— Ну, по крайней мере, твой аппетит не изменился, — заметил он, глядя на огромную тарелку с сыром, сосисками и тостами, которые я поглощал. — Не осуждай меня, — проворчал я. — Ради этого я ударил ножом по яйцам. — Проглотив полный рот свинины, я потянулся за рашером. — Я заслужил эту смазку. Он поморщился. — Справедливое замечание. — Да, — невозмутимо ответил я. — Я знаю. — И что? — спросил он, глядя на меня с едва сдерживаемым волнением. — Ты можешь сказать, что теперь к тебе полностью вернулись чувства? Я пожал плечами. — К сожалению. Гибси кивнул. — А твое сердце? Я прищурил глаза. — Что насчет этого? — Сегодня ничего не будет бум-бум-бум, мать твою, бум-бум? — Нет, — медленно ответил я, понимая, что каким-то образом загоняю себя в ловушку, но понятия не имею, как. — Все в порядке. — Отлично, — ответил он. — Потому что я сидел на большем количестве материала, чем мог выдержать. Это прожигает дыру внутри меня, парень. Серьезно, я не могу спать по ночам от волнения. Ждать, когда ты успокоишься, было все равно что ждать рождественского утра — а ты знаешь, как сильно я люблю Рождество, Кэп. Ради всего святого. — Заходи. — Махнув рукой, я жестом пригласил его внутрь. — Заканчивай с этим. Явно довольный жизнью, Гибси влетел в комнату и не останавливался, пока не сел в ногах моей кровати. Прочистив горло, он сказал: — Прежде чем я начну, мне нужно спросить твои предпочтения относительно того, где нам следует провести твоего оленя. Я уставился на него, разинув рот. — Что? — Я думал о Килкенни, — объяснил он легким, полным юмора тоном. — Но мы могли бы попробовать Килларни, если ты предпочитаешь оставаться поближе к дому. — О чем, черт возьми, ты говоришь? — Ну, забавно, что ты спрашиваешь об этом. — Ухмыляясь, он уселся на мою кровать и начал изливать на меня больше дерьма, чем я мог воспринять. — Вы помолвлены, или, может быть, вы собираетесь. Я не уверен в терминологии, хотя, по вашим словам, вы уже женаты. Я тупо уставился на него в ответ. — О чем ты? — А, парень. — Он откинул голову назад и рассмеялся. — Ты действительно не помнишь? — Посмотри на меня. — Бросив вилку на тарелку, я указал на свое лицо. — Это похоже на лицо человека, который знает, что происходит? Мой ответ только заставил его смеяться громче. — Мне это нравится, — рассмеялся он, полностью наслаждаясь моим дискомфортом. — Ожидание того стоило. Это лучший день. — Объясни, Гибс, — взволнованно рявкнул я. — Сейчас же, пока я не воткнул тебе в руку одну из этих кровоточащих игл. — Шэннон, — хихикнул он. — Поехала со мной, чтобы увидеть тебя в пятницу вечером. — Да, я знаю, — проворчал я, потирая лоб. — Это я хорошо помню. — А ты помнишь свой разговор с ней? — возразил он, в глазах заплясали озорные огоньки. — С кем-нибудь, кто посмотрел бы на тебя? — Нет, — выдавил я. — Все, что произошло той ночью, как в тумане. — Я мог вспомнить только небольшие фрагменты субботнего утра. Те моменты, когда я вел себя как законченный инструмент по отношению к Шэннон. Я позволил своей гордости взять верх надо мной и отослал ее прочь. После этого я потерял самообладание и запаниковал, потребовав, чтобы меня отвезли домой. Моя боль была настолько сильной, что мне дали достаточно лекарств, чтобы вырубить меня. — Что я сделал? — Дело не в том, что ты сделал, — хихикнул он. — Дело в том, что ты сказал. — Гибс, клянусь Христом, если ты не скажешь мне, что происходит… — Парень, ты сказал ей, что влюблен в нее, — засмеялся он, хлопнув себя рукой по бедру. — Прямо перед тем, как ты попросил ее родить тебе детей. Мои глаза расширились. — Нет! Его ухмылка стала шире. — Да! — Господи Иисусе, Гибс, — прошипел я, повысив голос выше обычного. — Почему ты не остановил меня? — Потому что это было блестяще. — Смеясь, он добавил: — Я думал, ты собираешься заставить ее что-то