– А вот это и явилось камнем преткновения и в прямом, и в переносном смысле. Судя по надписям, гробница запечатана черной магией, и на каждого, осмелившегося потревожить усопшего, будет наложено страшное проклятие. – Какой ужас! И что же – раскопки прекратили? – Ни в коем случае! – воскликнул граф. – Вы не знаете ученых и их одержимость! Раскопки были приостановлены, но только до прибытия опытного проклятийника, который постарается снять или каким-нибудь способом нейтрализовать воздействие проклятия. Пусть даже на время. Но, как вы понимаете, на проклятийников спрос велик, и без работы они не сидят. – Вы правы, граф, – с важным видом кивнул нисс Венцель. – В нашем Департаменте по борьбе со злоупотреблением магией проклятийники занимают особое место, являясь, можно сказать, особой кастой. И ценятся на вес золота. – Да, увы! – вздохнул граф. – Вот и раскопки по этой причине законсервированы. Пока. Но как только проклятие будет снято, я клянусь вам… – и граф прижал руку к груди, – я сам лично приглашу вас посетить эту достопримечательность. – Я буду ждать с нетерпением, – с жаром сказала Люсицьена. Жизнь, о которой она даже не подозревала, бурлила, оказывается, вокруг нее, а она была, как обычно, отрезана от мира. Люсицьена посмотрела на графа с признательностью и теплотой. Он полностью ее покорил. – Хм… – прочистил горло нисс Венцель. – Если мне не изменяет память, ваше сиятельство, вы хотели со мной о чем-то побеседовать в приватной обстановке… – Ах да-да! – спохватился граф Олларф. – Хочу поблагодарить прекрасную ниссу за этот изумительный обед. Нисс Креймер, очень рад знакомству. Армант пробормотал ответную любезность, впрочем, не вкладывая в нее особого тепла. – Армант, подождите меня, мой друг, – дал распоряжение нисс Венцель подчиненному. – Я переговорю с графом, и мы с вами продолжим заниматься моей докладной запиской. – Разумеется, патрон, как скажете. Граф взял тонкую кисть Люсицьены в свою руку и нежно поцеловал задрожавшие пальчики. – Я надеюсь на скорую встречу, – тихим голосом сказал он, заглядывая девушке прямо в ее широко раскрытые глаза. Люсицьена сделала реверанс и покраснела. Молодые люди остались одни. ГЛАВА 18. Обещание Люсицьена посмотрела на молодого человека, но Армант сидел нахохлившись и не поднимал глаз на девушку. Люсицьена тоже чуть надула губки, прошлась по комнате, позволяя Арманту, если у него на то будет охота, полюбоваться ее стройным станом и откинутыми за спину локонами длинных золотистых волос. Потом, изящным жестом придержав платье, она уселась за рояль. Пару раз ударила по клавише фа-диез и три раза по си-бемоль. Оглянулась на Арманта и успела поймать тоскующий взгляд юноши, который он тут же отвел. Люсицьена улыбнулась краешком рта и опустила руки на клавиши. Она сыграла вайтбургский вальс, корсингтонскую польку и уже было принялась за новомодные «Грезы весны», когда Армант подошел и облокотился о рояль, с жаждой глядя на девушку. Люсьена убрала руки с клавиш. – Вы сегодня крайне неразговорчивы и нелюбезны, дорогой нисс Креймер, – сказала она. – Разве вы это заметили, нисса Венцель? – угрюмо пробормотал Армант. – Мне показалось, что ваше внимание было полностью поглощено его сияющим сиятельством. – Старые друзья всегда имеют в нашем сердце преимущество, – с намеком сказала Люсицьена. – Ах если бы так! – воскликнул Армант. – Но граф! – Что граф? – Черт бы побрал этого графа с его лоском, с его титулом и со всеми его рассказами о норрах! Черт бы их побрал тоже! Впрочем, их он уже побрал. – Вы ревнуете! – рассмеялась Люсицьена. – Пусть так! – вспыхнул Армант. – Но как можно было сидеть и спокойно смотреть на то… – На что? – На то, как он флиртует с вами! – Граф со мной не флиртовал. – Вы лжете. Или мне, или самой себе. Люсицьена замолчала и снова опустила руки на клавиши, собираясь продолжить «Грезы весны», когда рядом раздался возглас досады. Люсицьена в удивлении взглянула на Арманта. Его лицо было бледно. Он опустился перед девушкой на одно колено и страстно воззвал: – Сжальтесь надо мной, Люсицьена! Одно ваше слово, и я уйду через эту дверь, чтобы уже не вернуться никогда. – Зачем же уходить из дома, где вам так рады? – лукаво спросила девушка. – Поклянитесь в этом! – В чем? – Что вы мне рады! – Вот глупость! Конечно, я вам рада! – А как рады? – Господи, ну как я могу быть вам рада? Рада, и все. – Ах Люсицьена, что вы делаете со мной! – Армант вскочил с пола и схватился за голову. – Вы сводите меня с ума. – Я? Вас? – Вы же знаете, что я готов исполнить любой ваш приказ, любую вашу просьбу и даже любой ваш каприз! – Любой? – Абсолютно! Люсицьена с улыбкой оглянулась вокруг. – Любой, говорите? Тогда съешьте этот перчик! И она пальчиком указала на хвостик жгучего перца, которого торчал из вазы с маринованными овощами. Армант кинул на девушку укоризненный взгляд, подошел с видом мученика к вазе и запихнул перчик целиком в рот. Поморщился и начал жевать. Глаза Люсицьены округлились! – Стойте! – крикнула она, но было уже поздно… Через десять минут, выпивший не менее кварты воды Армант стал постепенно приходить в себя, и его лицо даже начало терять интенсивно бордовый цвет. Люсицьена, валяясь на диване, заливалась смехом и молотила ногами в воздухе. – Ой не могу! – повторяла она. – Признайтесь: вы хотели умереть сами и убить меня. – Любой ваш приказ, любой каприз, – хриплым голосом проговорил Армант. – Хотите, ради вас я выпрыгну из окна? – Что за глупость! – воскликнула Люсицьена. – Опять вы себя убиваете! Однако юноша решительным шагом пересек гостиную и взялся за створку открытого окна, в которое вливалось смеющееся летнее небо. Он кинул на девушку предупреждающий взгляд и поставил ногу на подоконник. – Стойте, Армант! Это же второй этаж, а внизу булыжники! Да стойте же! Люсицьена в один прыжок достигла окна и ухватилась за сюртук юноши. – Куда вы, ненормальный! Стойте! Армант обернулся к девушке. – Прекратите безумствовать, – проворковала Люсицьена. – Люсицьена… Вы… И уже через секунду молодые люди самозабвенно целовались, завернувшись в оконные гардины, чтобы никто ни с улицы, ни из дома не мог увидеть их и застать врасплох. Некоторое время из муслинового кокона раздавались лишь приглушенные влажные звуки, шепот, смех, возгласы: «Ах Арми!». «Ах Люсси!» и «Ах этот перчик!». Потом оттуда алощекой бабочкой выпорхнула Люсицьена, а за ней Армант с горящими восхищением глазами. Он поймал бабочку в объятья и постарался выторговать еще один поцелуй. – Прекратите! – зашептала Люсицьена. – Сюда папа может войти. Или кто из слуг. Она вырвалась из неохотно разжавшегося обруча рук Арманта и рухнула на диван, отдуваясь и поправляя сбившуюся прическу. – Люсицьена, составите ли вы мое счастье? – встав на колено, потребовал ответа Армант. – Не уверена. – Как не уве?..