– Какой твой адрес? – Цветочная улица, – пролепетала Женни, кажется есть такая и в Меланьи. – Цветочная улица, дом 72. «Медичес?! Нет! Только не Барт! Только не ЕЕ Бартоломью!» У Женевьевы ручьями потекли слезы. – Адрес поточнее? – остановился на развилке таксист. – Цветочная улица, – поколебавшись, ответила Женевьева Мединос. – Как? Да что же ты сразу не сказала! Это же рядом с вокзалом, – таксист развернулся, ворча. Барт с неохотой выбрался из ванной. Ну так и знал! В его комнате нетерпеливый Рафаэль уже вовсю наслаждался своими новыми сокровищами. Рисунки были рассортированы в три аккуратные пачки. Раф рассматривал черепки. – Как ты ухитрился их вывезти? – поднял он сияющие темно-синие глаза на брата. – Рассказывай все! – Даже не знаю, с чего начать, – рассмеялся Барт. – Столько всего произошло! Особенно за последнюю неделю. Ты не поверишь! – Опять влюбился, – констатировал факт Рафаэль. – На этот раз серьезно! – заявил Бартоломью. Рафаэль издал смешок. – Считай, я помолвлен, – с идиотской, на взгляд Рафа, улыбкой сказал Барт. – О, – протянул Рафаэль насмешливо, – она так здорово целуется, что ты готов жениться? – Мы с ней ни разу не поцеловались, – несколько сконфуженно признался Бартоломью. Раф открыл рот и выпучил глаза. – Тогда это серьезно! Если ты провел неделю с девушкой, и вы не целовались, это должно быть очень серьезно! – Я тебя убью! – сообщил ему Барт, наваливаясь на него. Раф с удовольствием сжал Барта, оторвал от себя. Легкая домашняя коляска его опрокинулась на бок. Братья покатились по полу. То один, то другой брал верх. – Бартоломью! – прибежала на шум мама. – Когда же это закончится? Только приехал, а уже дерешься с братом! А ну отпусти Рафаэля! – Ты Рафу скажи, пусть меня отпустит, – прохрипел из-под Рафаэля Барт. – Сколько вас можно разнимать, мальчики? – гневно сказала мама. – Сейчас приедет отец, я ему все расскажу! – Не надо! – хором закричали «мальчики». – Мы просто соскучились. – Раф сел на полу. Барт поднял коляску и помог ему вернуться в нее. – Я у Барта сегодня ночую! – крикнул вдогонку маме Рафаэль. – Ну, рассказывай! – попросил он, убедившись, что мамины шаги стихли. – Я обыграл шулера! – Барт начал хвастать с конца. – Не будь Мединосом, не лги! – не поверил ему Рафаэль. – Женевьева подтвердит! – пожал плечами довольный эффектом Барт. – Так значит ЕЕ зовут Женевьева. А какая она? Барт беспомощно развел руками. – Нарисуй! – Не могу. Пытался. Ее невозможно нарисовать. Получается блеклое подобие, – улыбнулся Барт. – Она… – Барт задумался, вызывая в памяти образ. – Она день начинает со слов «Доброе утро, Бартоломью!» и умеет сказать это так, что чувствуешь себя особенным. Барт заулыбался. Поспорить можно, что первое, что он завтра услышит от Женин, будет «Доброе утро, Бартоломью». – Она красивая? Барт кивнул. – Увидишь сам! Лучше ты мне расскажи, что тут творится? Это что за история со сломанной ногой? Раф рассмеялся: – Подстраховался на тот случай, если под видом тебя придется ехать куда-нибудь. Чтобы мое инвалидное кресло выглядело уместно. Ты так запоздал, а столько бумаг надо оформить! Барт выкатил из-под своей кровати матрас на колесиках для Рафа, это отец им придумал такой вариант, когда они не хотели расходиться по своим комнатам в детстве – ему надоело переносить им постели. Бартоломью то рассказывал, почему он опоздал, то как проходила экспедиция, то пытал Рафа, как он от его имени действовал и что успел сделать для карнавала, то описывал их с Женни приключения. Они бы проболтали до утра, но заглянула недовольная мама и пригрозила, что, если они не замолчат, она прогонит Рафаэля. «Надо же иметь совесть! Бартоломью с дороги, уставший. Успеете завтра наговориться». Братья пошептались еще немного, и Барт отключился первым. Рафаэль лежал с открытыми глазами. «Женевьева». Что-то ему это имя говорило. Но вот что? Таксист высадил Женевьеву в конце Цветочной улицы. Она стояла в растерянности и размышляла, в какой стороне ее Чайная горка. Как же отсюда выбраться? Спросить, где вокзал? Машину она там найдет, только уже заплатила таксисту все их с Бартоломью последние деньги. Бартоломью! Слезы навернулись Женин на глаза. Она стиснула зубы. Мединосы не плачут и не сдаются! Ничего, дойдет пешком. «Что говорил отец? – вспомнила Женин, оказавшись на какой-то площади. – В Меланьи не потеряешься, всегда найдешь Чайную горку по башне замка Медичесов». Вот она, торчит вдалеке. Ме-ди-че-сы. Женин прислонилась к фонарному столбу и заревела. – Женевьева? – не очень уверенно спросил незнакомый голос. Женин подняла голову. Этого еще не хватало! Как его там? Ллойд. Ллойд Оричес. – Женевьева? – удивленно спрашивал Ллойд. – Что-то случилось? Я могу помочь? Женин покачала головой. Ллойд подозрительно посмотрел на ее саквояж. – Тебя подвезти? Я на машине. – Он показал рукой на припаркованный автомобиль и пояснил снисходительно: – Забрал только что после профилактики. Женин отказывалась. Оричес настаивал. – Подожди, мне умыться надо. – Женни зашла в соседнее кафе. Выглянула – Ллойд смотрел ей вслед. Официантка удивилась ее просьбе, но вывела Женни через заднюю дверь. Женни бегом побежала в сторону замка, а значит, и Чайной горки. Через квартал остановилась, оглянулась – погони нет. Отдышалась и пошла уже просто быстрым шагом. – Женевьева! – ахнула кузина и защебетала: – Как здорово, что ты приехала! Отпустишь меня прямо сегодня? Мне еще столько нужно приготовить к свадьбе! Кузина напевала и собирала вещи. Женни угрюмо распаковывала свой саквояж. – Маленькие проснутся утром и испугаются: была я – стала ты, – рассмеялась кузина. – Кстати, хочешь, бери мой костюм, у нас, то есть теперь у вас, карнавал на днях. – Не надо, – быстро ответила Женни, – я не пойду. – Вот глупая, сходи обязательно. Там так весело будет! – Это мое, – выдернула Женни у нее из-под чемоданчика свое платье. – Ой, извини. Мне чужого не надо. Я же не Медичес, – захохотала кузина. Женни села на кровать и попыталась сдержать слезы. Кузина наконец заметила, что с Женни что-то не так, обняла и заглянула в глаза. – Устала? Бедненькая! Ты же откуда-то издалека, да? – Устала, – согласилась Женни.