– Ну тогда я позову вас, когда мне потребуется закон. – Когда это вы его призывали, фон Рич? Стоит вам только появиться в поле моего зрения, как в городе начинает происходить форменное беззаконие. Взрыв на стройке – ваших рук дело? А? – Хорошего вам дня, детектив! – Фон Рич! – Не могу задерживать такого занятого человека, как вы, детектив. – Фон Р-рич! – Позвольте откланяться! – Фон Р-р-рич! Кстати подъехавшая коляска увезла Рика и Клариссу от детектива, который остался стоять на месте, потрясая кулаками и изрыгая проклятия. Коляска медленно поехала по набережной. Солнце стояло еще высоко над горизонтом, но было ясно: день уже клонился к своей фатальной точке. Морской бриз готовился пролететь по истомленным жарой улицам Климтдейла, остужая раскаленные булыжники и стены домов. Листья платанов шуршали сумеречно и успокаивающе. Королевские стрелиции складывали свои истомленные крылья, чтобы до самого утра видеть оранжевые сны. Пляж постепенно пустел. – Как бы я хотела… – вполголоса сказала Кларисса, но Рик услышал ее. – Что бы вы хотели? – Искупаться в море. Я только один раз была на море, еще когда папа был жив. Я до сих пор помню, как он учил меня плавать, а я боялась волн. Но потом научилась плавать сама, в пруду около дома. Уже после его смерти. Вот так. Забавно, – в голосе Клариссы звучала грусть. – Мы обязательно поедем на пляж, Кларисса, – пообещал Рик, и его голубые глаза мягко и сочувственно блеснули. – А объясните-ка мне, Рик, – взяла себя в руки Кларисса, – про шрам. Даже детектив это заметил. Меня-то вы не будете дурить? – Упаси боже! – улыбнулся Рик. – Я открываю в вас все новые и новые таланты, Кларисса. Я, например, даже не думал, что вы сможете усмирить Саксена. Я планировал: он вам нахамит, вы расстроитесь, может, поплачете, ему станет стыдно, тут приду я и его пристыжу. Кларисса ахнула. – Так вы меня как пушечное мясо туда посылали? – Скорее, как первое малокалиберное ядро. Кларисса хмыкнула. – Поздно выкручиваться, Риккардо фон Рич. – Вы хотели меня спросить?.. – Да! Хотела. Почему вам так важна была эта деталь? Хотите запомнить внешность еще одного члена команды барона? Вы его не знаете? – К сожалению, прекрасно знаю. И это не новый член, а сам барон. – Сам барон? – воскликнула Кларисса. – Понимаю… Внешность сменил. Магический грим и парик. Да? – Разумеется. Причем долгосрочный грим. Такой немало времени может держаться. А волосы, наверняка, перекрасил в светлые. Но вот одна деталь!.. – Шрам! Я догадалась. У барона был такой же на левой щеке. – Вы наблюдательны. Как вы знаете, магическая медицина может исправить почти любые шрамы, но только если рана не нанесена магическим оружием. – А шрам барона нанесен таким? – Я сам его нанес, – сказал Рик, и его глаза помрачнели. – Однажды нам пришлось встретиться лицом к лицу в схватке, хотя в большинстве случаев барон предпочитает действовать через своих подчиненных. И каждый раз потом, когда мы встречались в свете, я видел, с какой охотой бы барон проткнул меня прямо на месте. – Я ничего не понимаю, Рик, – прервала молодого человека Кларисса. – Вы встречались? А как же?.. Мне вообще не понятно, как вы до сих пор живы. Раз вы и барон смертельные враги. – Я вас все объясню. Давайте посидим в кафе на набережной и поговорим. – А это не опасно? – Мы выберем тихое место. Извозчик, подчиняясь приказу Рика, повернул на другую улицу и чуть подстегнул лошадей. ГЛАВА 39. Вся жизнь – игра Солнце кануло в море так быстро, как будто его слизали волны. Воздух стал дрожаще сиреневым, в нем бродили заплутавшие звуки города и шум прибоя. Кафе, в котором уселись Кларисса и Рик, стояло на самом краю бухты, и сюда добредало мало шумных туристов. Большинство гостей Климтдейла сейчас, отдохнув после морских ванн, собирались на променад по набережной. И этот променад обычно завершался ужином в одном из многочисленных фешенебельных ресторанов, расположенных в центре набережной. Кафе уходило длинным пирсом в море, и Кларисса слышала, как внизу, под деревянными досками волны разбиваются