– Как женился, так и развелся. Думаю, ей прописка городская была нужна. Угадал, из деревни она? – Да, ты прав. – Вот видишь. Могла и потерпеть. Я, когда его вчера увидел, сразу понял: этот ничего путного наваять не мог. Так и оказалось. Книжка – дерьмо, с первых страниц понятно. Собственно, я с Зотовым пришел встретиться, с Лешкой. Леха у нас порядочный, обещал Курлину быть с супругой – прибыл. А время терять на всякую хрень кому охота? Вот мы и решили с ним под шумок поговорить. Хотели улизнуть в перерыве в соседний зал и пообщаться. Не вышло. – Теперь подробно. – Только мы договорились, Татьяна, жена Зотова, потащила нас в зал, где собственно действо начало разворачиваться. Мы сели за столик у самой эстрады. Как я понял, почетное место для дорогих гостей. Курлин с микрофоном прыгал по сцене. Потом соскакивал со сцены и прыгал возле нее и около нашего столика. Блин, место выбрал он нам! И уйти никак – у всех на виду. Ты бы слышал, что за чушь он нес. О каких-то своих достижения в науке, о своем таланте фотографа, о любовных победах. Короче: я, я, я! Мы с Зотовым уже хотели по одному на выход, а тут он… Да, забыл сказать, он все время к фляжке прикладывался. Металлическая такая, плоская. Думаю, там не компот был! – Да, мы ее изъяли. Коньяк. Дешевый, но чистый. – Так вот. Видимо, фляжечка опустела быстро. Он девочку к себе пальцем подозвал, точно собачонку, она подбежала и фляжку унесла. И тут Курлин подошел к нашему столу и взял один из бокалов. И глотнул. Потом упал. – Во всех трех бокалах был яд. И бокалы эти, как я понимаю, предназначались не Курлину, а тому, кто будет сидеть за этим столом. – Это нам с Зотовым, что ли? – Кто знал, кроме Курлина, что вы будете сидеть именно там? – Откуда я знаю? Лешка с Татьяной пришли раньше. Спроси у них. – Вспомни, когда ты садился за стол, на нем стояли бокалы с коньяком? – Да. Точно. Три бокала. Я еще подумал, кто его пить будет? Леха цедил апельсиновый сок, он за рулем. Я взял с подноса у девушки вино. А Татьяна никогда не пьет коньяк, из крепких – только водку. – А что она пила? – Вино, кажется. По крайней мере, емкость была такой же, как и у меня. – Выходит, все три бокала с коньяком никто даже не трогал. – Да. Только Курлин. А если бы мы?… – Тогда бы вы!.. Дошло? Вспоминай, никого знакомых на этой тусовке не было? – До фига. Курлин расстарался. Главный редактор издательства Федотов, художник Тумпурин, два знакомых креативщика Стасов и Хитровский. Директор хлебозавода Котов, банкир Ерохин. Это только те, с кем я успел раскланяться. – А Зотов? Он кому кланялся? – До моего приезда – не знаю. А позже, когда уже все произошло, он подошел к одной даме. Я все гадал, откуда он может быть с ней знаком? – Ты ее знаешь? – Я знаю ее мужа. И тебе он известен. Игорь Судняк. – Ничего себе! И что на такой мелкой тусовке делала его жена? – Спроси у нее. – Очередь не дошла. В списке гостей она есть, – Беркутов протянул Роговцеву листок с напечатанным текстом. Роговцев пробежал глазами по списку. – Вот этого еще знаю. Редактор желтой газетенки Савкин. Пакостник редкий. Но личность. – Ну и кто из них задумал тебя и Зотова извести? – На кой ляд им это надо? Мы по жизни пересекаемся раз в три месяца в лучшем случае. В прошлом никого из них я не знал. Я имею в виду наше общее с Курлиным студенчество. Большинство моложе на десяток, а то и на два, лет. Савкин наш ровесник, но познакомился я с ним только года два как. Думаю, с Зотовым похожая картина. А что ты к прошлому прицепился? – Так. Для версии. Ничего