Может, это и к лучшему, что кузина собралась и уехала, оставила ее одну. Никому ничего не надо рассказывать. Женни достала рисунки Барта и улыбнулась петуху. Наверное, уже попал в суп! Разгладила ладошкой портреты. «Смотри. Это я. А это Рафаэль». И тут же в ушах прозвенело другое: «Вот хохма – у Медичесов под самым носом висел портрет НЕНАВИСТНЫХ Мединосов!» Женни зарылась в подушку, сдерживая рыдания. Какая же она несчастная! Какая несчастная! Барт, против обыкновения, вскочил ни свет ни заря. Он старался не разбудить Рафа, но тот проснулся. Потер глаза. – Ты куда в такую рань? – Все тебе скажи, – рассмеялся Барт. – Скоро вернусь! Вернулся он не скоро. Спросил у Рафаэля с порога: – Женни не объявлялась? – Нет. А что, должна была? – Раф засмеялся, но прикусил язык, уж очень расстроенный вид был у брата. – Я, кажется, перепутал адрес, – пояснил Бартоломью. – На Цветочной улице нет семьдесят второго дома. Там всего тридцать один дом, Раф! Барт растерянно посмотрел на Рафаэля. – Гм, может, тебе нужен двадцать седьмой дом? – предположил Раф. Барт покачал головой. – Я обошел их все. Порасспрашивал на всякий случай в окрестных магазинчиках и на примыкающих улицах. Раф не знал, что сказать. Вспомнил: – А у пожарных взял разрешение? Ты же рядом был. Барт хлопнул себя по лбу. – Не догадался. – Давай, займись делами, – предложил Рафаэль, – а я пока поищу, какие цветочные улицы у нас еще есть. Барту идея понравилась: – Район возле рынка называется Цветочный горшок! – Я знаю. Иди уже. Барт надеялся, что Женевьева зайдет или позвонит. Она не появлялась. Барт наскоро разобрался с самыми неотложными делами, взял у Рафа список околоцветочных названий и отправился искать Женин. Рафаэль подождал, пока за Бартоломью захлопнется дверь, снял трубку и набрал номер полиции. Поздно ночью пришел раздосадованный Барт. На немой вопрос Рафаэля он отрицательно покачал головой. Они молча и без аппетита съели ужин под ворчание мамы, что Барт шляется допоздна, а Рафаэль его ждет, никогда вовремя их не накормишь. – Мама, я уже самостоятельно могу поесть, если ты заметила! – огрызнулся Барт. – Не нужно меня ждать. Никогда! Он вскочил из-за стола и ушел к себе. – Да, – сказала мама грустно его спине. – Конечно. – Мама, не обращай внимания, – дотронулся до ее руки Рафаэль. – У Бартоломью голова сейчас карнавалом занята. В следующий раз ложись, я его сам накормлю. Мама наклонилась, поцеловала Рафа в макушку и вздохнула. – С Женин что-то случилось! – бросился к появившемуся на пороге его комнаты Рафаэлю Барт. – Не за последние два дня и не в нашем городе! – успокоил его брат. – Я обзвонил все, что можно, включая морг. Никаких происшествий. Он проворчал: – Мне было бы легче выяснять, если бы ты сообщил мне фамилию Женевьевы. – Я не знаю. Как-то к слову не пришлось, не спросил, – пробормотал Барт и вдруг взвился: – Ну что ты на меня так смотришь. Я не Мединос, правду говорю! Женевьеву разбудило яркое осеннее солнышко. Она открыла глаза и прошептала: «Доброе утро, Бартоломью!» И залилась слезами. Слезы текли ручейками и попадали ей в уши. «Интересно, – подумала Женин, – это у всех так бывает, кто лежа плачет? Ох, и о чем это я…» Но она успокоилась, улыбнулась, села в кровати. Во входную дверь позвонили. Женин испуганно натянула одеяло на голову и прислушалась. Родной, любимый голос что-то объяснял. «Мамочка!» Двери распахнулись, Женин взвизгнула и бросилась маме на шею. – Как же ты нас напугала, девочка! Что случилось? Мы с папой уже не знали, что и думать! – обнимала ее и гладила по голове мама. Потом они сидели втроем за круглым деревянным столом: бодренькие улыбающиеся Маленькие и скучная, печальная Женин. Мама хлопотала, накрывала завтрак и по ходу дела давала Женевьеве советы. – Ой, не справишься ты, – вздохнула мама, наконец устраиваясь за столом. Она завела нудный, взрослый, а главное, бесполезный, разговор с Маленькими о том, что им лучше переехать в Порт-Пьер. – Конечно, лучше, – согласился прадедушка. – Но мы не переедем. И улыбнулся. Упрямый Мединос. – Мамочка, – спросила Женни, оставшись с мамой наедине, – а что если я встречу молодого Медичеса и мы полюбим друг друга? – О, Господи, – простонала мама. – Ты первый день в Меланьи, а уже начинаешь о Медичесах заговаривать. Потом о кинжале пойдут разговоры? Женни! Выбрось все эти истории из головы! – Нет, ответь мне на вопрос, – настаивала Женни. – Разве мало хороших парней из приличных семей на свете? А что скажет папа? – Мама кивнула на дверь: – А как такое эти старики переживут? Перестань даже говорить о Медичесах. – Ты уверена, что не хочешь проводить меня на вокзал? – уточнила мама на прощание. Женни испуганно отказалась. Мама смотрела из окна поезда на медленно удаляющуюся башню замка Медичесов и думала, что, пожалуй, надо поговорить с родней. Пускай поищут кого-нибудь менее впечатлительного для ухода за старыми упрямцами. Не хватало еще, чтобы ее девочка поломала себе жизнь, увлекшись этой глупой старой сказкой. Женни убирала после ужина и обдумывала письмо для Бартоломью. Когда она села его писать, все слова улетучились, все звучало не так, как ей хотелось. Женни комкала бумагу, брала новый лист. Наконец она зевнула и отложила до завтра это сложное дело. Немного поплакала в постели и уснула. – Обедневший древний род. Со своими преданиями и традициями. Совсем как наш, – вспоминал все, что узнал о Женевьеве, Бартоломью. Даже легенду о кувшине молока пересказал. – Не представляю, что за род это может быть, – морщил лоб Рафаэль, напрягая память. – И легенда эта нигде не была опубликована. – У них даже нашу историю о кинжале и ножнах с Глазом бури рассказывают, – добавил Барт и поднялся. – Ну ладно, пошел я с факельщиками на инструктаж к пожарным. – Кинжал! – вспомнил Рафаэль. – Так вот откуда мне знакомо имя Женевьева! Барт остановился и посмотрел вопросительно. – Помнишь, я раскопал все имена участников той истории. Невесту, чья свадьба была расстроена из-за пропажи кинжала с ножнами, звали Женевьева. Женевьева Медичес! – Точно! И мы в детстве разыгрывали эту сценку, – решил Бартоломью. – Нет, – пробормотал Рафаэль ему вслед, – мы не могли называть невесту Женевьевой. Я же сравнительно недавно выяснил имена. Ему в голову пришла новая идея, даже две. Во-первых, Женин может быть их дальней родственницей. А что, имя фамильное, как и Рафаэль с Бартоломью, кто еще сохраняет традиции, называя детей именами семейными. Во-вторых, почему бы не дозвониться в справочную Порт-Пьера и не выяснить адреса книжных магазинов в районе Восточного порта. После карнавала можно будет съездить и разыскать родителей Женевьевы. – Барт, – спросил Ллойд после инструктажа, – как поживает Женевьева?