Еще раз вздохнув, я сел и обеими руками откинул волосы назад, чувствуя беспокойство. — Мне кое-что мерещилось, — медленно начал я, внимательно наблюдая за ним, проверяя его лояльность, хотя знал, что в этом не было необходимости. — Мертвые люди? — Перестань немедленно! — Ладно, ладно, прости, — уговаривал он, и черты его лица стали серьезнее. — Расскажи мне. Я пристально посмотрел на него, ожидая, пока с его лица не исчезнет веселье, прежде чем продолжить: — На ней. Его брови нахмурились. — На ней? Уронив руки на колени, я беспокойно заерзал. — На ее теле. — Я виновато посмотрел на него и выпалил: — Слишком много вещей, которые случались слишком много раз и слишком случайны, чтобы их можно было объяснить как несчастный случай. Глаза Гибси сузились, когда до него дошло. — Такие вещи, как синяки? Я медленно кивнул. — Где? — спросиля — Повсюду. — Я издал болезненный вздох. — По всему ее телу, Гибс. — Черт. — Сначала я подумал, что над ней снова издеваются.. — Я сделал паузу и сморщил нос, чувствуя себя куском дерьма из-за того, что разрушил ее доверие, но это съедало меня изнутри. — У нее были дерьмовые времена в BCS, Гибс. Чертовски плохие времена, парень. Итак, я это исправил — или, по крайней мере, думал, что исправил, но… — Но? — Но я знаю, что это нечто большее, Гибс. Я знаю, что звучу как сумасшедший, но для меня это реально. Я знаю, что что-то происходит. Я помню, как она сказала мне кое-что прошлой ночью, — прорычал я, злясь на себя за то, что не сохранил важнейший фрагмент головоломки. Потому что в глубине души я знал, что упускаю что-то жизненно важное. — И теперь я думаю, что понял это. — У тебя есть имя? — Спросил Гибси таким серьезным тоном, какого я никогда от него не слышала. — У тебя есть имя? Медленно кивнув, я посмотрел ему в глаза, умоляя не осуждать меня за то, что я собирался сказать. Был шанс, что я ошибся — огромный, колоссальный, размером с Гранд-Каньон, шанс, но я так не думал, и риск стоил ее безопасности. — Я думаю, это ее отец, Гибс. — Подавив неуверенность, я посмотрел своему лучшему другу прямо в глаза и сказал: — Я думаю, что отец Шэннон издевается над ней. Я был математиком по натуре, и общим знаменателем в каждой задаче, которую я пытался решить относительно Шэннон Линч, был ее отец. Она сказала "отец". Она сама мне это сказала. Я знал что она это сделала. Она рассказала мне кое-что о своем гребаном отце. Я просто не мог быть уверен. В течение нескольких дней я лихорадочно соображал, прокручивая в голове каждый наш с ней разговор, пытаясь найти то, чего, как я знал, мне не хватало. Что бы я ни делал и как бы усердно ни думал об этом, мои мысли постоянно возвращались к тому первому дню, к нашему разговору, когда она лишь наполовину осознавала, что говорит: — Вот. — Я провел пальцем по старой отметине. — От чего это? — Мой отец, — ответила она, тяжело вздохнув. — Мой отец убьет меня, — продолжала она задыхаться, хватаясь за порванную юбку. — Моя форма испорчена. — Джонни, — простонала она, а затем поморщилась. — Джонни. Джонни. Джонни. Это плохо… — Что? — Настаивал я. — Что плохого? — Мой отец, — прошептала она. Если бы я ошибался на этот счет, а существовала огромная вероятность, что так оно и было, она бы никогда меня не простила. Я полагал, что уже был в немилости из-за своего поведения, но обвинение ее отца в жестоком обращении с ней стало бы для нас потенциальным гвоздем в крышку гроба. Ты, наверное, и там уже облажался, Джонни, парень… Черт. Я сходил с ума, когда мой мозг выдумывал самые развратные, отвратительные, бесчеловечные мысли, вызванные наркотиками. Отец Шэннон причинял ей боль? Я был смешон? Мне было стыдно за то, что я думал о том, что у меня было, но они были там, в моей голове, громкие и гордые, и сводили меня с ума от беспокойства. Он издевался над ней? Так вот что происходило? Я никогда не встречал этого парня, но наверняка вмешались бы ее брат или мать. Однажды я встречался с матерью Шэннон, конечно, это была не самая дружеская встреча, но женщина, казалось, искренне любила свою дочь. Она хорошо выглядела. Здоровая и беременная. Ее брат был сильным и подтянутым. Другие ее братья были практически младенцами. Остался отец. — Черт. — Гибси покачал головой. — Это серьезное обвинение, Джонни, парень. — Я знаю, — простонал я, чувствуя полное отвращение. — И я знаю, что если я ошибаюсь, то мне придется открыть огромную банку червей, но я просто… — Я покачал головой и сжал кулаки. — Я не могу выбросить это из головы. Думаю, именно это со мной и произошло, — добавил я. — Вот почему я все выходные был не в себе. Я пытался вернуться домой, к ней, Гибс. Потому что я боюсь за нее. — Я пожал плечами, чувствуя себя беспомощным. — Я знаю, что это догадка, но я не могу сидеть сложа руки, Гибс. Я не могу игнорировать это или притворяться, что ничего не происходит. С ней что-то происходит, и я не готов сидеть сложа руки и ничего не делать. — Я прерывисто выдохнул. — Она слишком много значит для меня, чтобы скрывать это. Даже если я ошибаюсь, это стоит проверить, верно? Это правильная вещь, не так ли? — Просто дай мне минуту, чтобы обдумать это. — Наклонившись вперед, Гибси прижал пальцы к вискам. — Это слишком много, чтобы принять во внимание, парень. Ни хрена себе. Между тем я не мог усидеть на месте. Боль поглощала меня, но мои мысли были еще хуже, они изводили меня до такой степени, что я превратился в неугомонный комок нервов и беспокойства. Что-то было не так. Я чувствовал это. — Мне нужно идти, — заявил я, не желая ждать, пока он хоть что-нибудь обдумает. — Я серьезно, Гибс. Ты должен вытащить меня отсюда, парень. Мне нужно съездить домой и проверить. — Ты не можешь выйти из больницы по наитию, — огрызнулся Гибси, свирепо глядя на меня. — Господи, Джонни, ты даже ходить без посторонней помощи не можешь. Как ты предлагаешь мне переправить тебя в Корк, парень? Под моим гребаным джемпером? — С ней что-то происходит, Гибс, — выдавил я, чувствуя, как мое сердце бешено колотится в груди. — Я чувствую это нутром. — Подожди секунду, у меня есть идея… — Помедлив, Гибси вытащил из кармана телефон и нажал несколько кнопок, прежде чем включить громкую связь и положить его на кровать между нами. — Алло? — Голос Клэр заполнил тишину после трех коротких гудков. — Медвежонок Клэр, — ответил Гибси, протягивая ко мне руку и жестом призывая меня молчать, когда я открыл рот, чтобы спросить его, какого черта он, по его мнению, делает. — Джерард. — Облегчение наполнило ее голос, когда она заговорила. — Ты в порядке? Как Джонни? Не сводя с меня глаз, Гибс проигнорировал ее вопросы и спросил: — Почему ты мне не сказала? — С-сказала тебе что? — Обеспокоенно спросила Клэр. — Об отце Шэннон. — Что за черт! — Одними губами произнес я, готовый убить его.