– Ни… ничего. – А ночью? Ты довела себя до оргазма? – Ч-что? Нет, – она густо краснеет и отводит взгляд, а уголки моих губ дергаются. – Я не люблю, когда мне врут, Дейзи. Задавая вопрос, я ожидаю полной откровенности. – Мы с моим парнем занялись сексом! – снова задирает подбородок. – Но не потому что вы тут… позволили себе лишнее, а потому что я хочу его! – И ты кончила? – Это не ваше дело, – дрожащим голосом отвечает она. Как же тяжело бедняжке удерживать боевой дух. Ну ничего, я научу ее быть собой в моем присутствии. – Знаешь, что раздражает в людях больше всего, милая Дейзи? – спрашиваю я, очерчивая костяшками линию ее челюсти. – Неискренность. Когда человек притворяется тем, кем не является. Когда говорит не то, что думает. Когда ведет себя не так, как ему на самом деле хочется. А знаешь, чему я хочу научить тебя? Быть настоящей рядом со мной. Я вижу тебя насквозь, но ты упорно пытаешься показать мне светскую сторону тебя. Ту, которую видят все окружающие. – Склоняюсь к ней, зависнув в паре сантиметров от ее лица – Я хочу познать твою темную сторону, Кролик. Всю тебя. Со всеми твоими эмоциями и грязными мыслями. Выпрямляюсь, оценивая произведенный эффект. Грудная клетка Дейзи ходит ходуном, девочка втягивает воздух через приоткрытые пухлые губки, а потом облизывает их. Неосознанно, но как будто дразнит меня, привлекая к ним внимание. Толкаю книжный шкаф, открывая проем, ведущий в денжен. Положив руку на поясницу Дейзи, завожу ее внутрь. Она буквально давится воздухом, когда осматривает комнату, в которую я ее привел. Пытается попятиться назад, но натыкается на меня. Наклоняюсь, чтобы мои губы оказались у ее уха. – Раздевайся, Дейзи, – шепчу я, и она вздрагивает. Глава 15 Дейзи Это камера пыток, не иначе. У стены черный крест в форме Х, а еще решетки, свисающие с потолка цепи и даже… гильотина! Правда, к счастью, без лезвия наверху. На стене справа плетки, палки, какие-то широкие доски… Мои глаза сейчас просто вылезут из орбит из-за того, насколько широко они распахнуты. Делаю шаг назад, чтобы сбежать из этого ужасного места, но натыкаюсь на стену в виде груди Кинга. И тут же слышу его низкий, бархатный голос у своего уха: – Раздевайся, Дейзи. Я вздрагиваю, и чувствую, как волоски на теле встают дыбом. Мне так страшно, что я вся дрожу. Но какая-то часть меня, которую я старательно прячу даже от себя самой, хочет пройтись по этой комнате, прикоснуться к каждому предмету и внимательно рассмотреть его. Но нет. Ни за что! – Я не буду повторять, Кролик, – говорит Кинг. – Снимай одежду или я сделаю это сам. За спиной с тихим шорохом закрывается дверь, и я вздрагиваю от короткого щелчка. Кинг обходит меня и становится лицом к лицу со мной, сверля тяжелым взглядом. Я тяжело сглатываю, опуская глаза на его грудь. Сегодня он весь в черном: расстегнутая на две пуговицы рубашка, классические брюки, начищенные до блеска туфли. Безупречный в своей мрачной красоте. Кинг делает маленький шаг, вставая вплотную ко мне, и теперь при каждом моем вдохе грудь приподнимается и трется о Кинга. Соски твердеют и болезненно ноют. Очень странное ощущение. Оно усиливается, подогреваемое вчерашним событием и бессонницей, и мысли путаются в каком-то странном тумане. Чувствую себя так, будто меня опоили. Взгляд плывет, а тело слабеет. – Я все еще жду, Кролик, – тихо говорит Кинг, отступая на шаг, и я… начинаю задирать край гольфа. Даже не понимаю, что творю. Я как будто сама не своя. Словно настоящая я осталась за пределами этой комнаты и ждет, пока Кинг вытянет из глубин этого тела что-то такое, чего я сама о себе не знаю. Гольф летит на пол, и я ловлю жадный взгляд Кинга, которым он окидывает мою грудь. Впервые в жизни мне хочется, чтобы на мне было кружево, а не плотный атласный лифчик, призванный только поддерживать мои немаленькие формы. Пока я расстегиваю джинсы, руки Кинга взлетают к его рубашке, и он тоже начинает раздеваться. Поистине завораживающее зрелище. Мне безумно сильно хочется увидеть его без одежды! Думаю, он хорошо сложен, учитывая то, какие сильные у него на вид руки. Мы раздеваемся молча. С каждой секундой мое дыхание учащается, а сердце разгоняется еще быстрее, трепеща от предвкушения. Я не знаю, что произойдет дальше, но в том, что я не выйду отсюда прежней, теперь