— Еще чего, — её рука ловко проникла под ремень джинсов, но Мирон отстранился. — Тогда можно тебя попросить быть осторожной? Мне бы хотелось встретиться с тобой еще раз. И не в такой напряженной обстановке. — Всего один? — Для начала. — Хорошо, — кивнула Амели, закуривая. — Обещаю не хулиганить, пока ты не вернёшься. Но и ты пообещай. — Что? — Постарайся, чтобы твоя задница осталась целой. И только выйдя в гостиную и наткнувшись на насупленный взгляд Ярослава, он вспомнил, что с Платоном так и не поговорил. Глава 19 3.19 — Надевай, — приказал Ярослав, указывая Мирону на обтекаемый кофр из чёрного композита. Ни ручек, ни лямок или застёжек на нём не было. И он подрагивал. Будто дышал. Мирон поёжился. Кофр напоминал пиявку из ужастика: сидит она до поры до времени, походя на что-то обычное, безопасное, а потом как прыгнет… — Это тактический комбинезон, — снисходительно пояснил Ярослав через плечо. Стоя спиной, он что-то проверял: защелкивал, встряхивал, погромыхивал и передергивал. — Приложи руки, он тебя запомнит. А потом расслабься. — И получай удовольствие, — это один из бойцов. Раздался громовой ржачь. Мирон подавил раздражение. Полковник, и вся его команда — десять бойцов — смотрели на него, как на бесполезный груз. Ходячее недоразумение, которое им навязали сверху. И чувства их он прекрасно понимал: «Из-за этого шпака мы все можем погибнуть» — вот что они думали. «Ничего не умеет, ничего не знает — возись с ним, как с ребенком». Сжав зубы, Мирон обнял кофр, в любой миг ожидая услышать ещё один раскат гогота. Но обошлось. Кофр раскрылся сам собой, растёкся жидкой нефтяной плёнкой, наползая на руки, плечи, голову, туловище — и так до самых ботинок. Ткань — если это была ткань — сжалась вокруг него, отвердела, принимая форму тела, плотно облегая конечности, спину, задницу. На уровне лица оказалась прозрачная мембрана, уши плотно заложило, и Мирон почувствовал, как под рёбрами, в грудной клетке, бухает сердце. — Удивлён, новичок? — голос Ярослава идёт не снаружи, а изнутри, из шлема. Он в таком же комбинезоне. Выглядит, как облитый нефтью богомол. — Новая разработка, только что прошла испытания, — полковник делает шаг, и нефть переливается, бугрится мускулами. — Карбоновые трубки, ниобио-титановый сплав, нановолоконный композит, батареи подзаряжаются во время движения, используя энергию тела. Сетка Фарадея экранирует электромагнитные импульсы. В этом комбезе, новичок, тебе не страшно вообще ничего — кроме, разве что, тактического ядерного заряда. Стоимость — как сгонять челнок на Марс и обратно. Так что не сломай и не потеряй. Последние слова полковника, понимает Мирон, были шуткой. Он пытается сделать шаг — и оказывается у противоположной стены, чуть не врубившись лицевой мембраной в бетон. — Аккуратней, новичок, — смеётся полковник. — Мускульный усилитель — двадцать джоулей на кубический сантиметр. Зачастую хватает двинуть мизинцем, — он поднимает дулом вверх здоровенную пушку в половину себя ростом, и набрав на прикладе сложный код, прикладывает её к спине. Просто заводит за спину, и пушка сама прилипает к броне, как на липучке. — Потренируйся тут, — советует полковник. — Выступаем в ноль часов. Остальная команда тоже напоминает чёрных богомолов — поджарые, сухие, с длинными ногами и руками. Все с пушками: ЯРРИСТ-2000, с подствольным реактивным гранатомётом и здоровенным магазином на тысячу выстрелов. Мирону пушки не дают. Он об этом и не думает: всё внимание сосредоточено на управлении комбинезоном. Пошевелил ногой — чуть не сел на шпагат, поднял руку — едва не вывихнул плечо. Будто желая продемонстрировать его полную несостоятельность, бойцы из группы устраивают цирковое представление: крутят сальто, прыгают на три метра вверх, ползают по потолку — оказывается, в ладонях и на коленях имеются