— А это что такое? — Кушаков оторвался от бумаг. Ему предстояло пройти проверку через два дня. — Черт его знает. Но на вопрос: «Любите ли вы детей?» — ответил, что нет. Они и зацепились. Говорят, что вру. Объясняю, что своих люблю, а остальные мне не нужны. Я же не Господь Бог, чтобы всех возлюбить. С таким мировоззрением не стоит идти в милицию служить. Может, в полиции все вдруг станут херувимчиками, будут целовать в зад насильников, убийц, воров и прочих мерзавцев? Не знаю. Говорят, что я излишне озлоблен, жесток. Рома, вот ты знаешь меня не первый год. Скажи честно. Я жестокий человек? Кушаков с интересом посмотрел на расстроенного напарника: — Врут. Наговаривают. Не обращай внимания. Ты альтруист, которых свет не видывал. Романов понял, что над ним издеваются, и отмахнулся: — Да ну тебя! Я к тебе как к другу, а ты… Ничего, я посмотрю, как ты проскочишь эту чертову машину. Благо что меня проверял знакомый специалист. Когда комиссия свалила, тот и сделал как надо. Из вредности не буду тебе помогать. — Не надо. Все будет хорошо, — ответил Роман. Он еле сдерживался, чтобы не показать Романову, что ему плевать на все эти жалкие потуги местных специалистов, коль его обучали самые лучшие спецы! И действительно, Кушаков с блеском прошел проверку. Когда он увидел обшарпанный кабинет, продавленный стул, провода, в нескольких местах перемотанные синей изолентой, то невольно улыбнулся. Ему было забавно наблюдать за приготовлениями, и он с трудом подавил в себе веселье. Все же боятся, вот и он должен иметь серьезный вид, как царь, смотрящий сверху вниз на подданных. Через три месяца милиция стала полицией. Майор полиции Кушаков Р. А., при материнской поддержке в лице Отдела собственной безопасности, получил грамоту от министра МВД России. За поимку Еврея. Сотрудники отдела недобро обсудили награждение и быстро забыли. Щукин Начальник отдела УФСБ РФ по N-скому региону устало потер глаза, рассматривая документы. Позади была бессонная ночь. Установленный разведчик иностранной спецслужбы прибыл в город. Одет как обычный гражданин. Вел себя точно так же. С вокзала пешком проследовал в два часа ночи в гостиницу. Пробыл там до утра. Утром отправился на вокзал, купил билет в обратный путь и убыл. Все! Попробуй ночью организовать грамотное оперативное наблюдение, когда все граждане спят, а это импортное тело вражеской наружности топает даже не по центральной улице, а по боковой, где и освещение фрагментарно, и не то что людей, собак не увидишь. В контакт входил или не входил? Устанавливал контейнер-закладку или снимал? Или знак какой снял визуальный? Какой-нибудь мазок в установленном месте? Или задача у него — проверить возможный маршрут, чтобы потом другой разведчик прошел по нему. Черт его знает. Шеф, он же начальник управления, и его заместитель телефон оборвали, требуя отчета. Сейчас Центральный аппарат в Москве проснется, телефон оперативной связи взорвется от накала эмоций и страстей. Почти все свободные сотрудники сейчас осматривают улицу под видом дворников, работников коммунальных служб. Даже машину аварийную из горэлектросети сумели взять напрокат. С виду обычные работяги. Чего проще — перекрой улицу и ручками каждый камушек, окурочек, пустую пачку из-под сигарет осматривай. На зуб хоть пробуй. Только может местный прийти. Забрать тайник или посмотреть на оставленную метку на стеночке дома, на фонарном столбе, на опоре светофорной, что на пешеходном переходе. В дневное время — секундное дело, а уж ночью, на пустынной улице становись уличным художником, рисуй на домах хоть матроса с папиросой, хоть чекиста в кожанке. Вот и перехватывай взгляд автомобилиста, прохожего, пусть мимолетный, косой. Для этого и расставлены видеокамеры, миниатюрные, с высоким разрешением. Полковник Щукин потер виски, сделал глоток остывшего кофе. Думай! Возникла мысль, что бы он сделал, чтобы стянуть все силы и средства в одно