— Да. Еще есть мысли? — Все голову ломаю над этими буквами «БЮ». Единица, понятно, Москва. Ты лучше знаешь, как полагаешь? — Мы тут тоже кумекали, прикидывали. Бутово, Битцевский парк, Бирюлево. Есть другие варианты. Будем водить, а там уже посмотрим. — Он в Южном Бутове много времени проводил. Там какой-то пустырь есть. Бомжи ночуют. Костры жгут, варят чего-то. У них даже задание было под бичей переодеться и вести наблюдение. — М-да, ну и задание. — На самом деле толково. — Щукин снова закурил. — Никто не будет обращать внимания на бездомного. Сидит с протянутой рукой или бредет от урны к урне. Кто заподозрит в нем разведчика наружного наблюдения? — Действительно. Никто. Обожди секунду, мне звонят по внутреннему телефону. — Было слышно, как там разговаривают, потом снова взяли трубку, голос взволнован: — Ты не поверишь! — Поймали? — с надеждой спросил полковник. — Нет. Он в приемной ФСБ, Кузнецкий Мост, 22. Щукин был в замешательстве. Мысли в голове скакали, просчитывая варианты развития событий. — Не понял. Ты не путаешь? — Сам ничего не понимаю. Уточню, перезвоню. Кушаков Роман подошел к станции монорельсовой дороги «Улица Академика Королева», слева были опоры дороги, выкрашенные в белый цвет, только самый низ в зеленый. На опоре «109 А» на зеленом фоне была проведена горизонтальная черта, почти у земли, тоже зеленым маркером, но более темного цвета. Почти незаметен. Наверное, тот, кто отмечал, делал вид, что завязывает шнурки. Кушаков посмотрел вверх на станцию. Он уже устал наматывать круги по Москве, хотелось прокатиться по монорельсовой дороге. Подняться наверх. Платформа. Два входа-выхода, если что, то уходить некуда. Прыгать высоко. Подземную Москву он знал хуже, чем питерскую, но их обучали. И при сноровке можно там затеряться. Роман поставил ногу на ступеньку, завязал шнурок, резво, почти бегом, поднялся на платформу, посмотрел, не последовал ли кто за ним. Пол и возраст в бригадах наружного наблюдения не имели значения. Сам мог гримироваться под кого угодно, и под глубокого старика, и под подростка. Главное — одежда и походка, поведение. Лица мало кто рассматривает, если ты только не яркая красотка в стильной одежде. Тогда на таких оглядываются все. И мужчины, и женщины. Последние из зависти. За Романом никто не пошел тут же наверху, на платформе стояло пять человек. Парочка держалась за руки и о чем-то ворковала. Парень с наушниками притоптывал в такт музыке. Двое средних лет, каждый сам по себе. Невзирая на то что билет на поездку пропадет, Роман дождался, когда появится поезд, и, смешавшись с вышедшими пассажирами, покинул платформу через другой выход. Ему показалось, что он видел парня, который вышел из поезда, но тут же отбросил эту мысль. За день он видел тысячи людей, пытался запомнить, отсортировать их, но потом уже мозг устал от такого калейдоскопа мелькающих в памяти лиц и отказался запоминать. Он снова нырнул в метро. Теперь у него одна задача — проверить, точно ли за ним нет наблюдения. Вышел на поверхность, здесь «Макдоналдс», четыре выхода. Сделал большой заказ. С аппетитом поел. С собой в карман положил бургер. Ну что, вышел на улицу, сладко потянулся, посмотрел в небо, шею к правому плечу, к левому. Улыбнулся. Промелькнула мысль: «Поиграем, мальчики!» В крови повысился уровень сахара, адреналин вновь заиграл в крови, толкая вперед. Теперь он не скрывался. Шел медленно, походкой человека, плотно пообедавшего, никуда не спешащего, жмурящегося от солнца. Его темп ходьбы отличался от спешащих москвичей. Он теперь был как обычный турист, крутящий головой по сторонам. Спустился в метро. Странно, но он не замечал за собой «хвоста». Вышел на станции «Кузнецкий Мост». Тут недалеко. Роман открыл массивную дверь. Здание выкрашено в розоватый цвет итальянского туфа. Рядом табличка: «Приемная Федеральной службы безопасности Российской Федерации». Контролер на входе, почти как брат «Буратино» из местного управления. — Слушаю вас. — Голос его сух, как лицо без эмоций. — Хочу заявить о связи с иностранной разведкой. Пауза. Контролер критически осмотрел его, в глазах читались мысли вызвать бригаду санитаров или дежурного сотрудника. Но посетитель ведет себя спокойно, не дергается. Прапорщик показал рукой на ближайшую дверь: — Давайте ваши документы, я запишу, а вы посидите в этой комнате. Кушаков отдал паспорт и направился в указанный кабинет. Ничего особенного. Даже и не скажешь, что Москва. Длинный, почти во все помещение серый стол, по пять стульев с обеих сторон. Выключенный компьютер с принтером в дальнем углу, четыре видеокамеры по углам и по