Сердце начинает биться чаще, стуча о ребра, и я изо всех сил стараюсь дышать ровно. Каждый глоток холодного воздуха сродни тиканью часов, мерно отсчитывающих секунды до того момента, когда меня проглотит бездна. Двери здесь толстые, толще тех, что я видела в тюрьме Коррос. Они открываются широко, как зевающий рот. По бокам стоят охранники в фиолетовой форме. В Казначействе нет большого вестибюля, в отличие от прочих Серебряных зданий, в которых я бывала. За дверью – просто длинный белый коридор, который изгибается и пологой спиралью неуклонно уходит вниз. Стража стоит по стойке смирно через каждые десять метров, выделяясь на фоне чисто-белого камня. Понятия не имею, где хранилища и куда я иду. Пройдя ровно шестьсот шагов, мы останавливаемся перед очередным охранником. Не говоря ни слова, он отходит вбок и касается пальцами стены. Он нажимает – и мраморная плита уходит в глубину на фут. Появляются очертания двери. Она легко отъезжает под его прикосновением, образуя метровую щель в камне. Солдат при этом вовсе не напрягается. «Сильнорук», – догадываюсь я. Камень толст и тяжел. Мой страх утраивается, и я усиленно сглатываю, чувствуя, что руки в перчатках начинают потеть. Похоже, Мэйвен решил устроить мне настоящее заточение. Кошка и Клевер тянут меня вперед, но я упираюсь ногами и напрягаю все мышцы. – Нет! – кричу я, толкая Кошку плечом. Та ворчит, но не останавливается и продолжает напирать. Клевер хватает меня поперек тела и отрывает от пола. – Я не пойду вниз! Понятия не имею, какую карту разыграть, какую маску надеть. Надо плакать? Умолять? Вести себя как королева мятежников, какой они меня считают? Что мне поможет? Страх берет верх над здравым смыслом. Я хватаю воздух, как утопающая. – Пожалуйста, я не хочу, не хочу… Я брыкаюсь, пытаясь опрокинуть Клевер, но она сильнее, чем я думала. Яйцеголовый перехватывает мои ноги и даже не обращает внимания на боль, когда каблук врезается ему в челюсть. Они несут меня, как мебель, ничего не замечая. Изогнувшись, я успеваю заметить охранника Казначейства – в ту секунду, когда дверь за нами закрывается. Он беспечно напевает себе под нос. Еще один рабочий день. Я заставляю себя смотреть вперед, какая бы судьба ни ждала меня в этих белых недрах. Хранилище пусто, коридор изгибается штопором. Чем ниже, тем круче. Стены голы. Ни приметных знаков, ни даже щелей между камнями. Стражей тоже нет. Только свет над головой и камень вокруг. – Ну пожалуйста… – мой голос эхом отдается в тишине, вместо с лихорадочным стуком сердца. Я смотрю в потолок, мечтая, чтобы все это оказалось сном. Когда они выпускают меня, я ударяюсь об пол и ахаю. А потом побыстрее поднимаюсь на ноги. Стоя вот так, с оскаленными зубами и сжатыми кулаками, я готова к бою. Пускай я проиграю, но я не намерена остаться здесь, не вышибив кому-нибудь зубы. Арвены отступают, держась плечо к плечу. Лица у них равнодушные. Без тени интереса. Они смотрят поверх моей головы. Я разворачиваюсь и вижу… не очередную пустую стену, а извилистую платформу. Недавно построенную, соединенную с другими коридорами, хранилищами, потайными ходами. За ней – рельсы. Прежде чем мой мозг успевает соединить все точки, прежде чем в моем сознании успевает зазвучать легкий радостный шепот, слышится голос Мэйвена, и надежда разлетается на куски. – Не забегай вперед. Мэйвен стоит на платформе, слева, и ждет. Вокруг него – Стража. Там же Эванжелина и Птолемус. Все одеты, как я. Масса меха, чтобы не замерзнуть. Оба Самоса – в роскошных черных соболях. Мэйвен делает шаг ко мне и улыбается с волчьей уверенностью. – Алая гвардия – не единственная, кто умеет строить поезда. Подземка Алой гвардии гремела, сыпала искрами, была сплошь покрыта ржавчиной. Просто жестянка, которая грозила развалиться на ходу. И все-таки я предпочитаю ее этой блестящей штуковине. – Разумеется, идею мне подали твои друзья, – говорит Мэйвен с плюшевого сиденья напротив. Он