уверена на сто процентов. Остается открытым вопрос, смогу ли я жить с этими изменениями? Но сейчас я не хочу об этом думать. Сейчас мое единственное желание – снять с себя всю одежду, которая натирает в самых чувствительных местах, раздражая их. Оставшись в одном белье и носках, я выпрямляюсь и смотрю на Кинга. – Всю одежду, Дейзи, – тихо приказывает он и сбрасывает рубашку. Я застываю с приоткрытым ртом, прослеживая четко очерченные мышцы и сухожилия. Слежу за тем, как они играют под кожей, когда Кинг отбрасывает рубашку на стоящее справа кресло из коричневой кожи. Краем сознания отмечаю, что оно такое же, на каких мы сидели в прошлый мой визит в этот особняк. Грудь Кинга покрыта волосами, но, к счастью, не слишком густыми. Внезапно мне так сильно хочется зарыться пальцами в эти волоски, что даже начинает покалывать кончики. Наклонившись, стягиваю носки и теперь оказываюсь босиком на прохладном деревянном полу. Требовательный взгляд Кинга побуждает меня завести руки за спину и расстегнуть бюстгальтер. Снимая его, я чувствую облегчение, освобождая грудь от оков. Отбросив в сторону лифчик, стягиваю по ногам трусики и, положив все это на кресло, выпрямляюсь, глядя на грудь Кинга. У меня просто не хватает мужества поднять взгляд выше. Чувствую, как пылают мои щеки. Кинг – второй мужчина в моей жизни, который увидел меня голой, и он точно не сравнится с моей первой подростковой влюбленностью, Родом. В его взгляде весь порок мира, все соблазны и грехи, упомянутые в священных книгах, и даже те, которых там нет. Кинг снова подходит ближе, поднимает руки и, вытащив шпильки из моих волос, позволяет кудрям рассыпаться по плечам. Я слышу, как заколки с тихим стуком падают на пол, и при этом звуке едва сдерживаю дрожь. Пальцы Кинга путаются в моих волосах. Он зарывается в них на затылке и слегка сжимает, заставляя мои глаза закатываться от удовольствия. Потом его руки скользят по шее вниз и наконец доходят до груди. Я жду, что он сожмет ее, чтобы хоть немного облегчить напряжение в этой части тела, но Кинг удивляет. Нежно, едва касаясь, он обводит полушария костяшками пальцев, добираясь до твердых горошинок сосков, которые аккуратно щипает, отчего я вскрикиваю. – Отзывчивая девочка, – произносит он, словно разговаривая сам с собой. – Ты же не девственница, Дейзи? Поднимаю на него взгляд и качаю головой, а Кинг плотоядно улыбается. И эта улыбка… она зловещая. Как будто хищник смотрит на свою добычу. Мне страшно, да. Но еще я пребываю в состоянии ожидания. Как будто заранее знаю, что Кинг не причинит мне вреда. Откуда мне это известно? Понятия не имею. По большому счету, он может сделать со мной все, что угодно. Даже убить, и никто не узнает об этом, потому что я никому не сказала, куда и зачем поехала. Глупая, глупая Дейзи. Совершенно безответственная. – Хорошо, – отзывается он и протягивает руку, в которую я тут же вкладываю ладонь. Пальцы Кинга легонько сжимают ее, словно в знак поддержки. – Пойдем. Он подводит меня к устрашающего вида черному кресту из полированного дерева, на концах которого болтаются кожаные наручники. – Поиграем, Дейзи? – спрашивает Кинг и заставляет меня поднять руки вверх. А я ничего не отвечаю. Словно онемела и одеревенела. Мне бы бежать без оглядки, а я, дрожа, жду продолжения. Присев, он заставляет меня развести ноги и пристегивает их наручниками, потом поднимается и заковывает руки. И вот я уже распята перед ним как… не хочу проводить такую аналогию. Позже я не прощу себе подобное сравнение. Сделав пару шагов назад, Кинг склоняет голову вбок и рассматривает мое тело, которое просто пылает красным под его внимательным взглядом. Снова приблизившись, Кинг заключает мою грудь в свои большие ладони и слегка сжимает, потом отпускает, заставляя ее покачиваться. – Знаешь, чего не хватает этой прелести, Дейзи? – Я качаю головой, глядя на него и не моргая. – Украшения, мой сладкий Кролик. Он отходит к высокому комоду, открывает и закрывает ящики, достает какие-то предметы, выкладывая их на поверхность комода, но как бы я ни выворачивала шею, не могу рассмотреть, что там лежит. Наконец Кинг подходит ко мне, держа ладонь на уровне своей груди, а с пальцев свисает красивая золотистая цепочка, на концах которой болтаются какие-то скобы такого же цвета. Я