— Только мой отец. Патов, видимо ожидавший, что она ответит именно так, все же рассмеялся. — Поверьте мне, Клара, у вашего отца никаких возражений не будет. — Даже если мой отец не сумеет заступиться за меня, — Клер изо всех сил сжала в руках ридикюль, боясь, что снова ударит его, как в прошлый раз, а глаза ее засияли от ненависти, — то возражения есть у меня! И Клер ушла, громко цокая каблуками. Валюша побежала за ней, с трудом нагоняя разозлившуюся хозяйку. — Никогда, никогда в жизни я не выйду за него замуж! — твердила Клер, прибавляя шаг, — никогда! Ненавижу! Она взяла извозчика, и в самом ужасном настроении, готовая толи рассмеяться, толи разрыдаться, поехала к сестре Елизавете. Она молча смотрела в окно, скользя невидящим взглядом по прохожим, лошадям, экипажам, зданиям, но не замечая их. Руки ее тряслись, как от холода, но то были нервы, и Клер сжала их на коленях. — Каков же наглец, — сказала Валюша, — барышня, ведь он на самом деле желает жениться на вас во что бы то ни стало. Клер резко обернулась к ней, и Валюша испугалась бледности ее лица. — Вряд ли я могу выйти за двоих мужчин сразу, — процедила сквозь зубы Клер, — а у меня уже есть жених. Ей очень хотелось в это верить. Сразу после исповеди она поспешит к Кузьме Антоновичу, чтобы узнать о состоянии его дел после утреннего купания в канаве на кладбище. Возможно, они повенчаются прямо сейчас, когда он болен, потому что она не может больше ждать. Только брак с ним спасет ее от майора Патова и его домогательств. Пусть даже этот брак будет с человеком, находящимся при смерти. Став госпожой Севериной Клер сможет отгородиться от всего мира дверью квартиры Кузьмы Антоновича, принимать докторов, ухаживать за ним... Да, это лучший выход. Надо обязательно обсудить его с отцом Сильвестром и действовать как можно скорее. Кони несли ее через мост, а Клер задумчиво смотрела на Неву. Завтра она повенчается с Кузьмой, даже не уведомив собственную мать. Мать, которая продала ее майору Патову против воли, не заслуживает того, чтобы присутствовать на ее свадьбе. Старая монахиня работала в саду, когда Клер переступила порог ее дома. Побродив по комнаткам, она приказала Валюше остаться в гостиной, а сама вышла на задний двор. Сестра Елизавета убирала листья, ловко орудуя граблями. Услышав шаги, она обернулась, и ее морщинистое лицо расплылось в радостной улыбке. — Клер, милая, — она отставила грабли, прислонив их к стволу дерева, и подошла к подопечной, вытирая руки передником, — я очень рада видеть тебя! Ты, говорят, болела после того случая, да неудивительно... — Какого случая? — Клер поцеловала монахиню с щеку и помогла ей переступить через порог, заводя в дом. — Ну как, когда ночью ты явилась ко мне босая. Я еще отнесла тебе в часовню жаровню, чтобы ты там не замерзла. Надеюсь, что он доставил тебя до дома, да, милая? А то я боялась отпускать тебя с незнакомцем, да он так меня уговаривал, что уж и не знаю... — лицо ее из радостного стало тревожным, а Клер смотрела на сестру Елизавету, и чувствовала, как кровь отливает от лица, как холодеют руки, и губы становятся синими. — Довез? — Да ты без сознания была, девочка моя, и не помнишь ничего, наверное? Приехал за тобой, да в карете. Я пошла в часовню, а дверь-то и заперта. Стучала, стучала, ушла за ключем. А когда вернулась, то вижу, как он тебя на руках несет да в плед кутает, а ты без сознания совсем, будто неживая, и рука вот так свешивается. Я испугалась, что с тобой что случилось, да он заверил меня, что очнешься ты. — Он? Кто он? — прошептала Клер, боясь выдать себя. Медленно войдя в дом следом за сестрой Елизаветой, она опустилась на деревянный стул и сидела, сложив руки, как прилежная ученица. Глаза ее расширилисть и не мигая смотрели на монахиню. — Ну он... он сказал, что твой он жених. Клер открыла было рот, чтобы сообщить, что жених ее болен и при смерти, но тут вспомнила его ночную прогулку через пол города и замолчала, ничего не сказав. Что же произошло в часовне? Ей привидился Пашенька, и после этого явился жених, кто бы он ни был, и отвез ее домой в карете, завернутую в плед, или он и был Пашей, и тогда... Клер закрыла глаза... и тогда она потеряла невинность в объятьях то ли призрака, то ли назнакомца. Был ли это Кузьма? Губы ее дрожали и Клер сжала их. Она хорошо помнила, что видела кровь на своей рубашке. Тогда она подумала, что из-за болезни пришли на несколько дней раньше женские недомогания, а теперь... Кто это был? Мог ли Кузьма сделать с ней такое? Ответ напрашивался сама собой, конечно же нет! Клер встала. Тогда откуда он знал, что произошло в часовне? Сестра Елизавета хлопотала по хозяйству, ставила чайник, отправила Валюшу в погреб за вареньем. — Сестра..., — Клер смотрела на монахиню и голос ее дрогнул. Сестра Елизавета обернулась, почувствовав ее ужас. — Что с тобой, Клер? — Я..., — Клер упала на колени, — я проклята! Я участвовала в сеансе вызова духов! Я вызвала духа, дух явился ко мне! Дух... дух был со мной в часовне! Отцу Сильвестру Клер рассказала все от начала до конца. И про то, что произошло в часовне тоже. Она говорила одними губами, и ей казалось, что это не она сидит перед священником, методично произнося слова, а кто-то другой, а она наблюдает за этой девушкой со стороны, оставаясь совершенно безразлична к ее бедам. — Дьявол хитер, дочь моя, — отец Сильвестр смотрел на нее с участием, — он принимает множество образов. И тебе выпало тяжелое испытание, Клер. Я назначаю тебе епитимию, хоть ты и не виновата в том, во что тебя втянули. Избегай злых людей, к кому не лежит твое сердце. И молись Господу, чтобы Он открыл тебе помыслы врагов твоих. Чистое сердце всегда победит зло, оставь сердце чистым. Клер слушала его, будто слова эти не относились к ней, будто добрый падрэ не ее утешал, а какую-то незнакомку. Как избежать того, к кому не лежит сердце, если тебя выдают за него замуж? Как избежать людей, которые желают зла? — А насчет шарфа, покойников, и порчи... Церковь не приемлет это все, Клер, молись Архангелу Михаилу, и защитит Он тебя и твоих близких от любых напастей. И от магии, ибо все это от Дьявола, а Дьявол ничего не может противопоставить Защитнику Человеческому. И святого Киприана не забывай, уж он то хорошо понимает в колдовстве. — Спасибо... — Клер встала и через силу улыбнулась старому священнику, — спасибо от всего сердца, падрэ... Страшно мне одной.