нежится, гордясь собой. Нет и следа душевных ран. Они тщательно скрыты от глаз – то ли временно отодвинуты, то ли забыты. Я подавляю желание свернуться клубочком. Обе мои ноги надежно стоят на полу. Если что-то пойдет не так, я должна быть готова к бегству. Как и во дворце, я внимательно осматриваюсь, ища что-нибудь полезное. И ничего не нахожу. Окон нет, в обоих концах вагона стоят Стражи и Арвены. Поезд обставлен как салон – тут есть картины, обитые тканью стулья, мягкие кушетки, даже хрустальные люстры, которые позвякивают от движения поезда. Но, как всегда у Серебряных, я вижу изъяны. Краска едва успела высохнуть. Я чувствую ее запах. Поезд совсем новенький, неопробованный. Взгляд Эванжелины, на другом конце вагона, перебегает туда-сюда, выдавая попытку казаться спокойной. Поезд тревожит ее. Держу пари, она ощущает стремительное движение всех его частей. К этому нелегко привыкнуть. Я никогда не могла – сидя в подземке или «Черном бегуне», я постоянно чувствовала пульс механизмов. Я привыкла ощущать течение электрической крови – а Эванжелина, видимо, чувствует металлические вены. Брат сидит рядом и гневно смотрит на меня. Он слегка ерзает, касаясь плеча Эванжелины. Каждый раз мучительное выражение лица у нее слабеет: присутствие Птолемуса ее успокаивает. Полагаю, они достаточно могучи, чтобы пережить град шрапнели, если этот новый поезд взорвется. – Они сумели удрать из Чаши костей, воспользовавшись древней дорогой, ведущей к Наэрси, прежде чем даже я успел туда добраться. Я решил, что было бы неплохо устроить путь отступления и для себя, – продолжает Мэйвен, барабаня пальцами по коленке. – Никогда не знаешь, что в следующий раз выдумает мой братец в попытке меня свергнуть. Лучше уж приготовиться. – И от чего ты бежишь сейчас? – негромко спрашиваю я, стараясь не повышать голос. Он жмет плечами и смеется. – Не хмурься, Мэра. Я оказываю нам обоим услугу. Ухмыляясь, он откидывается на спинку кресла и кладет ноги на сиденье рядом со мной. Я морщу нос и отодвигаюсь. – Терпеть тюрьму Белого огня можно лишь некоторое время. «Тюрьму». Я проглатываю колкий ответ, заставляя себя подыграть. «Ты понятия не имеешь, что такое тюрьма, Мэйвен». Поскольку окон нет и невозможно сориентироваться, я понятия не имею, куда мы направляемся и как далеко способна заехать эта адская машина. Уж точно она движется так же быстро, как подземка, если не быстрее. Сомневаюсь, что мы едем на юг, к Наэрси, разрушенному городу, который ныне покинут даже Алой гвардией. Мэйвен старательно уничтожил туннели после атаки на Археон. Он не мешает мне думать, наблюдая, как я угадываю происходящее вокруг. Мэйвен знает, что для целой картинки недостает фрагментов. И все-таки он не пресекает моих попыток – и не дает больше никаких объяснений. Минуты текут, и я вновь сосредотачиваюсь на Птолемусе. Моя ненависть к нему лишь выросла за последние несколько месяцев. Он убил моего брата. Лишил Шейда жизни. И он поступил бы так со всеми, кого я люблю, будь у него шанс. В кои-то веки Птолемус без своей чешуйчатой брони. Он кажется меньше, слабее, уязвимее. Я представляю, как перерезаю ему горло и пачкаю свежевыкрашенные стены поезда Серебряной кровью. – Тебя что-то интересует? – рычит Птолемус, перехватив мой взгляд. – Да пусть смотрит, – говорит Эванжелина. Она откидывается на спинку и наклоняет голову, не сводя с меня глаз. – Больше она ни на что не способна. – Увидим, – буркаю я. Мои руки, сложенные на коленях, подергиваются. Мэйвен щелкает языком и с упреком произносит: – Дамы. Не ответив, Эванжелина отводит взгляд и смотрит на стены, на пол, на потолок. Птолемус тоже. Они чувствуют что-то, чего не ощущаю я. И тут поезд начинает замедлять ход – все его шестеренки оглушительно визжат. – Почти приехали, – говорит Мэйвен, встает и предлагает мне руку. На мгновение я задумываюсь, не откусить ли ему пальцы. А затем кладу свою руку сверху, игнорируя ползущие по телу мурашки. Когда