специальные присоски, как у осьминогов, только появляются они, если определенным образом напрячь пальцы. Мирон мысленно усмехнулся: в его положении опасно даже пукать — унесёт ведь метров на десять, и об стенку расплющит… — Отставить травить энергию, господа, — командует полковник. Его не узнать среди остальных таких же чёрных и текучих. Но голос звучит в шлеме, и его ни с чем не спутаешь. — По коням. Бойцов рассаживают по двум вертушкам — грузовым, двухвинтовым, «ЛЕБЕДЬ-ДХ-1–021». Как только Мирон уселся в отведённое ему ложе, комбез намертво прилип к спинке — и никаких страховочных ремней. Голову будто фиксаторами электрического стула зажали — Мирон видел такой в старой хронике… Но руки и ноги остались свободны. Лицевая мембрана ожила. Вспыхнула прозрачная гексагональная сетка, в каждой ячейке — иконка с незнакомой картинкой. Одна мигает, как сумасшедшая. Мирон навёл на неё взгляд — и картинка ожила, развернулась в тактическую карту местности. Над картой — две светящиеся точки. Вертушки, — догадался Мирон. — Карта обновляется в реальном времени. И тут до него дошло: это ведь игра! Всё это: лицевая мембрана, иконки на гексагональной сетке — игровой интерфейс «Высадки на Плутоне»!.. В пятнадцать лет Мирон резался в неё, как сумасшедший. Игруху апгрейдили, добавили новых фишек — вроде этих крутых ружбаек и тактикульного комбеза. А в остальном всё по-старому: разберись с интерфейсом и айда на штурм… Он поймал себя на мысли, что начинает думать, как подросток. Какой у него тогда был «ник»?.. Разрушанчик. Да, точно. Разбитной сержант, готовый в охотку пострелять, поржать по любому поводу. И свято верит, что пуля — дура, а сам чёрт ему не брат… Мирон заметил, что улыбается. Да, сильны в нас детские привязанности. Послушать музыку, ту же, что нравилась в сопливом пубертате, поиграть в те же игрушки — вот ты и помолодел на пятнадцать лет… Ладно. Привет, Разрушанчик. Поиграем? За пять минут я разобрался с остальными иконками: попить воды, совершить дефекацию… Сноска в картинках объяснила, что встроенный биопроцессор разлагает все выделения на воду и тепло. Совсем, как в настоящем организме… Затем я понял, как включить герметизацию брони и перейти на автономное потребление кислорода — это если окажешься под водой, например. Или в глубоком космосе. Как активировать гнёзда с гранатами. Встроенный боекомплект прилагался по умолчанию — ну чистой воды «Высадка на Плутон»!.. Я тогда первое место взял, и в командной операции, и в индивидуальной кампании. Разобрался, как включить радио — чтобы не только приказы полковника, но и остальных ребят тоже слышать. А ребята как раз за мой счёт развлекаются: травят байки о том, какой любовью я пользуюсь у генерала, и как тот наказывал меня защищать — хотя бы и ценой собственной жизни… — Хай, ребята, о своей жопе я как-нибудь сам побеспокоюсь, — говорю. — Не первый раз замужем. На пару секунд в эфире полная тишина — переваривают ребята, что я самостоятельно до их секретной полосы допетрил, — а потом ржать начинают. И не надо мной, а как бы вместе. — Спокуха, хрящ, — говорит тот, что в кресле справа от меня, иконка его светится зелёным. — Болото наше. Прорвёмся. — Отставить пиздёж, — командует полковник. — Тишина в эфире. Разобравшись с интерфейсом, и даже потренировавшись двигаться — малейшее напряжение мышц отдавалось гудением псевдомускулов — я принялся думать. Вот ты, Платон, не любишь Призраков. И я тебя прекрасно понимаю: делить жизненное пространство с тварями, принципиально на нас не похожими, с тем самым гипотетическим врагом, с которым, по прогнозам, рано или поздно столкнётся человечество — хуёво. По другому и не скажешь. Ты из Плюса никуда деться не можешь. Есть там тело, или нет — обратно в Минус ты не ходок. Но всё же стоит разобраться: кто эти кибердемоны такие, какова