В прихожей хлопнула дверь. Славик, шумно пыхтя, скинул кроссовки, громыхнул ключами о полочку под зеркалом. – О, а че это? – спросил мужчина, входя в кухню. – Полтора часа назад это был праздничный ужин. – Серьезно? В честь чего? Славик сел на табурет, налил себе вина и выпил. Чуть поморщившись, он взял бутылку и принялся изучать этикетку. – Решила начать новую жизнь, – ответила Лина. – Мм, – протянул он. – Удачно? – С переменным успехом. – Че, статью похвалили? Или, типа, премию дали? – Где ты был? – нахмурилась Лина. – Я позвонила тебе, и ты сказал, что будешь через пятнадцать минут. Слава, прошло больше часа. Ты мог перезвонить? – Ты решила вынести мне мозг? – Я просто хотела, чтобы мы поужинали вместе. Славик поставил бутылку, стукнув дном о столешницу: – А меня ты не спросила, чего я хочу? – И чего же ты хочешь? – Чтобы меня не трогали. И не контролировали. Ты мне не мать! – А кто я тебе? – Слушай, хватит вот этого вот! – Славик вскочил с табурета. – Я в душ. Лина посмотрела на его удаляющуюся спину. На глаза навернулись слезы, которые она поспешно смахнула. Пару раз шумно втянув носом воздух, она налила себе третий бокал вина, понимая, что назавтра проснется с больной головой. Глава 3 – У меня голова раскалывается, – пожаловался Гриша Город. – Бывает, – посочувствовал ему Федя. – А меня вчера жена заставила шкаф передвинуть, и я, кажется, спину сорвал. Хожу как паралитик. – Паралитики не ходят. – Ну ты ж понял! – Бабушки, обсудили свои болячки? Теперь докладывайте, – сказал Парфенов. Федор и Гриша обменялись взглядами. Егоров уставился на начальника большими голубыми глазами: – Сходил я в институт, где Лопатина училась. Училась так себе, зачеты сдавала, прогулов не много. В общем, преподаватели ничего про нее рассказать не могут. Сам понимаешь, у них таких Свет – каждая вторая. – Почему не в общаге жила? – Почему не жила? Жила. Половину первого курса там обитала. Потом съехала. Сняла ту квартиру, на которой ее нашли. – Дальше. Федь, ты ж не Город, что я из тебя все вытягиваю? Федор вздохнул: – Я ж с ним в одном кабинете сижу. Он меня научил всему плохому, что я знаю. – Э! – Город пихнул Егорова в плечо. Кирилл строго посмотрел на подчиненных. – Девочку запороли до полусмерти, а потом задушили. На ней буквально нет живого места. Кожа вместе с мышцами отстает от ребер. Вы хоть примерно себе это представляете? У нее половина зубов сломана о кляп! Девочке едва за двадцать! А вы тут клоунаду решили устроить? Федор виновато засопел, ерзая на стуле. Город уставился на столешницу. – Я поговорил с ее одногруппницами, – продолжил Егоров. – Света с первого курса очень изменилась. Когда приехала, то была обычной девчонкой. Можно сказать, серой мышкой. А потом у нее появилась хорошая одежда и дорогая косметика. И она перестала есть в студенческой столовой. Кстати, столовая хорошая. – Значит, у девочки появились деньги. – Парфенов проигнорировал последнее замечание Феди. – Откуда? Устроилась на работу или родители стали помогать? – Папика нашла. Ну это она так приятельницам сказала. Никто из них этого папика никогда не видел. Сама Лопатина по имени его не называла, фотографий совместных не показывала. – Ну это нормально. Скрывала, чтобы не отбили, – предположил Гриша. – Может, и так. Только несколько человек слышали ее разговоры по телефону явно любовного характера. И вот в этих разговорах были мужские имена. Разные имена. – Намекаешь, что папик был у нее не один? Скорее даже не папик, а клиент. Что-то такое я и предполагал. – Кирилл почесал лоб. – С кем-то из института Лопатина общалась ближе, чем с другими? – Только с Иванцовой. Они вообще неразлейвода были. С остальными могла, конечно, в клуб сходить. Но так, чтобы компанией на дачу, на шашлыки, на речку – нет. Не говоря уж о домашних вечеринках. Ее на них даже звать перестали. – Понятно. Гриша, что у тебя? – Контактов в телефоне Лопатиной полно. Еще больше в мессенджерах. В основном мужики. – Сообщения с угрозами? – Может, и были. – В смысле «были»? – В прямом, – пожал плечами Гриша. – Мессенджеры пустые в основном. Есть, конечно, куча сообщений в группах по учебе, с Иванцовой переписка сохранилась. Еще несколько чатов с какими-то девушками. Семейная группа с фотками. И все. Остальное потерто. – Восстановить можно? – Нет. Все, что удалено из переписки, удалено насовсем. – Хорошо, оставим пока этот ваш прогресс, – кивнул майор. – А по обычным звонкам? Или сейчас никто никому не звонит? – Звонков полно! Даже через край. У меня столько нету, – заверил Город. – И? – Есть неотвеченные звонки с вечера пятницы по полдень воскресенья, когда ее нашли. Несколько неизвестных номеров, Иванцова пару раз звонила, родители, еще мужики. – Неизвестные номера кому принадлежат? – Три не удалось пробить, там явная подстава, какие-то узбеки. Остальные принадлежат мужчинам, которые со мной разговаривать не согласились. – Понятно. А последний принятый вызов? – Некто Валерий Алексеевич Роднянский. Студент того же института, учится на четвертом курсе. Прописан в общаге, но там давно не появлялся. – Да тоже, поди, хату снимает, – вставил Федор. – Федя, давай ты его найдешь? – Вопрос Парфенова походил на приказ. – А почему я? А Гриня? – А Гриня, как самый молодой и продвинутый, сейчас сядет за ноутбук и прошерстит все соцсети Лопатиной. Что выставляла, с кем ругалась, что лайкала, что сохраняла. Опять же переписка, если она там не удаляла сообщения. – Шеф! Ну шик же задание! – просиял Город. – Это несправедливо. Он за две секунды все сделает и будет в игрушки свои резаться. А я с больной спиной по городу бегать. – Егоров скорчил грустную гримасу. – Ты, что ли, сомневаешься во мне, как в мудром и рациональном руководителе? Ты что, следователь Копылов? Нет? Так вот идите и работайте.