона моей матери, когда она стояла к нам спиной, и еще нескольких неотвеченных звонков, я не разговаривал с Шэннон с прошлой недели, если быть точным, семь дней, и я сходил с ума. Я чувствовал себя ублюдком, просто оставив ее там и не возвращаясь, но я точно не мог пройти пешком пятнадцать миль от своего дома до ее. Я тоже не умел водить, и я потерял свои привилегии Гибси за то, что заставил его отвезти меня туда в первую очередь. Другими словами, я застрял в своем доме на прошлой неделе, теряя рассудок и утопая в беспокойстве. Единственный раз, когда я выходил из дома, это были занятия физиотерапией и плаванием, но это не было продуктивным, потому что я не мог сосредоточиться ни на чем, кроме девушки, которую я оставил позади. — Потому что ты принимаешь за меня решения, которые не в твоем праве принимать, — возразил я, возвращаясь к настоящему. — Мы никогда не говорили, что тебе нельзя видеться с девушкой, — спокойно сказал он. — Тебе просто не разрешено видеться с ней там. — Это шутка, — выплюнул я, чувствуя сейчас такую же ярость, как и на прошлой неделе, когда они усадили меня излагать закон. — Ее мать, может, и чокнутая, но вы с мамой — вторая половинка. — Мы пытаемся защитить нашего сына, — спокойно заявил он. — Мы принимаем во внимание твои интересы, а твои интересы заключаются в том, чтобы держаться подальше от этой семьи. — Ухмыльнувшись, он добавил: — Я также пытаюсь уберечь твою мать от тюремной камеры. Я поморщился, вспомнив о том ужасном повороте событий в палисаднике Линча на прошлой неделе и о том, как мама была так близка к тому, чтобы избить миссис Линч. Мать Шэннон осыпала меня дерьмовыми угрозами и обозвала несколькими отборными именами. Этого было достаточно, чтобы мама превратилась в истекающего кровью Флойда Мейвезера. — Ты же знаешь, какой становится мама, когда дело касается тебя, — добавил папа. — Она — фейерверк, сынок. Доверься мне. — Да, но мне не нужно, чтобы кто-то защищал меня, — проворчал я. — Я думаю, что да. — Ты ошибаешься. — Может, и так, — предположил он, сводя меня с ума своим подходом адвоката дьявола к каждому гребаному разговору. — Но в данных обстоятельствах риск стоит вознаграждения. В данном случае риск был вызван моим возмущением. — И какова же награда? — Ты держишься подальше от неприятностей. Иисус Христос… Разозлившись, я вылез из машины и схватил свою школьную сумку. — Я могу сам принимать решения. — Перекинув сумку через плечо, я взял свой костыль. — И я это сделаю. 25 ВОЗВРАЩЕНИЕ В ТОММЕН ШЭННОН Прошло больше недели с тех пор, как я в последний раз видела Джонни. Я, честно говоря, не винила его за то, что он не вернулся в мой дом, потому что даже если бы каким-то божественным чудом он все еще хотел меня видеть, я сомневалась, что его родители позволили бы ему. Мистер и миссис Кавана теперь должны были ненавидеть меня. Если бы мой сын крутился рядом с девушкой, чьи родители были сумасшедшими, я бы тоже возненавидела себя. Я бы хотела, чтобы мой сын держался как можно дальше от меня, насколько это в человеческих силах. В первый день я перечитала четыре сообщения, которые он прислал мне, пока батарейка в его телефоне не села. Я не могла зарядить его, потому что ни у кого из нас не было совместимого зарядного устройства для телефона, поэтому я просто сидела там, думая о его словах до посинения. Я никуда не уйду. И я это имел в виду. Я обещаю. x