подписать, ты был так чертовски непреклонен в этом. Я уронил голову на руки. — Что, черт возьми, со мной не так? — Понятия не имею, — усмехнулся Гибс. — Но если бы мне пришлось ставить на это деньги, я бы сказал, что ты выражаешь свои истинные чувства. — О чем ты говоришь? — Я в ужасе уставился на него. — Я не хочу никаких кровоточащих младенцев. Гибси подмигнул. — Ты мог бы одурачить меня. — Прекрати, — проворчал я, подавляя дрожь. — Ты же знаешь, что нет. — Ты умолял ее. У меня отвисла челюсть. — Я этого не делал. — Шэннон, пожалуйста, роди мне детей! — передразнил он. — Я умоляю тебя, Шэннон. Отрасти мое потомство и потрогай мой член… — Прекрати, — взмолился я. — Пожалуйста. Не говори мне больше ничего. — Ты сказал медсестре, что она твоя жена, — сказал он, добавив соли на мои раны. — Ты рассказал своей матери о том, какие у нее красивые сиськи и как тебе не терпелось трахнуть… — О Господи, — выдавил я, прерывая его, прежде чем он смог разрушить мою жизнь еще больше. — Вот почему она избегает меня, не так ли? — Потребовал я в ужасе. — Она, наверное, думает, что я, черт возьми, попытаюсь оплодотворить ее при первом же удобном случае. — Ну, теперь твой член работает, — предложил Гибси, полностью наслаждаясь моими мучениями. — Небольшой фрагмент информации, который ты решил ей сообщить, жеребец. Неудивительно, что Джоуи не отвечал на мои звонки. Если Шэннон расскажет своему брату хотя бы половину из того, что я, по-видимому, наговорил ей, он, без сомнения, будет ждать меня в Баллилаггине с вендеттой и окровавленным обрезом. — Я в такой заднице, — прохрипел я, опуская голову. — Не-а. — Хлопнув меня по плечу, Гибси сказал: — Девочка тоже тебя любит. Я же говорил тебе в пятницу вечером. Я громко застонал, чувствуя стыд в самых глубинах своей души. — Потому что я принудил ее. — Нет, потому что она просто так чувствует, — поправил он. — Сомнительно, — проворчал я. — Чертовски сомнительно, парень. — Послушай, Джонни, я собираюсь сказать тебе это прямо здесь, парень, — добавил Гибси, теперь уже чуть более серьезным тоном. — Ты потратил месяцы, лгав себе и всем остальным о своих чувствах. Это было слишком. Все это сдерживаемое разочарование рано или поздно должно было выйти из тебя. — Пожав плечами, он добавил: — Наркоз и морфий просто помогли процессу — вытянули из тебя правду. — Это не так, — отрицал я, зная, что это бессмысленно, но чувствуя, что мне нужно за что-то уцепиться. — Я ничего такого не имел в виду. Гибси выгнул бровь. — Не мочись мне в спину и не говори, что идет дождь. Мои плечи обреченно опустились. — Да, хорошо, я не шутил. Теперь доволен? — Это ты? — спросил он, не моргая. — Я — кто? — Счастливец? — Нет, я не счастлив, Гибс. — Я сердито посмотрел на него. — Посмотри на меня, — потребовал я, хлопнув себя по груди для убедительности. — Я истекаю кровью от ужаса! — О твоем члене? — Мой член, мои яйца, девушка, игра.. — Я сделал паузу и прерывисто выдохнул. — Я тут, блядь, схожу с ума. — Отодвинув поднос, я откинулся на подушки и вздохнул. — И я волнуюсь. — Понятно, — согласился он. — Но с тобой все будет в порядке… — О ней, — повторил я с болезненным рычанием. — Я беспокоюсь о ней, Гибс. — Почему? — Она кое-что сказала мне прошлой ночью, — признался я, чувствуя себя растерянным. — И я не могу вспомнить. — Проведя рукой по волосам, я поделился со своим лучшим другом своими сомнениями. — Это было что-то из-за ее отца, парень. — Поморщившись, я попытался ухватиться за воспоминание, но оно продолжало уплывать за пределы моей досягаемости. Расстроенный, я вздохнул. — Я думаю… — Резко остановившись, я ущипнул себя за переносицу, зная, что, сказав однажды это, я не смогу взять свои слова обратно. — Ты думаешь? — Уговаривал Гибси. — Это останется между нами, — предупредил я его. Он кивнул. — Всегда, парень.