Очнулась, когда осознала себя чуть ли не вскарабкавшейся на него верхом. Ноги оплетали торс, руки обнимали за шею. Жар, исходящий от мужского тела, казалось, обжигал. Он глубоко дышал ей в шею, подхватив под ягодицы и сжимая ладони на них. И по всей видимости, никуда не торопился. Кери прочистила горло, кашлянув. Однако сказать ничего не успела, Мэт опередил. Голос низкий, с отчетливой хрипотцой. — Ты… цветочная пыльца и мед. Потерся носом о ее шею, естественно вышло, будто всю их жизнь, совместную, так делал. — Отпусти. — Не могу. Пытался уже. Так зачем ты тут?.. — Из-за источника. Все никак не отойти… Искупаться хотела. Сомнений в том, что Мэт знает, о каком источнике речь, не возникало. — Помешал… Давай вместе? Помешал ли? Как сказать… скорее направил энергию в иное русло. — Давай. Только ты меня не отпускай, — попросила, сама себе противореча. — Ты… тёплый. Очередь Мэта замирать и молча искать что-то в выражении ее лица. — Не отпущу. — Ответил осторожно, словно путь нащупывает. И пятую точку тоже. До сих пор… нащупывать продолжает. Кери нравится. Держаться подальше точно поздно. Если сильно хочется, то можно. Чем не девиз? — Ты обещал показать. — Что? — Доказательство. Что вахили существуют. — Я тебе показывал. Не узнала меня? Узнала. Но увидеть само превращение все равно хочется. Это же… Даже круче того существа на жертвенном булыжнике! Глаза Мэта уже давно мерцали животной желтизной. Но разум все равно пытался объяснить это отражением луны. Луна за тучами? Значит, свет от уличного фонаря. Нет фонарей поблизости? Значит… глаза у него звериные, зрачок расширяется в такт биению их сердец. Как у ее зверя. Хм… замечательная оговорка — ее зверь. Большой и горячий вахили. — Не бойся. — Поздно бояться. Мэт это от Мэтью? — Мэтво. Показать тебе мой дом? — И коллекцию марок? — хмыкнула, стрельнув взглядом исподлобъя. — Хм… чего нет, того нет, — такой же ухмылкой ответил Мэт. Плавать с ним… вода прохладная, но это и хорошо. Ниточки марионетки окончательно рвутся. Кери вроде даже тонкий звон слышит, с которыми они лопнули. А Мэт горячий. И это лучшее ощущение из испытанных Кери. Прохладный шелк вокруг, и горячее гладкое тело, что притиснуто к ней впритык. — Держись, обхвати сильнее. Кери послушно сделала, как велели. — Так? — Так, — хриплый голос и теплое дыхание в ухо. Они целовались без толики нежности, жадно, будто боясь, что их вот-вот прервут. Что придется отстраниться, разжать ладони. И поэтому стискивали изо всех сил, сжимали ладони, прижимались разгоряченными телами, чтобы даже воде между ними не просочиться. Неожиданно Мэт отстранился от ее губ и нырнул. Поплыл, разомкнув руки на ее теле. Ничего, она не отпустит. И, когда у нее закончился воздух, Мэт снова ее поцеловал. Вынырнули на глубине, оба хапнули ртом воздух. Поверхностный слой воды отчетливо теплее, чем на глубине. Кери раскинула руки и легла на спину, позволяя воде держать себя и покачивать на почти неощутимых волнах. — Полегчало? — Да-аа… Хорошо как… И звезды подглядывают и подмигивают из-за темных тяжелых туч. Он не торопил. Поддерживал, касался, как и обещал — не отпускал. Но и все… — А дальше? — Провожу домой. — И все? — Для меня все серьезно. Не хочу, чтобы… так. Несмотря на косноязычие, Кери поняла. Чтобы мужчина — как лекарство, когда и плаванье и секс — оба подходят, равнозначно. Хочет, чтобы Кери хотела именно его. И это настолько созвучно ей, что снова мурашки. И еще больше желание таки заманить его в постель. И воспользоваться со всем скопившимся пылом. То ли злиться на него за такое, то ли умиляться. Кери выбрала движение, снова окунувшись с головой и вынырнув, лишь когда закончился воздух, поплыла к берегу. До дома ее проводили. И растворились в ночи, как только Кери закрыла дверь на замок. Она знала, он все еще там. Где-то выли волки. 6 Вера должна подкреплять воображение, ибо вера создает волю… Решительная воля есть начало всех магических операций… Из-за того, что люди не умеют в совершенстве воображать и верить в совершенстве, получается, что результаты их магии сомнительны, ненадежны, тогда как они могли быть вполне надежными. Парацельс * * * Трое байкеров в черных кожаных прикидах затормозили перед бунгало, нарушив тишину утра.