место. Прекрасная операция по отвлечению сил и средств противника на негодный объект. Разведчик прогулялся по темной улице, все контрразведчики там. А на следующий день твои коллеги могут спокойно проводить острые мероприятия в любой точке города, кроме этой улицы… Щукин помотал головой, отгоняя навязчивые мысли. Нет, это уже больше на придуманные детективы похоже. Нет у иностранной спецслужбы таких резервов, чтобы за четыре тысячи километров посылать взвод штатных разведчиков и подсобных местных агентов. Снова глоток холодного кофе. Мозг надо перезагрузить. Он продолжает читать почту. Взял агентурное сообщение: «Источник сообщает, что, согласно ранее отработанному заданию, встретился с инженером-конструктором Архиповым после возвращения последнего из служебной командировки в США. Архипов выглядел неестественно веселым. Всячески уклонялся от рассказа о своей поездке. Был нервным, оглядывался. В результате уговоров рассказал, что был направлен в командировку в Сан-Франциско по линии «ВОУ-НОУ». После окончания переговоров по работе к нему была приставлена помощница Джессика Кук. После похода по магазинам за сувенирной продукцией и небольшой экскурсии по городу Архипов и Кук посетили несколько заведений, где употребили алкогольные напитки. После этого поднялись в номер Архипова, там между ними произошла интимная близость. По словам Архипова, он был сильно пьян. Утром полиция пришла в номер и арестовала его. Ему показали снимки его связи. Также были продемонстрированы смс-сообщения его переписки с Чугай в «п/я сорок пять». А потом был предложен выбор: или он предоставляет нужную информацию, или же фотографии его похождений в США и переписка с любовницей попадут на стол его руководству и жене. Со слов Архипова, тот отказался в резкой форме, потребовал вызвать представителей консульства России в Сан-Франциско. Во время последующих угроз в его адрес он молчал, лишь показывал неприличные жесты. После этого неизвестные удалились. Источник не знал ранее, что у Архипова и Чугай была интимная связь. Состояние Архипова внушает опасение. Он высказывал мысль о самоубийстве». Щукин наложил резолюцию: «т. Уланову А. В. Прошу переговорить». Двое суток опера отрабатывали непонятную улицу, по которой шествовал иностранный разведчик. Ничего. Или кто-то проверял систему контрразведывательных мероприятий? Тихая улица, привлекла внимание. Ходи, фотографируй оперативных сотрудников, экспертов. Сутки ушли на то, чтобы проанализировать рапорты и справки тех, кто принимал участие в осмотре улицы, доложить начальнику управления и его заместителям, согласовать итоговый документ в Центральный аппарат ФСБ и выслушать позицию Москвы о своей компетенции. В дверь постучали, и на пороге появился Уланов: — Иван Андреевич, вы наложили резолюцию, что переговорить нужно, — помахал он рукой с зажатой в ней папкой. Щукин еще не отошел от разговора с начальством, устало махнул: — Проходи, Аркадий Викторович! Сообщение принес? Давай! — Он бегло пробежался по листкам, чтобы освежить в памяти. — Вот смотри. Завтра тебя Родина отправит в другой регион на повышение, на твое место придет новичок или тоже с другого региона, примет дела и должность, будет знакомиться с делами агентуры, прочитает «ВОУ-НОУ» и войдет в ступор. Сам-то знаешь, что это? — Конечно, — кивнул седеющей головой Уланов. — Согласно договору Черномырдина — Гора, Россия перерабатывает высокообогащенный плутоний из ядерных боеголовок в низкообогащенный и продает США. Отсюда и аббревиатура «ВОУ-НОУ». Высокообогащенный в низкообогащенный. Понял, надо описать более подробно. Щукин согласно кивнул: — Обязательно. За пять копеек продаем плутоний для американских электростанций. И никто им не мешает сделать наоборот — «НОУ-ВОУ» — и направлять в нашу сторону ракеты с нашим же ураном и плутонием. Вот такой горбатый бизнес у нас. У нас самих сложно с ураном. Была надежда на Краснореченск, но