я поднимаюсь, большой палец Мэйвена касается выпуклого края оков под перчаткой. Ясное напоминание о его власти надо мной. Не выдержав, я вырываюсь и складываю руки на груди, чтобы отгородиться от него. Ясные глаза Мэйвена темнеют, и он повторяет мой жест. Поезд останавливается так плавно, что я едва это замечаю. Зато замечают Арвены – они торопливо подходят и с раздражающей фамильярностью окружают меня. По крайней мере, я не в цепях и не на поводке. Стражи становятся вокруг Мэйвена, как Арвены вокруг меня – их пламенные плащи и черные маски угрожающи, как всегда. Задавая темп, Мэйвен пересекает вагон. Эванжелина и Птолемус следуют за ним, а мы с Арвенами пристраиваемся в хвост этой странной процессии. Мы выходим в тамбур, соединяющий один вагон с другим. Еще одна дверь, еще один пышно обставленный салон – на сей раз столовая. Окон по-прежнему нет. И никаких намеков на то, где мы. В следующем тамбуре дверь открывается не впереди, а справа. Первыми выходят Стражи и исчезают, за ними идет Мэйвен, потом остальные. Мы оказываемся на платформе, залитой резким верхним светом. Здесь удивительно чисто – несомненно, она тоже выстроена недавно, – но воздух кажется влажным. Несмотря на безупречный порядок на пустой платформе, где-то что-то капает, отдаваясь эхом. Я смотрю на рельсы справа и слева. С обеих сторон они уходят в темноту. Это еще не конец пути. Я содрогаюсь при мысли о том, каких успехов Мэйвен добился за считаные месяцы. Мы идем вверх по лестнице. Я не возражаю против долгого подъема, памятуя о том, как глубоко пришлось спускаться. Поэтому я удивляюсь, когда лестница внезапно заканчивается дверью, сделанной из арматурной стали, – зловещий намек на то, что может крыться за ней. Страж хватается за колесо замка и с натугой поворачивает его. Раздается стон огромного механизма. Эванжелина и Птолемус даже пальцем не шевелят, чтобы помочь. Как и я, они наблюдают с едва прикрытым восхищением. Сомневаюсь, что они знают больше моего. Очень странно – для членов клана, который так тесно связан с королем. Когда дверь открывается, снаружи льется солнечный свет. Сплошь серые и синие тона. Сухие деревья, с похожими на вены ветками, тянутся в ясное зимнее небо. Когда мы выходим из бункера, я делаю глубокий вдох. Сосны, острый морозный воздух. Мы стоим на поляне, окруженной хвойными деревьями и обнаженными дубами. Подо мной, прикрытая несколькими сантиметрами снега, твердая промерзшая земля. У меня начинают зябнуть пальцы на ногах. Я упираюсь пятками, чтобы еще немножко подышать лесным воздухом. Арвены тянут меня дальше, заставляя скользить. Я не сопротивляюсь, просто старательно торможу их, одновременно крутя головой по сторонам. Я пытаюсь сориентироваться. Судя по солнцу, которое начинает заходить, север – впереди. На тропинке впереди ждут четыре военных транспорта, начищенных до неестественного блеска. Моторы гудят в ожидании, и пар поднимается клубами в воздух. Нетрудно догадаться, который из них предназначен для Мэйвена. На бортах самого грандиозного транспорта изображен Пламенеющий венец – алый, черный, серебряный. Эта машина возвышается над землей на полметра, у нее массивные колеса и, несомненно, бронированный корпус. Пуленепробиваемый, огнеустойчивый… смерть не пройдет. Всё, чтобы защитить мальчика-короля. Мэйвен без колебаний лезет внутрь. Плащ развевается у него за спиной. К моему облегчению, Арвены не тащат меня следом за ним. Мы забираемся в другой транспорт, без всяких опознавательных знаков. Ныряя внутрь и в последний раз бросив взгляд на ясное небо, я замечаю, что Эванжелина и Птолемус шагают к собственному транспорту. Черно-серебряному, покрытому шипами. Эванжелина, скорее всего, сама его украсила. Яйцеголовый захлопывает за собой дверь, заперев меня в чреве транспорта с четырьмя Арвенами, и машина трогается. За рулем сидит солдат, рядом с ним – Страж. Я покоряюсь очередному путешествию, в тесном соседстве с