– Кстати, почему Медичесы так упорно живут в замке? – вспомнил козырь Мединосов Барт. И это спрашивает его старший сын! Его гордость! Его преемник! Отец встал: – Потому что Медичесы всегда будут жить в замке! Он ушел, буркнув жене, что наелся и идет к себе поработать перед сном. Открыл бумаги. «Копеечное дело. Однако хоть какие-то дополнительные деньги. Медичесы обнищали благодаря Мединосам, а дети решили “взглянуть с нейтральных позиций”. Тьфу!» Мама привычно накапала себе пахучую настойку от сердца и тоже ушла. Братья огорченно проводили ее взглядами. – Вот и поговорили, – хмурый Раф начал убирать со стола посуду. – Что ты хочешь? Столько лет рассказывалась одна и та же история из поколения в поколение. – Барт взялся мыть тарелки. – У нас же нет никаких конкретных фактов, чтобы убедить отца рассмотреть другие версии. – А что если Мединосы правы насчет Медичесов? – подал ему чашки Раф. – Глупости! Даже не собираюсь об этом думать! Ищи третьего, Раф! Барт немного помолчал. – Я люблю замок и всегда буду в нем жить. Я им горжусь. Но должна же быть еще какая-то причина, почему все Медичесы поколения в поколение держатся за свои фамильные камни. – Барт швырнул серебряные вилки на полотенце на столе. – Хочешь сказать, что Медичесы уверены были, что ножны и кинжал не покидали замка, и хотели найти их, чтобы доказать, что они не воры? А со временем все забыли, почему так важно жить в замке? Братья многозначительно переглянулись. Барт стал развивать мысль: – И Мединосы по той же самой причине живут рядом и сторожат Медичесов. Они почему-то, как и Медичесы, были уверены, что кинжал с ножнами где-то в замке. Только тоже не знали где и так же со временем забыли подробности! Раф перестал вытирать тарелки и задумался о поведении двух знатных семей и отсутствии подробностей в легендах. – Проявляли лояльность по отношению к Скупой герцогине, пытавшейся вернуть свои сокровища, и скрывали истину? Однако почему Медичесы с Мединосами думали друг на друга? – размышлял он вслух. – Может, Женни права? Кто-то из своих, возможно, даже с двух сторон, просто пытался расстроить свадьбу? Все об этом догадывались, однако семейные детали не стали предавать огласке? – предположил Барт. – Эта версия хуже. Никаких третьих, – состроил гримасу Раф. – Кстати, а что ты придумал на фейерверк такого особенного? Бартоломью оглянулся на двери родительской спальни, наклонился к Рафаэлю и зашептал ему на ухо. Выпрямился, весело подмигнул Рафу и отнес сухую посуду в буфет. Рафаэль вздохнул. Изначально это была его идея, но в последнюю минуту Рафаэль заартачился – не хотел ехать. Бартоломью настоял: он сам занят, а Женин скучает. Бартоломью умолчал, что неплохо бы и Рафу немного развеяться. Барт вынул из незакрытого багажника такси тяжелое инвалидное кресло с мотором и помог Рафаэлю в него сесть. Раф пожалел, что надел пальто. Такой теплый и солнечный денек сегодня! Настоящее бабье лето. В сторону кафе, где ждала их Женин, вела узкая крутая улочка. Однако никаких сюрпризов – маршрут был знакомым, много раз проверенным. – Ладно, дальше я сам. – Рафаэль увидел Женевьеву за столиком на открытой террасе. – Погоди! – У Барта имелся план. Он вместо приветствия ошарашил Женин: – Выбери один цвет. Красный, белый, желтый, серебряный, золо… – Красный, – с веселым недоумением посмотрела то на одного брата, то на другого, Женевьева. – Число от одного до десяти? – не унимался Барт. – Пять. А что? – Ничего. Проверяю на тебе одну художественную идею. Значит, цвет красный, число пять? Женин кивнула. У Рафа ревниво заныло сердце: он знал, в чем дело. – Не скучайте без меня! – к огорчению Женевьевы, Барт убежал, напевая «красный, пять, красный, пять», так ничего и не объяснив. Раф пересел на обычный стул, сбросив пальто на инвалидное кресло. Женин положила свое туда же. Вдохнула полной грудью. Что за чудесный день! Какая жалость, что Барт не смог с ними остаться. Официант отодвинул кресло с прохода к самым перилам террасы и протянул им меню. – Это та штуковина, которая стоит как автомобиль? – полюбопытствовала Женевьева. – Угу. – Раф наморщил лоб и углубился в чтение списка пирожных. Кресло, конечно, замечательное, но лучше бы он мог обходиться без него! Женин от досады прикусила губу. Ну что же она такая бестактная! – Кто