там все иссякло, осталась порода с более низким содержанием. Надеялись на Узбекистан, но и там тоже бедные породы. Надеюсь, что, когда срок договора истечет, мы не будем его пролонгировать. Так. Теперь давай по сути сообщения. Пусть агент будет настойчив и склонит Архипова к визиту к нам. Ждем трое суток, потом вызывай сам. Но надеюсь, что до этого не дойдет. Человек должен быть искренним. Сэкономит нам время. Через полтора суток в кабинете у Щукина сидел мужчина около сорока лет с серым лицом, мешками под глазами, красные прожилки в белках глаз и натянутой коже на скулах показывали, что он не спал несколько дней. Небольшой запах алкогольного перегара говорил о том, что он пил вчера. Руки слегка подрагивали, он нервничал, не знал, куда их спрятать, постоянно приглаживал вьющиеся волосы. Одет был в спортивный костюм, рядом стояла большая спортивная сумка. Уланов сидел рядом, готовый записывать. Аркадий Викторович был, как всегда, собран, сосредоточен. После знакомства и предупреждения об ответственности за ложный донос Архипов, не глядя, подрагивающими пальцами подписал бумаги. Щукин, видя его состояние, предложил: — Может, чашку кофе или чая? Тот отрицательно помотал головой: — Я за последнее время выпил годовую норму кофе и чая. Спасибо. Я начну? Щукин с Улановым синхронно кивнули. И Архипов стал рассказывать, как попал в группу командированных в США с предприятия. Много было необычного в этой командировке. Во-первых, она была внеплановая, а во-вторых, дорога, гостиница, питание — все за счет принимающей стороны. Был спущен список, кого бы американцы хотели видеть у себя. Там были специалисты из Москвы, с нескольких закрытых предприятий по всей стране, с ЭХЗ — только Архипов. Но с учетом того, что с других предприятий также было по одному-два инженера, то это не вызвало подозрений. Москва согласовала, ФСБ тоже. В Сан-Франциско наших специалистов разобрали по секциям. Архипов рассказал о ходе совещания и добавил, что, по его мнению, очень познавательная поездка была. Сам же он, согласно полученному инструктажу, действовал строго в определенных рамках. Ничего лишнего не говорил. Архипов особо напирал на это. Затем подробно рассказал об американцах, с которыми контактировал. Особо остановился на Джессике Кук. Мулатка, высокая, стройная, длинноногая, огромные глаза, короткая юбка, немного говорит по-русски. Архипов владел английским техническим, с разговорным было сложнее, так как практики не было. Но они общались как могли. Потом была интимная близость, после чего он проводил ее до выхода, поймал такси и отправил домой. В четыре утра к нему в номер ворвалась полиция. Было много полицейских, как в форме, так и штатских. Обыскивали номер, не позволяя Архипову одеться. Говорили все и сразу, кричали. Они сказали, что Джессика Кук обратилась в полицию и заявила об изнасиловании. Ему не давали открыть рта. Перетряхнули весь номер и вещи. Потом наконец позволили одеться, заковали в наручники, на голову надели бумажный пакет и отвезли в полицейский участок. Процедура фотографирования, снятия отпечатков пальцев, допрос через плохого переводчика, и заперли в камеру, где уже сидели четырнадцать человек. Просто клетка в десять квадратных метров, в которой ни туалета, ни умывальника, одна лишь узкая скамейка, вмонтированная в стену. Архипов много книг читал во время перестройки, тут же вспомнил, как нужно вести себя, когда заходишь в камеру: Good evening to the house! I am Russian. И перекрестился по православному обычаю, хоть креста на нем не было. Некоторые сразу напряглись. Трое переглянулись между собой, здоровый мулат бросил взгляд на полицейского, который привел задержанного, чуть кивнул этому копу. Толпа расступилась, и эти трое стали медленно приближаться к Архипову. Он закрыл глаза, словно мысленно вновь переживал драку, и продолжал: — Тот, что слева от меня — короткий хук в ухо, я присел, одновременно