* * * Следователи, мягко говоря, приняли Парфенова весьма холодно. – Вообще-то делом Осиповой занимался Гречкин. Вот к нему все вопросы, – сухо сказала следователь Морская. – Даже не сомневайтесь, что Гречкину я свои вопросы задам. Вы мне можете предоставить доступ к материалам? – в который раз повторил Парфенов. – Дело в архиве. – Вы это уже говорили, Дарья Сергеевна. – А вы этого так и не поняли, Кирилл Андреевич. – И что теперь вы предлагаете? Написать официальное обращение в Центральный следственный комитет, чтобы мне выдали официальное разрешение? – Это очень хороший вариант в вашем случае. – Значит, именно в моем случае? – начал выходить из себя Парфенов. – Хорошо! Просто замечательно. То есть вы, конкретно вы, Дарья Сергеевна, и все здесь, – он описал рукой широкий круг, – считаете убийства молодых девчонок только исключительно моим делом. Отлично! Кирилл вынул свой телефон, открыл галерею, нашел там фото с мест преступления. – Вот это вот мое дело. Вы смотрите, смотрите, Дарья Сергеевна. – Майор положил аппарат перед следователем и принялся листать кадры. – Это Света Лопатина и Вероника Мацкевич. Запороты и задушены. Ничего не напоминает? Нет? Вы можете мне уверенно сказать, что у вашего Гулимова не было подельника? Подельника, который перебрался к нам после поимки соучастника, который продолжил глумиться над беззащитными девчонками? Тоже боитесь креслице свое потерять? * * * Сначала экран был черным, только слышались звуки шагов и приглушенные разговоры. Крышку с камеры сняли, на мгновенье мелькнуло лицо оператора – совсем зеленого полицейского. В кадре оказалась группа людей. Все они стояли у обочины шоссе рядом с крутоватым спуском к лесу. Гулимов, пристегнутый наручниками к руке полицейского, который назвал Парфенова «хреном с горы». Еще один полицейский, державший тканевый манекен, стоял с двумя штатскими, видимо понятыми. Вперед вышел мужчина с кожаной папкой под мышкой. – Следователь Гречкин Сергей Аркадьевич, – представился мужчина в камеру. – Проводится следственный эксперимент по делу убитой Людмилы Осиповой. Показания дает подозреваемый Гулимов Марат Ильнурович. Понятые Смирнова Галина Степановна и Ладогин Борис Петрович. Камера еще раз пробежала по лицам перечисленных, фиксируя происходящее. С неба сыпал мелкий холодный апрельский дождь. Голые деревья, прошлогодняя пожухлая трава и прелые листья дополняли унылый пейзаж. – Марат Ильнурович, покажите, как все произошло, – попросил Гречкин. Гулимов и сопровождающий выдвинулись вперед. Задержанный бросил короткий испуганный взгляд на следователя. Свободной рукой почесал обильную черную щетину. – Ну, это, короче, – начал он. – Вот тут я ее схватил за руку и потащил вон туда. Гулимов махнул в сторону канавы, за которой начинался лес. Камера проследила за движением, отчего картинка смазалась, вызвав приступ дурноты. – Кого вы схватили? – Ну как? Людку. – Гражданку Осипову. – Тон Гречкина был сухим и холодным. – Да, – быстро кивнул Гулимов, опять посмотрев на следователя. – Я ее потащил. Потом к дереву привязал. – Покажите, как все происходило. – Гречкин кивнул второму полицейскому, чтобы тот передал Гулимову манекен. На пару минут вышла заминка. Подозреваемый, прикованный к конвоиру, никак не мог справиться с манекеном. Пришлось расстегивать наручники. – Продолжаем, – сказал следователь в камеру. Гулимов обхватил манекен под грудь и вперед спиной стал спускаться в канаву. Несколько раз он поскользнулся на мокрых листьях, но все же каким-то чудом удержал равновесие. Вся остальная процессия отправилась за ним. Ладогин помог спуститься Смирновой. – Она оказывала сопротивление? – Да, – поспешно сказал Гулимов. – Брыкалась, как лошадь. – Что было дальше? – Я ее ударил по голове. Вот сюда. Вот так. – Мужчина стукнул манекен кулаком по макушке. – Чтобы угомонилась. – Потом? – Потом вон туда потащил. Вон, там ленточка. Камера послушно повернулась в указанном направлении. На березе болтался обрывок полицейской заградительной ленты. – И это, ну, – Гулимов перехватил тяжелый манекен удобнее, снова почесал щетину на подбородке, – короче, привязал ее вокруг березы. – Показывайте подробнее, Марат Ильнурович. Гулимов дотащил манекен до березы, положил его на землю. Обвил руками манекена дерево. Полицейский из конвоя протянул Гулимову кусок обычной бельевой веревки. Тот послушно взял и связал манекену руки. – Ну, вот так как-то. Я не очень хорошо помню. – Что вы стали делать дальше? – Вытащил ремень и стал ее бить. – Гражданка Осипова была в одежде? Гулимов испуганно вжал голову в плечи. Его взгляд забегал по сторонам, избегая встречи с глазами следователя Гречкина. – Нет, – наконец проблеял подозреваемый. – Я забыл. Я ее сначала раздел, а потом привязал. Да. Так. Раздел и привязал. А потом побил. – Чем, как и куда вы били гражданку Осипову? – Ну, это, ремнем. Из штанов вытащил и бил. Конвоир протянул Гулимову ремень. Следователь рукой предложил показать, как все происходило. Подозреваемый перехватил ремень ближе к пряжке. Размахнулся и слегка ударил манекен. – Сколько вы нанесли ударов потерпевшей? – Не помню. – Покажите, куда еще вы наносили удары. Гулимов снова замахнулся, на этот раз сильнее, ударил. Снова замахнулся и снова ударил. Во время ударов мужчина жмурился и сам вздрагивал. – Что в это время делала гражданка Осипова? Подозреваемый, у которого конвоир отнял ремень, часто непонимающе заморгал, впервые прямо посмотрел на Гречкина. – Кричала, звала на помощь, пыталась освободиться, сопротивлялась, просила ее отпустить? – перечислял следователь. – Да, – кивнул Гулимов. – Вот, да. Так было. Да. – Что было после того, как вы ее избили? – Я не хотел, чтобы она всем рассказала. Поэтому я ее придушил. Показать? – Показывайте. Гулимов склонился к манекену, обхватил его шею и сжал пальцы. Несколько раз он зачем-то хорошенько встряхнул «жертву». – Вот. – Вы вступали с гражданкой Осиповой в сексуальные отношения? – Да. – Гулимов посмотрел на Гречкина. – То есть нет. Сначала хотел, а потом перехотел. Просто убил. – Зачем вы совершили данные действия? – Ну, это… – Гулимов выпрямился, почесал щетину и четко отрапортовал: – В связи с возникшими неприязненными отношениями.