вас троих больше не связывает, вот и подумалось. – Может статься, Курлин здесь ни при чем. – Может. Но бокалов-то три. – Но никто заранее не знал, что приду я! Зотов мне позвонил позже. – А в списке-то приглашенных ты есть! – Курлин мне не звонил! Позвонил Зотов, когда понял, куда попал. – Интересно. Тогда три бокала для троих: Зотова, его жены и Курлина. Татьяна тоже училась с вами? – Нет, у нее, по-моему, вообще высшего нет. Хотя, стоп! Есть, просто не работает давно. Зотов познакомился с ней случайно. На какой-то пьянке. Очнулся уже в загсе. И прожил с ней почти тридцать лет. – Для случайного брака большой срок! – Вот и я удивляюсь, почему он за Татьяной как привязанный ходит… Егор, здесь что-то личное, я чувствую. С женщиной связано. Яд, опять-таки. – Разберемся. Очень мне хочется с женой Судняка встретиться. Не нравится мне ее присутствие на этой презентации. Не ее это круг. Хотя, может быть, все объясняется просто: стало скучно дома. – Поговори. А я спрошу у Лешки, откуда он ее знает. Глава 9 Арина пребывала в растрепанном состоянии. Мысли никак не удавалось собрать в кучу, голова трещала от вопросов, самый безобидный из них звучал примерно так: а что это было? Идиотская тусовка, на которую она попала случайно, нехотя, скуки ради, перевернула ее жизнь. Получилось «до» и «после». «После» длилось уже почти шесть часов. Рядом посапывал муж, приложившийся к пол-бутылке виски после сытного ресторанного ужина, а она, Арина, маялась от неизвестности и вопросов. «Кстати, о муже, – подумала она, отворачиваясь от него. – Как-то неадекватно он отреагировал на мой рассказ о смерти Курлина. Хоть бы интерес проявил какой-никакой. А то – «пойдем, милая, тяпнем с устатку» и потащил на кухню». Она вспомнила, как Игорь одним махом выхлестал оставшуюся в бутылке американскую самогонку, без единого слова и не глядя на нее. Нет, глядя, но мимо. А она ждала от него хоть каких слов. Сочувствие там (все-таки человек умер!) или хоть сожаления, что жена оказалась рядом с такой ситуацией. Но Игорь после ее рассказа странно застыл на миг, а потом – напился! Теперь сопит в хмельном сне. …Арина вышла замуж в восемнадцать лет. «Выскочила», так говорят. Так и мама сказала своему брату по телефону, когда тот громко ругался, что не позвали на свадьбу племянницы. Игорь взял нахрапом, это она сейчас понимает. А тогда все казалось сказочным вихрем, который закружил ее, почти не сопротивлявшуюся, и перенес из детства сразу в семейный быт. Только что была кукла в руках, а вот она уже кормит грудью родившуюся Катьку. Слава богу, институт она потом все же окончила. Однажды очнулась от враз надоевшей программы «кухня – ребенок – муж» и устроила бунт. То ли от неожиданности, то ли оттого, что не усмотрел в ее желании учиться ничего криминального, Игорь согласился. И она досдала зачеты и курсовые и в сентябре пришла на второй курс. Нянька, сидевшая с Катькой в ее отсутствие, ворчала с каждым днем все больше, потому как учеба Арину затянула не только на лекции, но еще и в разгульную студенческую жизнь. Ну и что, что жена, ну и есть ребенок, но она же мужу не изменяет, а Катька сыта и не скучает. Игорь приходил домой за полночь, часто в состоянии нестояния, со следами помады на рубашке и, мутным взглядом зафиксировав присутствие Катьки в колыбели, а жены в супружеской кровати, валился в эту самую кровать, не сняв даже ботинок. Рай закончился одномоментно. Нянька, которой надоело с утра до вечера сидеть с чужим дитем (нанималась-то она на полдня!), резко ушла, когда Арине