мне обещал истории? – нашлась она. – Скажем… о… Женин окинула взглядом лоскутное одеяло крыш под ними и показала пальцем на одну плоскую, коричневую, ничем не примечательную. Разве что здание немного возвышалось над остальными. – Хороший выбор! – со смешком отложил меню в сторону Рафаэль. – Это собор семнадцатого века постройки. Была внутри? Ничего не заметила необычного? Женин пожала плечами. Привстала и посмотрела внимательнее. Для церковного здания явно не хватает купола. Но как же без него? Раф что, шутит? Женин недоверчиво взглянула на Рафа, он беззвучно смеялся. Женин еще раз обвела глазами панораму старого города. Если это не собор, то где, собственно, он? – Зайди еще раз и посмотри вверх. То ли архитектор был жулик, то ли меланцы поскупились, но средств на постройку купола не хватило. Церковь почти достроена, однако закончить – денег нет! Женин, затаив дыхание, слушала Рафаэля, не глядя, заказала себе какие-то сладости к кофе у подошедшего официанта. – Предприимчивый архитектор в качестве временной меры нанял недорого художника. Тот нарисовал на потолке имитацию уходящего вверх купола. Бартоломью говорит, что хорошо нарисовал – есть ощущение перспективы. Полная иллюзия из любой точки церкви. Жители долго не догадывались, что над ними просто изображение, пока не сгнили доски, прикрывающие якобы недостроенный купол. У Женин от смеха потекли слезы из глаз. Раф развел руками. – Кто из них был Медичесом – архитектор или художник? – Женин уже не могла смеяться, она всхлипывала. – Обошлось без Медичесов. Хотя из замка все просматривается как на ладони. Непонятно, почему они молчали… – В глазах у Рафа промелькнул лукавый огонек. – А что было дальше? – поинтересовалась Женин. Похоже, Рафаэль знает все на свете и во всем найдет что-нибудь забавное. – Начали собирать деньги на постройку купола. Строители заломили такую цену за переделку, что новый собор обошелся бы дешевле. Решили оставить все как есть. Не все экскурсоводы включили собор в маршруты по Меланьи. Но отец туда экскурсии водит. Он считает, что нечего стыдиться, это же исторический анекдот – хорошая приманка для туристов. «Отец». Женин погрустнела: Барт уже рассказал ей о разговоре за ужином и реакции родителей, правда, заверил, что все будет хорошо. Она печально показала на еще какое-то строение, но через минуту уже весело смеялась над историей незадачливого купца. Раф умел рассказывать. Рафаэль увлекся. С Женевьевой ему было легко и свободно. Она так искренне изумлялась, так внимательно слушала, задавала каверзные вопросы. Ей нравились его остроты! Раф сиял. Принесли пирожные, кофе и отдельно сливки. Рафаэль замолчал, он смотрел на отражение неба в чашке. Поднял глаза – Женин улыбалась ему странной загадочной улыбкой, и Рафаэлю вдруг показалось, что они одни в целом мире. «Когда он задумчивый, он еще красивее, чем когда шутит. А волосы у него не такие мягкие, как у Барта». Женин захотелось удостовериться в этом – погладить Рафаэля по голове. Ах, если бы она могла раздвоиться! Одна ее половинка точно бы влюбилась в Рафаэля. «И о чем это я!» Женин улыбнулась Рафу. И своим мыслям о нем. – Привет, Барт! Женевьева? – раздался знакомый Женин голос. Раф повернул голову. – Я обознался, – растерянно сказал Ллойд, заметив инвалидное кресло, и хмыкнул понимающе: – Как же вы с Бартом похожи, Рафаэль. Раф привстал, опираясь на столик, пожал протянутую руку. Оричес без церемоний пододвинул к ним свободный стул, сел, скрипя кожаной курткой. Повисла неловкая пауза. Женевьева ринулась сглаживать ситуацию: – Ты нас перебил. Рафаэль рассказывал забавные истории о зданиях старого города. Просто потрясающе! Никогда бы раньше не подумала, что в таком маленьком городе могло происходить столько захватывающих событий. На несколько книг хватит! И они не будут скучными… Ллойд бросил ленивый взгляд на город под ними. – Что-то сомневаюсь, что здесь много интересных зданий. Может Рафаэлю и показалось, после косого взгляда на его передвижное средство, что в голосе у Ллойда просквозило презрение, но он принял вызов. – Покажи самое скучное, по твоему мнению. Ллойд откинулся на стуле, насмешливо оглядел Рафаэля, пожал плечами и ткнул пальцем. – Торцом к нам, с зеленой крышей, тысяча семьсот восемьдесят восьмого года постройки.