камере по центру стен. «Нет ни одного угла, чтобы он не просматривался», — мысленно усмехнулся он. Понятно, что за ним будут наблюдать, поэтому Роман спокойно, без нервов уселся поглубже в кресло напротив двери. На столе две бутылки минеральной воды, перевернутые стаканы. Как опытный опер, он сразу понял, стаканы из тонкого стекла, натерты, попил водички, отнесли, прогнали отпечатки по базам. Слегка прикрыл глаза, прокручивая в голове предстоящее «выступление». Ждать пришлось долго, почти полчаса. Вошли трое. Все разного возраста, комплекции. Лица какие-то недобрые. Первый вошедший вернул паспорт и произнес: — Слушаем вас, Роман Анатольевич. Я полковник Рожков Григорий Антонович. — Кхм, — покашлял Кушаков, взял бутылку, налил себе воды — все медленно, пусть позлятся. — Видите ли, я попытался предложить свои услуги ЦРУ. Все трое напряглись. Самый молодой раскрыл папку, приготовил авторучку. Кушаков начал рассказывать, как он выявил преступную группу в городе с атомной промышленностью, как ему посоветовали подать документы на службу в ФСБ. Как отказали. И он мучился, терзался от обиды, очень подробно, эмоционально описывал свои переживания, как срывался при задержании, избивал преступников. Его слушали, не перебивая. И вот когда он сказал, что, желая доказать, что ошиблись в местном Управлении ФСБ, инициативно вышел на сайт ЦРУ и предложил им сотрудничество, в глазах слушателей появился интерес. Кушаков замолчал. Пауза затягивалась. — Хорошо. Понятно. А дальше? Какую информацию вы передали им? Что именно интересовало сотрудников ЦРУ? — А дальше ничего, — развел руками Роман. — Я пришел к вам рассказать об этом, чтобы продолжить игру. Офицеры-контрразведчики молча смотрели на Кушакова. Взгляды с заинтересованных становились тяжелыми. Роман вновь почувствовал себя букашкой, над которой завис армейский ботинок. Точно так же, как в Финляндии. В голове роем пронеслись мысли, чередуя друг друга, путаясь. Он понял, какую глупость сморозил, придя в приемную ФСБ. Сглотнул с трудом слюну в пересохшем горле, схватил стакан, расплескивая, налил себе, залпом выпил. Выдавил из себя улыбку: — Я вот решил, что могу помочь. Пришел. Рассказал. Я готов под вашим контролем вести оперативную игру. Офицеры по-прежнему молчали, подавляя его взглядом. Кушаков не выдержал, голос сорвался на фальцет: — Чего вы молчите?! Скажите уже что-нибудь! Я же никого не предал, никакой информации не передал. Я хотел доказать, что могу быть полезным. Первым нарушил гнетущую тишину полковник Рожков: — Почему вы не сообщили эту информацию в вашем территориальном управлении? Вас же туда приглашали, вели беседу. Профилактическую беседу. — Он раскрыл папку, что лежала перед ним, первым документом была копия предупреждения, внизу стояла подпись Кушакова. — Это ваша подпись? — спросил, не повышая голоса, даже чуть равнодушно. От этого тихого, вкрадчивого голоса Кушакову стало еще страшнее и неуютнее. Захотелось сорваться с места и бежать. Как можно быстрее и дальше. — Да. Это моя подпись, — кивнул он. — Поймите, в нашем управлении сидят недалекие люди, которые дальше своего носа не видят ничего. Они не знают, как работать с иностранными спецслужбами. По пояс деревянные. — А вы, получается, знаете, как работать с иностранными разведками? Так? — Полковник Рожков еще сильнее помрачнел. — Вы неправильно меня поняли. Я не так выразился. Я хотел доказать, что я не предатель, как они дома считают. Я могу быть полезным в игре. Вы можете через меня продвигать ЦРУ дезинформацию. — Какого рода, вы считаете, мы можем через вас продвигать дезинформацию? — вступил в разговор второй офицер, который не представился. — Я не знаю. Вам виднее, — пожал плечами Кушаков. — Вы полагаете, что в вашем управлении нет специалистов по борьбе с иностранными разведками, поэтому и обратились к нам? Так? — Рожков буквально сверлил Романа взглядом, в голосе слышалось раздражение. — Ну да. — А вы не думали, что они хорошо работают и пресекают устремления иностранных разведывательных сообществ на дальних подступах? От этого и нет там шпионов? Агент Растесс понял, что нужно срочно сворачиваться и линять отсюда, пока его вновь не усадили за полиграф. Что-то ему подсказывало, что сейчас он его не пройдет столь же блестяще. Руки непроизвольно скрестились на груди, а ступни ног показали на дверь. — Я думал. Но ведь хотел как лучше, — промямлил Роман. — Или вы что-то успели передать? — Полковник Рожков в упор смотрел на него, отслеживая реакцию его зрачков. Кушаков выдохнул, взял себя в руки, ладони на стол, выпрямился, расправил плечи, подбородок вверх: