– Знаешь, в каком году оно на самом деле построено? – У Рафа появилось такое знакомое Женин озорное выражение лица. – В тысяча семьсот восемнадцатом! Он сделал паузу, давая осознать противнику значимость сказанного. Ллойд попался. Он, торжествуя, опроверг: – Ошибаешься! В тысяча семьсот восемьдесят восьмом. На фасаде выложены цифры, – пояснил он Женевьеве и повернулся к Рафу: – Хочешь сказать, что строители ошиблись, не знали, какой год на дворе? – Хочу сказать, что сделано это было с умыслом. – Не будь Мединосом, как говорят у вас в замке, – поддел его Ллойд любимым выражением Барта. Женин вспыхнула. Рафаэль разозлился. А ничего не подозревающий Ллойд заверил Женин: – Он все придумывает. Спорю, что здание было построено в тысяча семьсот восемьдесят восьмом году. – На что споришь? – Синие глаза Рафа задорно вспыхнули. – Не связывайся, Рафаэль знает, что говорит! – предостерегающе воскликнула Женин, но это только подстегнуло Ллойда. Он достал купюру и показал Рафу. Рафаэль порылся в бумажнике, пытаясь набрать такую же сумму. Официант принес Ллойду кофе. Оричес не удержался, поведал официанту, что Рафаэль утверждает откровенную глупость: вон на том здании написана одна дата, а… – Он прав, – закивал официант. – Столичный профессор приезжал в Меланьи лет пять назад. Пил у нас кофе и изумлялся, что такое могло случиться. Просто, говорил, какой-то исторический скандал. Женевьева победно улыбнулась. «Ну, что я тебе говорила!» – Начало восемнадцатого века. Только закладываются основы системы сбора налогов, – пояснил Рафаэль. – В Европе парцеллярное налогообложение заменяют в кое-каких герцогствах и королевствах на кадастр. В нескольких городах работают комиссии, оценивающие городскую недвижимость по новым правилам. В Меланьи комиссаров нет. И один предприниматель воспользовался тем, что в год завершения строительства не надо платить. Он датирует постройку своего дома будущим числом, чтобы уйти от налогов! Женин просто сползла под стол от смеха. Ллойд молча протянул Рафу деньги, хотя и со скептической гримасой на лице. Рафаэль как ни в чем не бывало взял купюру, отдал ее официанту со словами, что это за троих и сдачи не надо. Женин еле сдержала улыбку при виде обескураженной физиономии Оричеса, поскорее захрустела безе. – А как бы ты доказал, если бы официант случайно не знал об этом? Не думаю, что это широко известный факт… – поинтересовался Ллойд, запив поражение кофе. – У нас дома есть несколько деловых писем тысяча семьсот пятидесятого года, в них уже упоминается это здание. А в городском музее висит ничем не примечательная, кроме даты, панорама города, здание на ней отчетливо видно. – Так тому предпринимателю удалось уйти от налогов? – Женин расправилась с пирожным и подключилась к разговору. – Временно удалось. Похоже, он сначала перекладывал надпись каждый год. Потом так обнаглел, что заложил дату на много лет вперед. В конце восемнадцатого века переоценочная комиссия заподозрила неладное, но доказать ничего не получилось. Профессор, кстати, наткнулся в архивах на переписку по этому поводу и приехал удостовериться. – Тебя послушать, – рассмеялась Женин, – Меланьи в древности просто наводнен был авантюристами и аферистами. – Почему? – огорчился за них Раф. – Просто люди. Такие же, как в любом месте в любое время. – И Медичесы не при чем в этой истории? – Медичесы сами воспользовались этой идеей, – признался Рафаэль. – Как раз было готово новое жилое помещение, но Медичесы испугались изменений в налогообложении и имитировали вечное строительство. Больше полувека. В результате чего пристройка по многим документам значится строением конца восемнадцатого века вместо начала. – Раф осекся. – Отец? Что он тут делает? Женни, он идет сюда! Женевьева быстро оценила ситуацию. – Ллойд, можешь сделать вид, что я с тобой и мы уже уходим? – С удовольствием. – Оричес поднялся, жестом предлагая ей взять его под руку. Женни подскочила, вцепилась ему в локоть. – Только с условием, – не торопился уйти Ллойд. – Расскажешь мне, почему ото всех убегаешь. Слово Оричеса – это останется между нами. Женни закивала, и они быстро пошли к выходу. – Ой, мое пальто, – ахнула Женни и беспомощно оглянулась в сторону столика. Ллойд вернулся за пальто, поприветствовал по дороге старшего Медичеса, но не остановился с ним поговорить. Медичес равнодушно посмотрел, кто там ждет Ллойда, и подсел к младшему сыну. – Ты – Мединос? – Ллойд ухмыльнулся. – Теперь понятно. Эта семейка помешана на своем прошлом. Не представляю, как младшее