моими тюремщиками. По крайней мере, в транспорте есть окна. Я смотрю, стараясь не мигать, пока мы катим через мучительно знакомый лес. Когда мы подъезжаем к реке, вдоль которой бежит широкая дорога, у меня в груди вспыхивает тоскливая боль. Это Столичная река. Моя река. Мы едем на север, по Королевской дороге. Если бы меня выкинули из транспорта прямо сейчас, оставили в пыли, я легко нашла бы дорогу домой. При этой мысли на глазах выступают слезы. Какую цену я заплатила бы ради возможности вернуться в Подпоры? Но там никого нет. Никого, кто мне дорог. Мои друзья и родные ушли, они далеко, под защитой. Дом перестал быть местом, где мы родились. Дом – там, где безопасно. Надеюсь. Я подскакиваю, когда к нам присоединяются другие транспорты. Армейские, с изображением черного меча на боку. Я насчитываю штук десять, и вдалеке еще тянутся другие. В них виднеются Серебряные солдаты, иногда внизу, иногда на крыше, на специальных сиденьях. Все начеку и готовы действовать. Арвенов не удивляет это пополнение. Они знали, что так будет. Королевская дорога вьется сквозь стоящие на берегу реки поселки. Красные поселки. Мы слишком далеко к югу, чтобы миновать Подпоры, но моего радостного волнения это не уменьшает. Показываются кирпичные мельницы, которые стоят на отмелях. Мы устремляемся к ним и въезжаем в предместье оживленного городка. Как бы мне ни хотелось увидеть побольше, я надеюсь, что мы не остановимся здесь. Надеюсь, Мэйвен минует этот городок без разрушений. В целом мое желание исполняется. Транспорты замедляют ход, но не останавливаются – угрожающе блестя, они катят через городскую площадь. На улицах стоят толпы, люди машут руками. Они приветствуют короля, выкрикивают его имя, вытягивают шеи, чтобы увидеть и быть увиденными. Торговцы, рабочие, старые, молодые – сотни людей давят друг друга, пытаясь побольше разглядеть. Я ожидаю увидеть сотрудников безопасности, которые толкают их, заставляя изображать бурную радость. Я откидываюсь на спинку, не желая, чтобы меня заметили. Их и так уже вынудили смотреть, как я сижу рядом с Мэйвеном. Не хочу подливать масла в огонь. К моему облегчению, никто не выставляет меня напоказ. Я рассматриваю собственные руки, надеясь, что мы минуем городок поскорее. Во дворце, когда я редко видела Мэйвена – и знала, что он за человек, – нетрудно было забыть, что почти вся страна у него в руках. Огромные усилия, направленные на то, чтобы восстановить людей против Алой гвардии и врагов короны, кажется, принесли свои плоды. Здешние Красные верят в то, что говорит Мэйвен, ну или у них нет возможности с этим бороться. Не знаю, что хуже. Городок тает позади, а приветственные крики по-прежнему отдаются у меня в ушах. Для Мэйвена всё это – очередной пункт задуманного им плана. Мы, очевидно, где-то за Новым городом, это ясно. Никакого смога не видно. И поместий тоже нет. Я помню, как миновала их во время своего первого путешествия на юг, когда притворялась Мэриэной. Мы плыли вниз по реке, от Замка Солнца, до Археона, вдоль деревень, городов и фамильных особняков, принадлежащих Высоким Домам. Я пытаюсь припомнить карту, которую показывал мне Джулиан, но лишь зарабатываю головную боль. Солнце опускается еще ниже, когда наша процессия, миновав очередной ликующий городок, сворачивает и, не теряя равнения, катит по другой дороге. На запад. Я пытаюсь подавить растущую в душе грусть. Север зовет меня, манит, пусть даже я не могу туда отправиться. Знакомые места уходят все дальше и дальше. Я пытаюсь не растеряться. Запад – это Железная дорога. Путь к Озерному краю и Чоку. Запад – символ войны и разрушения. Яйцеголовый и Трио не особо позволяют мне шевелиться, так что приходится вытягивать шею, чтобы видеть. Когда мы проезжаем через несколько ворот, я прикусываю губу, пытаясь разглядеть какой-нибудь знак или эмблему. Но ничего нет, только полосы кованого железа, увитые необыкновенно ярким зеленым плющом. Не по сезону.