– Ты опустил всю романтическую часть! Ухаживания! Признания в любви! – сказала с обидой. – Сразу сделал предложение. Барт смеялся до слез. – Я что-нибудь придумаю, – заверил он ее. – После карнавала. – А как же американка? – спросила злорадно Женин. – Какая? А! – вспомнил он свои планы. – Что делать. Придется Рафаэлю очаровывать американку. Ты умеешь сидеть на лошади? – Не знаю, а что? – удивилась Женин. – А то! Скажи, что лучше: отдать тебе на карнавал Кинжала или лошадь Рафа. – У Рафаэля есть лошадь? – Конечно. Очень смирная. Если не усидишь на Кинжале, то это лучший вариант. Рафаэль тогда поедет на Кинжале, если захочет поучаствовать. Он пробовал на нем, у него получается. И я рядом буду. Подстрахую. А я себе раздобуду коня. У Бартоломью загорелись глаза от предвкушения карнавала. Он развивал планы дальше. – Ты не переживай по поводу костюма. Я все достану. – Я и не переживаю. Он ее не слышал. – Со всеми тебя познакомлю! Женин, послушай, зачем тебе ехать в Порт-Пьер? Это будет пытка! Ты мне карнавал сорвешь. Поехали сразу в Меланьи! Всего несколько дней до карнавала осталось. Женин! Как же я без тебя? – взмолился он. – Ах, как я теперь понимаю Амелию, – растаяла Женевьева от его горячности. – «Жена одного мужа». – Кого? А! Из вашей легенды о кувшине молока. А я все недоумевал, кто ты. Всю дорогу. Чувствую, что часть моей Семьи, но не могу понять кто. А все очень просто. Моя жена. Они посмотрели друг на друга и рассмеялись счастливо. Как же все просто. Кроме одного. В самолете при посторонних совершенно неприлично поцеловаться. Оба вздохнули об одном и том же. К концу перелета Бартоломью уговорил-таки Женевьеву ехать в Меланьи. Женин стало жалко расставаться с Бартом на эти несколько дней. Конечно, она только время потеряет на переезды. Лучше ей сразу отправиться к Маленьким. У нее почти не дрожала рука, когда она давала телеграмму домой. Барт улыбнулся ей подбадривающе, и Женин отбросила последние сомнения. Она все объяснит родителям. Позже. Бледный Барт со вздутой губой и черными кругами под глазами всю дорогу от столицы к Меланьи с энтузиазмом рассказывал о карнавале. Поезд пошел под гору, вдалеке показался город. Барт замолчал, глядя в окно. Женин смотрела на Меланьи, который становился все ближе и ближе, а башня замка Медичесов на холме за городом все ниже и ниже. Подлых воров Медичесов! – Мы дома! – объявил Бартоломью так, как будто весь город принадлежал ему, и торжественно подал Женин руку. Она с нарочитой церемонностью приняла его помощь и сошла с подножки вагона. Не успели они сделать и пару шагов, как встретили его знакомых. Группка парней обступила Бартоломью. – Вы куда? – спросил он вместо приветствия. – Как это куда? Сам же вчера распорядился – за факелами едем. Что, отменяется? Тебе пожарные не разрешили в этом году? – Нет-нет. Я просто уточняю. Поезжайте. – Как твоя нога? Похоже, что лучше. – Какая нога? Ах, нога… – протянул Барт, соображая, что за историю скормил им Рафаэль. – Лучше. – Ну ты даешь! Карнавал, а ты вздумал ногу ломать и дома сидеть! – возмутился один. – Он что, специально? – рассмеялся другой. – О! Наш поезд. Вечером вернемся с факелами. Барт, ты разрешение у пожарных подписал? – Молодец, Рафаэль, – восхитился Барт. Женин только головой покачала. «Интересно, был ли среди них молодой Медичес? Какая мне, впрочем, разница». Улыбнулась мечтательно своим мыслям. – Ты что? – ревниво поинтересовался Барт. – Глупости всякие вспомнила. У нас в семье есть одна давняя вражда. Когда я была маленькой, то воображала: вот вырасту большой и красивой, мальчик из той семьи влюбится в меня, и я разобью ему сердце. А теперь подумала, что хорошо бы не встретить его. Никогда. – Точно, – с облегчением согласился Барт. Бартоломью явно был известной в городе личностью. Только они поймали такси на привокзальной площади, как Барта опять окружили. Женин села в машину. – Куда едем? – спросил водитель. – Я – на Чайную горку, – весело сообщила Женин. Какая же она счастливая. Счастливая! – Как это «где доспехи»? – говорил кому-то Барт. – Ллойд! Они же у тебя в гараже хранятся. – Откуда я знаю, что вы ко мне поставили? Я что, открывал ящики? Мог бы мне вчера сам позвонить. – Я был занят последнее время… – Барт захохотал. Ах, как жалко, что нельзя рассказать приятелям правду. – Чем это? – Любопытный Ллойд заглянул в машину. Он оказался светловолосым кареглазым симпатичным парнем. – Фью, – присвистнул от удивления. – Я тебя понимаю. Давай, знакомь! – Потом, на карнавале. Успеешь еще. – Барт рассмеялся. – Только ни на что не рассчитывай. Женин – моя невеста. – Ллойд. Ллойд Оричес. – Все равно протянул руку через раскрытое окно кареглазый. – Женевьева. – Женин руку пожала, но посмотрела с вызовом, уж больно насмешливые были у Ллойда глаза. – Куда? – спросил водитель у Бартоломью, наконец севшего в такси. – Замковый тупик, – сказал Барт радостно. – Тогда сначала в тупичок, – водитель тронулся. – А потом отвезу девушку. Ей чуть подальше. – Может быть, зайдешь? – упрашивал Барт Женевьеву. – Нет, сразу к Маленьким, узнать как дела. – Хорошо. Завтра с утра я к тебе заскочу, посмотрим, какие у нас планы. О! Я дома. Такси объехало замок Медичесов и остановилось у одноэтажной пристройки. – Ты что, живешь в замке Медичесов? – не поняла Женни. – А где мне жить? – весело улыбнулся Барт. – Где еще может жить Бартоломью Медичес? «Медичес?!» Барт обернулся, на пороге появилась инвалидная коляска. – Рафаэль! Повернулся к Женни. – Точно не хочешь зайти? Онемевшая Женни только покачала головой.