Я отталкиваюсь от стола и встаю. Пожалуй, лучше мне стоять. Я ростом с Фарли, но она всегда как будто смотрит на меня сверху вниз. Я молода и необразованна. Я почти ничего не знаю о мире за пределами своей трущобы. Но это не значит, что я буду торчать здесь и тупо выполнять приказы. – Я не прошу помощи от тебя или от Гвардии. Мне нужна только карта. И, например, пистолет. Все остальное я сделаю сама. Она не моргает. – Кэмерон, твой брат – в легионе. Это сложнее, чем вырвать зуб. Я сжимаю кулак. – Думаешь, я проделала такой путь, чтобы сидеть и смотреть, как Кэл страдает ерундой? Это наш вечный спор. Фарли с легкостью меня затыкает. – Лично я не думаю, что ты проделала такой путь, чтобы тебя убили, – спокойно отвечает она. Ее широкие плечи слегка поднимаются – в знак вызова. – Именно это и случится, вне зависимости от того, насколько сильна и смертоносна твоя способность. Даже если ты утащишь с собой десяток Серебряных. Я не позволю тебе умереть зазря. Ясно? – Мой брат – это не «зря», – ворчу я. Она права, но соглашаться я не желаю. Избегая взгляда Фарли, я поворачиваюсь к стене и раздраженно ковыряю облупленную краску. Детский поступок, но от этого становится легче. – Ты мне не командир. Я сама буду распоряжаться своей жизнью. – Ты права. Я просто друг, который хочет кое на что указать. Я слышу, как она тяжело ступает по трескучему полу. Но ее прикосновение к моему плечу легко. Фарли действует автоматически, толком не умея утешать других. Я смутно задумываюсь, как они общались с ласковым, улыбчивым Шейдом Бэрроу, не говоря уж о постели. – Я помню, что ты сказала Мэре, когда мы тебя нашли. В самолете ты заявила, что она ошибается, разыскивая и спасая новокровок. Это – тоже разделение. Предпочтение одних людей другим. И ты была права. – Но сейчас речь не об этом. Я просто хочу спасти брата. – А зачем, по-твоему, здесь оказались все остальные? – фыркнув, спрашивает Фарли. – Чтобы спасти друга, брата, родителей. Себя. Мы пришли сюда по сугубо личным причинам, Кэмерон. Но это не должно нас отвлекать. Нам нужно думать об общем деле. О большем благе. Оставшись с нами, ты можешь сделать гораздо больше. Мы не хотим потерять тебя… «И тебя тоже». Эти невысказанные слова повисают в воздухе. Но я их слышу. – Ты ошибаешься. Я пришла сюда не по своей воле. Меня притащили. Мэра Бэрроу заставила меня присоединиться к вам, а вы все ей подыграли. – Кэмерон, не мусоль одну и ту же тему. Ты давным-давно выбрала остаться. Ты предпочла помогать нам. – А что бы ты предпочла на моем месте, Фарли? – спрашиваю я, гневно глядя на нее. Пусть она и мой друг, но это не значит, что я должна уступить. – Извини? – Ты выбрала бы «общее благо»? Или Шейда? Фарли не отвечает, взгляд у нее становится расплывчатым. Это ответ. Поняв, что я не хочу видеть ее слез, я отворачиваюсь и направляюсь к двери. – Мне надо тренироваться, – говорю я в пустоту. Сомневаюсь, что Фарли меня слышит. В Рокасте тренироваться трудней. Здесь совсем мало место, и вдобавок большинство моих прежних знакомых остались в Ирабелле. Килорн, например. Он, конечно, полон энергии, но совершенно не годится для серьезной битвы – и у него нет способности, на которую можно положиться. Его оставили. А моя наставница здесь. В конце концов, она Серебряная, и полковник не намерен выпускать ее из виду. Сара Сконос ждет в подвале нашего укрепленного склада, в помещении, отведенном для тренировок. Сейчас время обеда, и все остальные новокровки сейчас наверху, в столовой. Подвал в нашем распоряжении – хотя простор нам не особенно нужен. Сара сидит, скрестив ноги и упираясь ладонями в бетонный пол. Рядом с ней лежит блокнот – она воспользуется им, если понадобится. Она встречает взглядом мое появление. Это единственное приветствие. Пока у нас нет другого целителя, и Сара остается немой. Пусть даже я к этому привыкла, от вида запавших щек меня передергивает. Как обычно, Сара притворяется, что ничего не замечает, и жестом указывает на пол перед собой. Я сажусь и подавляю знакомое желание бежать или драться. Она Серебряная. Одна из тех, кого я с рождения привыкла бояться, ненавидеть и слушаться. Но я не нахожу в себе сил презирать Сару Сконос так, как Джулиана или Кэла. Я ее не то чтобы жалею. Кажется… я ее понимаю. Понимаю, как мучительно знать правду – и терпеть из-за этого пренебрежение или подвергаться наказаниям. Я бесчисленное множество раз сидела впроголодь за то, что не так посмотрела на Серебряного надзирателя. За то, что не вовремя заговорила. Сара сделала то же самое, с той разницей, что ее слова были направлены против правящей королевы. И она навсегда лишилась речи. Хотя Сара не может говорить, у нее есть способ сообщать то, что нужно. Она похлопывает меня по коленке, заставляя заглянуть в свои туманные серые глаза. Потом