— Благодарю покорно. Я не старая кумушка вашей матери. — Ну…, поэты там тоже бывают. Вы будете просто находкой Елены Витальевны. Больше Клер никогда не бывала на этих четвергах. Она всегда могла найти причину, уклониться от настойчивых уговоров матери. Однажды она просто сослалась на головную боль, и весь вечер собиралась провести читая в постели. Но Пашенька сумел, тем не менее, исчезнуть из гостиной, и неожиданно возник в дверях спальни Клер. Она еще не ложилась. В домашнем легком белом платье шестнадцатилетняя Клер казалась чуть приоткрывшимся бутоном белой розы. Розы с острыми иглами-шипами. Объяснение было недолгим. Пашенька попросил прощения у нее за все, что он сделал ей плохого. Видимо, много всего, предположил он. Клер слушала, держа книгу в руке, и готовая запустить ею в неугодного поклонника. — Послушайте, чего вы хотите? Я не обещала бывать на этих занудных вечерах, когда молодым и не очень бездарщинам полагается читать свои вымученные стихи, а остальным, ничего в поэзии не понимающим клушам, бурно выражать свой восторг! Он смотрел на нее как-то странно, и у Клер появилось в тот момент какое-то странное чувство, похожее больше всего на чувство самосохранения. Глаза ее поклонника горели лихорадочным огнем, а щеки ярко пылали. Она вдруг смягчилась и хотела уже предложить ему спуститься вниз и потосковать вместе. Но слова, которые готовы были сорваться с ее губ, так никогда и не были произнесены. — За что же вы меня так … ненавидите? – спросил он, — я же молюсь вам, как иконе… как Богородице поклоняюсь! Он резко шагнул к ней, взял за плечи. — Никогда, Клара, слышите, никогда! Не делайте больше этого! Не издевайтесь над искренним чувством! Тут, заподозрив недоброе, Клер попыталась схватить его за руку, но словно пружина отбросила Пашеньку назад к двери. Он выхватил пистолет, и девушка замерла не месте. — Вы хотите убить меня?!! – она попятилась, но Пашенька только улыбнулся. — Не бойся. Не тебя. Он поднес пистолет к виску, и спустил курок. Грянул выстрел, и вместе с ним Клер услышала свой крик. Пашенька уже лежал на полу, руки его были раскинуты, а что-то жидкое, смешанное с густой алой кровью растеклось брызгами по зеркалу в углу комнаты. Клер все кричала. Прибежал Игнатич, слуги столпились около тела, а Клер все кричала. Не умолкая, не переставая, не слушая и не слыша никого, Клер кричала. А когда сорвала голос, то хрипела. Она отбивалась от тех, кто пытался увести ее в другую комнату, и кричала. Она кричала, когда прибежала мать, когда прибежала разбуженная Ольга, когда ворвался в комнату Иван Яковлевич. Мать тоже закричала, но не так громко, и для эффектности упала в обморок, но никто не обратил на нее особого внимания. Даже теперь, сидя на скамье у фонтана и ожидая Ланина, она прекрасно помнила этот свой крик. И холод, сковавший сердце, от которого она до сих пор не могла избавиться. Потом она долго болела, и почти год провела в своей деревне. Врачи прописали ей отдых, но мать постоянно устраивала приемы даже в их глуши, пытаясь заставить дочь как можно скорее прийти в себя. Дом полнился от соседей, а Клер боялась поднять глаза на любого человека мужского пола. Мать ее сердилась, считая, что она должна бы гордиться тем, что из-за нее произошло самоубийство, да еще так романтично. Но Клер не разделяла подобного мнения, тем более не видела здесь ничего романтичного. Даже окончательно оправившись, она постоянно боялась кого-нибудь обидеть, и достаточно быстро обрела ту женскую мудрость, которой редко обладают даже самые опытные дамы. Глава 5 Где же Ланин? Она обернулась, готовая уже подать знак Валюше, но тут заметила его недалеко у себя за спиной. Заметила, и, вместо того, чтобы гордо отвернуться и сделать вид, что они незнакомы, улыбнулась и поманила его рукой. Ланин явно не знал, что ему следует дальше делать. Он стоял на дорожке среди опадающих листьев и смотрел на Клер. Но, увидев ее знак, приободрился, шагнул вперед. Клер совершенно отчетливо вдруг поняла, что сделала что-то не так. Она еще не знала, что именно, но острое чувство опасности защемило ей сердце. «Надеюсь, он не собирается стреляться прямо здесь и сейчас», — промелькнула у нее мысль. — Как хорошо, что мы так вот случайно встретились! — проговорила она, вставая ему на встречу и протягивая руку. Она видела, как вспыхнули его щеки. Слишком уж радостно. Поэтому Клер решила, что просто необходимо добавить в бочку меда кувшин дегтя. Такой большой кувшинчик. — Вы и представить не можете, как я счастлив видеть вас! – Ланин сжал ее руку, — я так редко вижу вас, а наедине, так вообще впервые! — Я хочу попросить прощения за то, что так невежливо обошлась с вами вчера, — она немного смущенно взглянула на него. — О, нет никакой необходимости просить прощения, Клара Ивановна! — Но все же я была не права, — она усмехнулась, — маменька во что бы то ни стало решила познакомить меня с великосветским львом, так что пришлось удирать. Правда, это все равно не помогло. — Да, я видел, как вы беседовали с этим майором, за которым охотятся мои кузины. — И ваши тоже? – засмеялась Клер, — представляю, как они злы на меня! Уж не меньше моей сестрицы Ольги! — Что верно, то верно! — Маменька всегда умеет воспользоваться отсутствием Кузьмы Антоновича! – ввернула Клер свой кувшинчик дегтя. По ее опыту, имя ее жениха действовало на воздыхателей, как холодный душ. Но на этот раз эффект был гораздо слабее, поэтому она решила добавить: — я как раз иду проведать его, да вот моя горничная куда-то запропастилась! — Если пожелаете, я могу немного проводить вас, а Валя потом нагонит. Клер вскинула брови, но не стала спрашивать, откуда он знает, как зовут ее горничную. Во-первых, она и так знала ответ, во-вторых, это был некорректный вопрос. Хотя со стороны Ланина тоже было некорректно иметь такие знания. — Было бы совсем неплохо, — вместо этого проговорила она, — здесь рядом, но мне не хотелось бы затруднять вас.