о столбы. Пламя в лампах, стоящих на столах, металось огненной бабочкой, которой не давал вырваться на волю только стеклянный плафон. «У меня никогда не было такого волшебного вечера, – подумала Кларисса, глядя, как пергамент неба начинают испещрять загадочные письмена звезд. – Наверное, если бы я смогла читать на звездном языке, то мне открылась бы тайна вселенной». Она улыбнулась этой мысли и взглянула на собеседника, чье горбоносое лицо в пламени лампы казалось еще одним загадочным знаком, посланным ей миром. – Что-нибудь еще будете? – любезно спросил Рик, поймавший взгляд Клариссы. – После томатного острого супа, каре ягненка с шафраном, риса с грибным соусом и салата из перца и огурцов? Хм… Дайте подумать… – Кларисса лукаво приподняла глаза к быстро золотеющей луне. – Я понял, – улыбнулся Рик. – Официант! Меню десертов и еще местного вина. Вам же оно понравилось, Кларисса? – Очень, – не стала скрывать девушка. – Рик, а вы знаете, что буквально несколько дней назад я умирала с голода? – Ну, тогда практически ничего не изменилось. Вы по-прежнему имеете все шансы умереть. Только от другой причины. – Тогда мне еще крем-брюле, – решительно сказала Кларисса, закрывая меню десертов. – Хоть наемся перед смертью. Рик снова улыбнулся. Официант подлил вина и удалился. – Рик, а я вот не понимаю, – сказала Кларисса, медленно отпивая вино, пахнущее сливами и медом. – Как вы с бароном еще друг друга не поубивали? А ведь вы говорили, что иногда сталкиваетесь с ним в светском обществе. – Что делать? – развел руками Рик. – Светское общество такое тесное, что нам там то и дело приходится сталкиваться, а иногда даже толкаться локтями. Кларисса побарабанила пальцами по столу, и Рик понял намек. Он откинулся на спинку плетеного кресла и поднял бокал. – Выпьем за вас! – Нет, тогда уж за нас! – поправила его Кларисса. – Есть правила, Кларисса: не убивать друг друга, не вредить друг другу и вообще находиться в состоянии перемирия между делами, связанными с Монетами. А таких перемирий гораздо больше, чем схваток. Я вообще в первый раз столкнулся с тем, что две монеты использовали практически одновременно, с разницей буквально в пару дней. – Это редкость? – Огромная. На самом деле, монеты не так уж часто всплывают. И с каждым годом все реже и реже. – Почему? Люди забывают о том, что есть такие монеты? – Нет. Их просто становится все меньше и меньше. – Почему? С моей точки зрения, их не может становится намного меньше. Может, часть потеряется… – Монету нельзя потерять. – Ну, тогда переплавляют, или она выходит из обращения… А так они должны вечно ходить по рукам. А! Поняла! Если желание загадали, то монета утрачивает магию. Я права? – Абсолютно. Одна монета – одно желание только для одного человека один единственный раз. А потом монета просто исчезает. Растворяется в пространстве. По крайней мере, так считается. Вначале было очень много монет. И Хранителей было много. Это был большой орден. Постепенно членов ордена становилось все меньше и меньше, они разделились, как вы уже знаете. Людей в Инквизиции и королевской семье, которые знали секрет Монет Руджена, тоже становилось все меньше и меньше. Я не уверен даже, что сейчас кто-нибудь кроме Хранителей помнит о них. А сообщать кому-либо о них запрещено. Магическая клятва, как вы знаете. – То есть есть шанс, что все это когда-нибудь закончится? – Я надеюсь, Кларисса, – улыбнулся Рик. – Так, я все же не поняла про перемирие. Это такой негласный закон? – Почему негласный? Очень даже гласный… Рик прервался, потому что подошел официант и поставил перед Клариссой тарелочку с крем-брюле. Кларисса с благоговением разбила карамельную корочку и положила ложку с кремом в рот. Зажмурилась. – Вот теперь я действительно почти готова умереть, – простонала она. - Это самое вкусное, что я ела в жизни. Хорошо бы запомнить этот вкус на всю жизнь. – Еще наедитесь, – добродушно усмехнулся Рик. – Вот закончится вся эта катавасия с наследством, и я вас приглашаю в путешествие. В Соларии есть такие места!..