тому, что слева, кулаком в пах… — Простите, что прерываю, — перебил его Уланов, — откуда у вас навыки уличного бойца? Вы же… инженер-конструктор, а не боец спецподразделения. — Я же в Покровке вырос, — криво усмехнулся Архипов. — Это там, где сейчас цыгане бал правят и народ травят. А тогда асфальта не было. Из уличного освещения только лампочка над магазином, там же и единственный телефон-автомат. Без засапожника… — это нож засапожный, в голенище резинового сапога и валенка носили — бродить было моветон. Мои одноклассники кто в скитальцы каторжные заделался, а кто на погосте успокоился уже. Мало осталось. После первого курса института я в армию ушел, тогда всех брали, порядок такой был. Потом вернулся, доучился. А в армии в стройбате служил. Там тоже, пока «черпаком» не стал, каждую ночь упражнялся в кулачном бою. — Понятно, — кивнул Щукин. — Давайте вернемся к Америке. — Тот, что справа, осел, я ему вдобавок еще и нос сломал. Левому, что кулак рассадил о решетку, — по печени с левой, потом по челюсти справа. Ну а на третьего негра сам пошел, эти двое закрывали ему маневр для рук. А с тем просто. Схватил большой палец и стал загибать к предплечью. Можно было сломать, но полицейский распахнул дверь и вытащил меня из камеры. Пару раз протянули поперек спины дубинкой. Я упал, подняли, пинками загнали в какой-то кабинет. Швырнули на стул, приковали к столу. Там двое мужиков было. Белый и латинос в штатском. Потом третий пришел. Переводчик, русский. Первые двое понимали по-русски, может, и говорили, по глазам было видно, что понимают. Они показали мне дело на меня. Заявление Джессики, ее фотки — морда разбита вдрызг. Не знаю, грим или фотомонтаж, может, и по-настоящему расквасили. И давай они мне «горбатого лепить»… — Можно обойтись без жаргона? — поморщился Щукин. — Извините, увлекся, — смутился Архипов. — Я тогда в полицейском участке вел себя как пацан с Покровки в Центральном РОВД. А с мильтонами либо в «отрицаловку» идут, либо молчат. Я им фигу показал и послал куда подальше. Потом потребовал консула. Они мне снова давай гнуть, что изнасилование, драка. Говорю им, идиоты, принесите мой телефон, я вам все покажу. Я, это… С мулаткой не было ничего. Выпил хорошо, разница во времени. Короче, я заснял все на камеру мобильного телефона. Ну… весь процесс. Ну, вы понимаете… Он добровольный был, без всякого мордобоя. А когда Джессика пошла в душ, я загрузил на свой виртуальный диск и отправил паре друзей. У них же такого не было, вот с пьяных глаз и похвастался. Потом проводил ее до такси и перед посадкой еще раз сфотографировался с ней. Там временная отметка присутствует. Показал этой троице дебилов. А они как попугаи талдычат одно и то же, мол, сейчас будет следствие. А оно у них долго идет, мне придется на «киче» париться, и еще неизвестно, как американский суд пройдет. Денег у меня на толкового адвоката нет, а бесплатные просто «кивалами» подрабатывают у них. Засыпают на заседании суда и кивают головой, борясь со сном, и с судьей им ссориться не хочется. Вот такой расклад мне показали. Неубедительно они меня «давили», неумело, что ли. Потом сделку… предложили сделку. Мне! Выложили на стол листов десять моей смс-переписки с… Короче. Есть у меня подруга. Любовница. И вот они сунули мне под нос интимную переписку. — За какой период переписка? Год, два года, месяц? — с прищуром посмотрел на Архипова Щукин. — Я сам думал, — потерев лоб, ответил инженер. — Получается, месяца за три. Максимум четыре. Они мне особо не дали изучить. Ответ им требовался немедленно. Иначе они доведут эту переписку до моей жены. — Кроме согласия о сотрудничестве, они что-то еще просили? Торговались? — Да. Я спросил, что им надо. Они были готовы к этому и вывалили вопросник на русском языке. Щукин и Уланов переглянулись, и Иван Андреевич произнес: — Уточните, пожалуйста. Они спрашивали, читая вопросы, или же положили листы перед вами?