Мирон не заметил, когда стены, покрытые выцветшими зеленоватыми обоями сменились бесконечными книжными полками. Стол превратился в солидное сооружение из морёного дуба, его поверхность освещала лампа под стеклянным зелёным абажуром. Платон устроился в кожаном кресле, перекинув нога на ногу. Теперь на нём был коричневый плюшевый халат с золотыми кистями, под ним — белоснежная сорочка и зеленоватый шейный платок. Небритость, впрочем, никуда не делась. — Так лучше? — спросил он, раскуривая длинную сигару. — Ты никогда не курил, — буркнул Мирон. — На дух не переносил табачного дыма. — Ой, ну что ты сердишься? — сигара исчезла, на столе появился чайный сервиз голубого фарфора. — Чем ты недоволен? — Чем? — Мирон в избытке чувств махнул рукой — изображение библиотеки и Платона пропало. Опомнившись, он вновь взялся за клюшку… — Будь добр, не снимай руки с сенсорного передатчика, — сказал брат. — Твоя экспрессия сбивает настройки. — Пошел ты в жопу, — беззлобно выругался Мирон. — Сам пошел. — Вот и поговорили, — Мирон сделал вид, что собирается уходить. — Подожди, — Платон робко улыбнулся. — Я рад тебя видеть, брат. Нам столько нужно обсудить… — Например, как ты без спроса сделал меня звездой Плюса? — Это был просто удачный случай, нельзя было его упускать. — А что с этими ребятами? Минск-Неотех. — Ты о них правильно всё понял, — отмахнулся Платон. — Просто мне нужны руки в Минусе. На самом деле, много рук. Я подсказал им несколько удачных идей, они зарегистрировали патенты, и вот… — Новая корпорация, — кивнул Мирон. — И кто помешает им стать второй Технозон? — Я, конечно. — Знаешь, мне кажется, найти способ изолировать тебя в Плюсе, где-нибудь на дальних серверах, не составит большого труда. И когда ты не будешь полезен… — Меня невозможно изолировать, — перебил Платон. — Образно говоря, на данный момент я — и есть Плюс. Мои нейросети опутали все серверы в мире. Я везде. — А… Как же Призраки? — опешил Мирон. — Я так понял, они не очень-то рады твоему присутствию. — Я с ними догово… И всё пропало. Мирон почувствовал толчок, упал, но тут же поднялся. — Ты что, с ума сош… — он осёкся. Думал, это чудит Оссеан — по своей привычке, дёргает его за руку, но ошибся. Перед ним стояла Амели. Глава 6 3.6 — Ну здравствуй, щеночек, — сказала Амели, всунула в губы сигарету и прикурив, выпустила сизый клуб дыма. — Как ты меня нашла? — А ты поглупел, — прищурилась девушка. — Чёрный Ферзь. Таких клинков в мире всего два. Один из них остался в Токио. Другой забрал ты. Ноги обтянуты чёрными чулками в крупную сетку, дальше — короткие кожаные шорты. Выше — полоска белого живота, сетчатая майка на голое тело, сверху — растянутая кофта грубой ручной вязки. Последний писк Парижской моды: гротескное сочетание вульгарной порочности и домашнего уюта. — Ты пришла меня убить? — Снова мимо, — Амели щелчком запустила окурок в голубя, сосредоточенно клюющего в паре метров от них. Голубь подёрнулся рябью, заискрил и исчез. На брусчатке остался лишь окурок с карминно-красными следами помады. — Всё фальшивка, — сказала девушка и тряхнула чёрными волосами. С тех пор, как мы не виделись, волосы у неё отросли… — подумал Мирон. — О чём ты? — вроде бы рассеянно, он блуждал глазами по площади, высматривая Оссеан. Почему-то казалось, если они столкнутся, случится что-то нехорошее. — Этот терминал, — Амели подбородком указала на фонтан. — Эти голуби. Весь этот сраный город. Здесь всё не настоящее. — Что тебе надо? Мирон вдруг почувствовал жуткую усталость. Захотелось лечь прямо здесь, на поребрике, и закрыть глаза. — Мне нужна твоя помощь, — сказала Амели и нервно огляделась. Она знает, что я не один, — отметил Мирон. — И тоже не хочет встречи… — Я в твои игры не играю, — сказал он. Вспомнилась розовая, залитая кровью кровать в лав-отеле… А ведь её больше некому сдерживать, — подумал он. — Такеши мёртв, и безумие Амели вырвалось на свободу. Он вдруг почувствовал, что ветер стал гораздо холоднее. В нём присутствовали сырость не просохшего асфальта, тлен застоявшейся воды и острый запах озона. — Игры кончились, — сказала Амели и села рядом с ним на поребрик. Мирон ощутил тепло, исходящее от её тела, колючую плотность шерстяного рукава, коснувшегося его запястья, твёрдость обтянутого сеткой колена… На мгновение ему показалось, что она — такая же голограмма, как голубь. — Ты не понимаешь, что такое личное пространство, да? — Мирон отодвинулся, но девушка, скользнув попкой по мраморному ограждению, прижалась еще плотнее. — Ты меня заводишь, — сказала она и бросила косой взгляд из-под чёлки. — Жалко, что в Токио не удалось трахнуться. — Извини, конечно, но нет, — Мирон встал, собираясь уйти. — Ты ничего от меня не получишь. — Спорим? — Ты сумасшедшая. Двинутая на всю голову. — Я знаю. Ты уже говорил. — Слушай, сейчас сюда придут. И лучше бы вам не встречаться. Во избежание… — Киборг, которого к тебе приставили для охраны? Я её не боюсь. Амели сидела, оперевшись руками о поребрик, широко расставив ноги в высоких армейских ботинках. — Она не киборг, — опешил Мирон. — Она… — А вот сам сейчас и убедишься, — легко оттолкнувшись, Амели вскочила и встала рядом, по-хозяйски просунув руку ему под локоть. В двух метрах от них стояла Оссеан. Помада чуть смазана, белоснежное пальто усыпано хрупкими хлебными крошками. Вытирая пальцы бумажной салфеткой, она не отрывала взгляда от Амели. Мирон почувствовал, что должен что-нибудь сказать. — Оссеан, это… — Сука, — сказала Оссеан. Мирон вздрогнул — настолько изменился её тон. — Пошла вон. — А то что? — прищурилась Амели. — Мирон, отойди от неё, — Оссеан перевела взгляд на Мирона. — Отпусти её руку и иди к авиетке. Мы улетаем. Она говорила с ним, как взрослый с ребенком. Ни секунды не сомневаясь, что тот послушается. — Сначала объясни, что происходит, — сказал Мирон. — Вот видишь, — улыбнулась Амели. — Он не хочет с тобой идти. — Мирон? — на мгновение глаза Оссеан сделались огромными, она вновь походила на хрупкую девушку. Но так как он не двигался с места, лицо её отвердело. Кажущаяся хрупкость слетела, как кокон с вылупившегося богомола. — Ты пойдёшь со мной, — резко заявила она и схватила Мирона за другую руку. Хватка напомнила стальные кусачки, которыми перекусывают проволоку. — Это мы еще посмотрим, — ответила Амели и перехватила руку Оссеан.