наклоняет голову и прикладывает руку к сердцу. Я следую инструкциям целительницы, понимая, чего она хочет. Дышу с ней в такт – ровно, мерно, глубоко. Эта техника помогает отодвинуть все мысли, кружащиеся в голове. Она очищает сознание, позволяя ощутить то, на что я обычно не обращаю внимания. Моя способность гудит под кожей, как всегда неумолчно, но теперь я позволяю себе заметить ее. Не использовать, но признать существование. Она для меня еще внове, и я должна освоить ее, как любой другой навык. После нескольких минут дыхательных упражнений Сара снова касается моей ноги, прося поднять голову. На сей раз она указывает на себя. – Сара, я сейчас не в том настроении… – начинаю я, но она делает в воздухе несколько рубящих движений ладонью. «Замолкни». Ясно как день. – Я серьезно. Я могу тебе повредить. Она тихо фыркает – один из немногих звуков, которые она способна издавать. Похоже на смех. Затем Сара постукивает себя по губам и мрачно усмехается. Она уже пострадала гораздо серьезнее. – Ладно. Я тебя предупредила, – отвечаю я со вздохом и слегка ерзаю, усаживаясь поудобнее. Потом морщу лоб, позволяя способности растечься, углубиться, расшириться. Дать ей коснуться Сары. И спускается тишина. Глаза целительницы расширяются. Сперва она ощущает легкое прикосновение. Я только учусь – и вовсе не хочу насильно подчинить Сару. Я думаю о Мэре, способной вызвать бурю, о Кэле, который может устроить огненный ад… но оба взрываются, едва заговоришь с ними. Контроль требует большей практики, чем грубая сила. Моя способность нарастает, и Сара поднимает палец, обозначая уровень дискомфорта. Я стараюсь удерживать тишину на одном уровне. Это все равно что бороться с приливом. Не знаю, что чувствует человек, которого глушат. Молчаливый камень в тюрьме Коррос не действовал на меня, но он душил, обессиливал и медленно убивал всех вокруг. Я могу сделать то же самое. Примерно через минуту Сара показывает два пальца. – Сара?.. Жестом другой руки она велит мне продолжать. Я вспоминаю нашу вчерашнюю тренировку. Когда мы дошли до пяти, она упала на пол, хотя я понимала, что это не предел. Однако лишить способности нашего единственного целителя – не самый разумный поступок. И я этого не хочу. Румянец окрашивает ее щеки, но дверь подвала распахивается, прежде чем Сара успевает поднять еще один палец. Я теряю концентрацию, и Сара издает вздох облегчения. Мы оба быстро поворачиваемся, чтобы узнать, кто нам помешал. Когда на лице Сары появляется столь редкая улыбка, я хмурюсь. – Джейкос, – буркаю я. – Мы тренируемся, если ты не заметил. Губы у него дергаются, порываясь сложиться в презрительную усмешку, но Джулиан удерживается. Пребывание в Рокасте пошло ему на пользу, как и остальным. Тут больше припасов. Хорошая теплая одежда, чтобы противостоять холоду. Еда сытнее, спальни уютнее. Лицо Джулиана вновь обрело цвет, а испещренные сединой волосы – блеск. Он Серебряный. Рожденный для процветания. – Ах, простите. Я-то думал, что вы сидите на холодном бетоне просто ради развлечения, – отвечает он. Мы с ним уж точно друг друга не любим. Сара кротко упрекает его взглядом, и он тут же смягчается. – Извини, Кэмерон, – быстро произносит Джулиан. – Я просто хотел кое-что сказать Саре. Сара вопросительно поднимает бровь. Я поднимаюсь, чтобы уйти, однако она останавливает меня и кивком просит Джулиана продолжать. Он всегда повинуется, когда дело касается ее. – Произошел настоящий исход из столицы. Мэйвен изгнал десятки аристократов, в основном старых советников своего отца, ну и тех, кто, возможно, еще хранит верность Кэлу. Я… я сначала не поверил данным разведки. Ничего подобного я раньше не видел. Джулиан и Сара смотрят друг на друга, и оба размышляют, что это значит. Однако меня совершенно не волнует кучка Серебряных лордов и леди, старых друзей Джулиана и Сары. – А Мэра? – громко спрашиваю я. – Она всё еще там и в заключении. И любые выпады бунтующих домов… – Джулиан вздыхает и качает головой. – Мэйвен уже начал войну – а теперь он готовит бурю. Я ерзаю, усаживаясь поудобнее. Он прав. На холодном бетоне сидеть неприятно. Хорошо, что я к этому привыкла. – Мы и без того знали, что спасти ее невозможно. Какая нам польза от ваших сведений? – Есть плюсы и есть минусы. У Мэйвена стало больше врагов – значит, у нас больше возможности действовать за пределами его досягаемости. Но он смыкает ряды, отступает в хорошо защищенное место. Мы никогда не доберемся до него лично. Сара издает низкий звук. Она не может выразить то, что думаем мы все, и за нее говорю я. – И до Мэры. Джулиан, посерьезнев, кивает. – Как твои успехи? Он меняет тему с головокружительной быстротой, и я, запинаясь, отвечаю: – Н-неплохо. Тут у нас мало учителей. – Потому что ты отказываешься тренироваться с моим племянником.