поколение с тобой, гм, подружилось. Он с интересом посмотрел на Женевьеву. «Подружились. Да они влюблены по уши. Оба! А тебе который нравится больше? Хотя, конечно, второй – инвалид…» – Здорово меня провел этот Рафаэль, – снисходительно признал Ллойд. – Не надо ввязываться в споры. Можно и проиграть, – хмыкнула Женин. – Я умею проигрывать, – пожал плечами Ллойд. «Это Рафаэль умеет выигрывать…» – Женин задумчиво оглянулась на террасу. Они спустились узкой улочкой на квартал ниже, Ллойд показал на припаркованный автомобиль, предлагая подвезти. Он согласен был ехать даже на Чайную горку. Женин не стала отказываться. – Прошлый раз была другая машина, – заметила она, устраиваясь на кожаном сидении. – Эта – отцовская, старик дает иногда порулить. – Ллойд был доволен, что она обратила внимание на автомобиль. Ллойд в новенькой куртке напомнил Женевьеве эклер с шоколадной глазурью, вкус которого она еще ощущала во рту. И пахло от него сладковато-терпким одеколоном. «И о чем я только думаю!» – прыснула Женин. – Что смешного? – Ллойд завел машину. – Ты знаешь, что у собора в старом городе нет купола? – решила отвлечь его Женин. – Ерунда! Могу поспорить… – О! На что спорим? Ты же умеешь проигрывать! Они переглянулись и захохотали. – Поехали проверим? – весело предложил Ллойд. «А он ничего. Не такой уж злой, как кажется с первого взгляда», – искоса разглядывала Ллойда Женни. Собор оказался открыт. Группка туристов меланхолично созерцала фрески на стенах. Женни задрала голову. Отступила на шаг, другой, вернулась в центр. Ллойд смотрел на нее и улыбался. Женни оглянулась, встретила взгляд карих глаз и возмущенно указала на потолок. Ллойд послушно занялся разглядыванием изображения. Действительно, если знать, что это рисунок, то обман очевиден. «Интересно, Рафаэль был внутри? – загрустила Женни, но воспряла духом: – Конечно, был. Чтобы Бартоломью да не организовал брату такое развлечение». – Ллойд, а зачем ты занялся иллюминацией города? – вдруг вспомнила она. – Я? – удивился Ллойд. – Даром мне не надо. Это мой старик со своей благотворительностью! Да ты не переживай, не останется Бартоломью без работы. Он старику уже внушил, какие гирлянды заказывать. Отец искренне уверен, что он и правда именно эти хотел, а развесить их никто, кроме Барта, не сумеет. – Дедушка! А ты знаешь, почему вышла путаница с датой строительства пристройки к замку Медичесов? – вернулась Женни домой к Маленьким и тут же поделилась главной новостью дня. Прадедушка выслушал с интересом. Кряхтя, достал из шкафа чертежи. – У меня есть план перестройки, включая замок! Говоришь, это было в тысяча семьсот восемнадцатом году? – А что, – поразилась Женин, – разве замок перестраивали? – Незначительно. Его, так сказать, законсервировали. – А есть чертежи замка до всех этих работ? – У Женин загорелись глаза. – Откуда? Их и не было никогда. А зачем тебе? На моих помечены все новые стены. Только они не скрывают тайник. Ими заделали пустоты. А ножны и кинжал пропали задолго до строительства. – Ну, – рассудительно сказала Женин, – за пустотами опять стены. Почему там не может оказаться старого тайника? – Не вижу смысла Медичесам замуровывать свой собственный тайник, – покачал дедушка головой, – чтобы потом сносить стену? Но я рассматривал чертежи с этой точки зрения: не те это стены, чтобы в них был тайник, разве что перепрятали во время строительства. Тоже непонятно зачем… «Интересно, что скажет Рафаэль? И Бартоломью. Барт, Барт!» Женни ворочалась в постели. Он что, совсем о ней забыл? Пропадал сегодня где-то целый день. Засыпая, Женни услышала голос Маленькой бабушки: «Женевьева, забыла тебе сказать, родители приезжают на несколько дней, прислали телеграмму». «Папочка! Как же я соскучилась». Женни уснула. Женни азартно огляделась. Что бы сделать еще? Ни пылинки, ни соринки! Влажно блестит свежевымытый пол. Она прошлась по комнатам. В спальне у дедушки открыла шкаф и провела ладонью по аккуратной стопке белья. Придирчиво окинула взглядом комнату и перенесла инспекцию на кухню. Кастрюли надраены. Плита, конечно, не сверкает, но для ее возраста предостаточно чистая. Посуда за стеклом буфета мерцает глянцем… Взгляд скользил дальше. Ну вот… Окна! Пожалуй, их никто не мыл последние сто лет! Женин потащила полное ведро воды на улицу и столкнулась в дверях с Бартом. – Куда? – отнял он у нее ношу. – Туда! – показала ему на выход. – Я сейчас еще одно наберу! – Ко Дню города готовишься? – поинтересовался Бартоломью, глядя, как энергично Женевьева орудует тряпкой.