их природа, откуда они вообще взялись в Плюсе и каким образом влияют на нашу жизнь. Если подумать, Минск-Неотех в правильном направлении копает: изучить, понять, нащупать их слабые места — а уж потом решать, уничтожать или нет. Ты ведь догадывался, на что идёшь, когда заставил меня свой конструкт в Плюс перелить. И о Призраках, и о Сонгоку — побольше, чем остальные. Допускаю: ты обладаешь приоритетом в принятии решений на их счёт. Но вот тебе вопрос на засыпку: а самих демонов кто-нибудь спрашивал — чего они хотят? Одно знаю точно: не смерти. Базовый инстинкт для любого живого существа — защищать свою жизнь. И во что выльется полномасштабная война с неизвестными пока тварями — страшно подумать. Оценить ущерб, который они могут нанести людям — в Нирване и в Плюсе — просто нереально. Возможно, правы луддиты, что громят Ванны. Призракам, я так понимаю, в нашу обычную реальность пока ещё сложно пробраться. Подспудно, неосознанно, это понимает Амели — внучка покойного Такеши, фактического создателя Всея Нирваны. Не корпорации она громит. А наш грёбаный, зацикленный на Плюсе образ жизни. Сейчас всё человечество объединяет Сеть — люди в ней, что твои яйца в одной корзине, уж не знаю, что на самом деле эта метафора означает. Но то, что можно уничтожить девяносто восемь процентов человеческой популяции одним махом, просто устроив масштабный хипес в Плюсе — это очевидно. Весь тот лёд, что мы десятилетиями наращивали вокруг жизненно важных объектов — ядерных электростанций, космодромов, заводов по клонированию белка — демоны плавят, как вирусы клеточную мембрану. Легко и приятно. Возможно, они там ещё и размножаются — мы ж ничего о них не знаем. Дети малые, чесслово. Ещё старикан Сунь-Цзы поучал: недооценивать противника — самая большая ошибка, которую может совершить полководец. Я, конечно, не он, но с этой мыслью согласен на все сто. И не могу понять одного: как ты, мой гениальный братец, этот момент проебал. …Полковник командует готовность один-ноль и мы умолкаем. Перед высадкой каждому есть о чём подумать. Сверчок — иконка у него такая забавная: насекомое с усиками — молитву читает. — «Святой Макаронный Монстр, спасибо тебе за то, что мы всё ещё живы. За доспехи, благодаря которым наши кишки не размазаны по асфальту, за тактический дисплей, позволяющий держать связь с ребятами, и отдельное тебе, большое человеческое спасибо за реактивный гранатомёт»… — «Раминь», — прокатывается волна голосов, когда ребята поддерживают Сверчка в его молитве. И я говорю: — Раминь. Потому что не бывает атеистов в окопах под огнём, и не важно, кому адресована молитва, Макаронному монстру, или Объединённому Всемирному Божеству, о котором так много пиздят в последнее время… Вертушки падают на землю беззвучно, как стрекозы на воду, и мы, словно горошины из стручка, выкатываемся в чисто поле. Вокруг темнота. Минск с Москвой в одном часовом поясе, так что времени — около часу ночи. Да что я говорю! Стоило мне подумать о часах, как в уголке мембраны выскакивают цифры — 1: 04 Да это, мать его, лучше, чем Мелета — я имею в виду те чудо-Плюсы, что я по твоей милости у БЕЗов спиздил. С той разговаривать надо было, чёткие инструкции формулировать. Здесь же — полное слияние человека с технологией. Аж не по себе, чесслово. Задним мозгом я понимаю, что дисплей реагирует на движения глаз, микросужения-расширения зрачков, мимику, температуру тела, частоту пульса — в общем, телеметрию. Что перед рейдом, к бабке не ходи, в ядро комбеза закачали мой профиль, экстраполированный из почти тридцатилетнего электронного следа в Плюсе и его окрестностях… Но всё равно в дрожь бросает. Не думал я, что наши так далеко продвинулись. На все эти карбоновые мускулы, расщепление дерьма и охлаждение тактического самообучающегося ядра прорва энергии требуется.