тяжело сглатываю, глядя на то, как Кинг приближается, а потом наклоняется и, приподняв рукой одну мою грудь, впивается в вершинку губами, втягивая в рот сосок. Мои глаза закатываются от такой простой, но в тоже время интенсивной ласки, удовольствие от которой стрелой проносится по моему телу, нанося точный пульсирующий удар по паху. Я хочу свести ноги и потереть бедра друг о друга, но из-за скованных ног это невозможно, поэтому мне приходится смириться с тянущей болью и жгучим томительным возбуждением. Кинг терзает мою грудь, а я сжимаю губы и проглатываю стоны, все отчаяннее рвущиеся из меня с каждым движением его языка, с каждым разом, когда его зубы царапают чувствительный, слегка набухший сосок и когда он с шумным причмокиванием выпускает мою грудь из плена своего требовательного рта. А потом Кинг поднимает цепочку, подносит ее к груди и аккуратно цепляет на сосок скобу. Тогда я не выдерживаю и вскрикиваю. – Тише, Дейзи. – Кинг успокаивающе дует на сжатый в тисках сосок. – Все, что находится в этой комнате, призвано принести удовольствие. Расслабься и прочувствуй его. Склонившись ко второй груди, Кинг, придерживая пальцами цепочку, повторяет с ней все те фокусы, что и с первой, только теперь я не знаю, на что переключить свое внимание: на пульсирующий от зажима сосок или на рот Кинга, который заставляет меня изнывать от удовольствия. Когда он цепляет второй зажим, я уже готова взвыть от непонятных мне эмоций. Кинг аккуратно отпускает цепочку, и она повисает между моих грудей, оттягивая соски вниз. Из-за легкой пульсирующей боли в сосках и жара между ног я закрываю глаза и, подняв голову, касаюсь затылком креста. – Вот так красиво, – говорит Кинг и, взяв с комода какую-то продолговатую штуку, снова подходит ко мне. – Но помни одно правило, Дейзи: кончать только с моего разрешения. Ослушаешься – будешь наказана. – Но как?.. – Я не успеваю закончить вопрос, как моей промежности касается эта продолговатая штуковина и начинает вибрировать, заставляя содрогнуться. Кажется, у Кинга сегодня будет повод наказать меня, что бы это ни значило. Глава 16 Дейзи – О, боже, – зажмурившись, выдыхаю я. Как можно это терпеть?! Как можно ждать его разрешения достичь оргазма, если он такое вытворяет с моим телом? Штука, которую он держит у меня между ног, мягко вибрирует по нарастающей. Потом вибрация стихает, и все начинается заново. Когда она достигает пика, мое тело содрогается, цепочка двигается, оттягивая вниз соски, отчего в пах снова и снова простреливает мучительной, сладкой болью. Все эти ощущения просто не оставляют мне шанса. Я дрожу, изо всех сил стараясь сдержаться, но мои усилия бесполезны. Дернувшись в своих путах, широко открываю рот и, вскрикнув, кончаю. – Плохая девочка, – говорит Кинг, и я открываю глаза, чтобы посмотреть на него затуманенным взглядом. Он приближается, облизывает губы и останавливается в миллиметрах от моих. Я тоже облизываю свои, увлажняя, потому что они пересохли. – Но хорошая мне здесь не нужна, – добавляет Кинг. – Так что показывай мне свою темную сторону, Кролик. Именно ее я и хочу увидеть. Но наказания не избежать. Только прежде мы еще немного украсим тебя. Вернувшись к комоду, Кинг что-то там перебирает, а я тем временем пытаюсь отдышаться и прийти в себя. Соски болезненно ноют, между ног потоп и пульсация. Но так хорошо, как сейчас, мне еще никогда не было. Я как будто покинула собственное тело и парю. Как он сказал? Темная сторона? Кажется, она начинает нравиться мне самой. По крайней мере, у меня нет необходимости притворяться, что все то, что со мной сейчас происходит, – грязно и неприемлемо. Когда Кинг подходит ко мне, он держит на ладони такую же цепочку с зажимом, какая висит на сосках, только уменьшенную версию. Я слегка хмурюсь, не понимая, для чего она, пока Кинг не присаживается, оказываясь у моей промежности. О-о-о, боже! Он же не собирается… Кинг наклоняется вперед и делает глубокий вдох, заставляя меня вспыхнуть от стыда. Он… нюхает меня там? Господи, как же неправильно. Но почему-то именно этот жест заставляет мои внутренности вибрировать. Потом Кинг двумя пальцами разводит мои губки в стороны, и я зажмуриваюсь. Стыдно! Так невероятно стыдно, что я готова умереть на месте, только бы не смотреть на то, что он делает.