оставалось только защитить диплом. Как выкручивалась Арина, один бог ведает, но она защитилась. Положив «корочки» перед мужем, она посмотрела на него независимо, но на этом ее приобретенная значимость и приказала долго жить. Игорь, посмеявшись над забавным видом жены, достал из рамочки, стоявшей на его письменном столе, фотографию Арины, а на ее место вставил диплом. И, усмехнувшись еще раз, прикрепил черную ленточку на уголок рамки. Арина тогда обомлела: она сразу все поняла правильно: чертов Судняк похоронил ее диплом и вместе с тем ее надежды на любую работу, кроме домашней. Она попыталась было открыть рот, но осеклась: тяжелый взгляд мужа буквально придавил ее к месту, и она только что и смогла, так это хлопнуть зло дверью… Арина, как всегда, перед сном попыталась спланировать завтрашний день. В одиннадцать будет звонить Зотов. К трем ей к следователю. Вчера, видимо, не успев опросить всех, он распустил уставших людей по домам. Арине не хотелось думать об убийстве. Она с радостью бы сейчас заснула, но сон не шел. Так бывало всегда, когда оставалось что-то не додумано, не решено. Вопрос «что это было?» был еще и о Зотове. О его неожиданном монологе, проговоренном на бегу, торопливо, словно бы под страхом. Жены боялся? Арина попыталась дословно вспомнить, что он успел ей сказать. Ничего такого, просьба о встрече. И что? Она смутно помнила, что он сказал еще что-то. То, что и разделило ее жизнь на «до» и «после». «Мне без вас дальше не жить», – вспомнила она вдруг и испугалась. Испугалась так, что вскочила с кровати, накинула кое-как халат на плечи и бегом из спальни. От спящего мужа, словно тот мог проснуться от этого ее воспоминания. На кухне, плеснув себе в маленькую пиалушку зеленого чаю, она подошла к окну и замерла, глядя на ночной город. Это был проверенный способ перестать думать о чем-то малом, касающемся только ее одной: посмотреть на огни города, которых много-много, или на звездное небо. Она тут же начинала ощущать себя пылинкой. А свои мысли – незначительными и наивными. И становилось легче. Арина с ногами забралась на кухонный диванчик, поджала холодные ступни под себя и решила восстановить в памяти весь вчерашний день. Утром, когда ушел Игорь, она еще никуда не собиралась. Планы были? Нет, никаких. Только звонок Катьке в Италию. Дочери она так и не позвонила, почему? Потому, что пришла Ленка и начала уговаривать ее пойти на презентацию книги Курлина. Она знать не знала Курлина, время тратить на него смысла не видела, но Ленка что банный лист! И Арина сразу не сказала «нет». В надежде, что причина отказать у нее может появиться в течение дня. А причина не нашлась. И Арина, глядя в умоляющие глаза Ленки (та ее и в списки приглашенных успела вписать!), да еще скуки ради, согласилась. А Ленка почти сразу ее кинула. Арина сидела и рассматривала всех присутствующих. Стоп! Женщина! В шляпке. Показалось, что узнала ее…Хотя, в полумраке зала, что можно рассмотреть? Впрочем, так бывает. Экстрасенсы говорят в таких случаях, что люди встречались в прошлой жизни, поэтому и кажется, что незнакомый человек нам вроде как знаком. Ладно, допустим. А потом Арина вдруг начала чувствовать беду. Да, именно после взгляда на эту женщину. Хотя она тут же увидела и Зотова, и Роговцева. Так беда не с ними случилась! С Курлиным! При чем здесь они? А женщина? Ее потом не было, точно. Когда она ушла? До того, как упал Курлин, или позже? Это может оказаться важным. Если она ушла раньше, то она ни при чем. Или нет? Наоборот. Потому и ушла, что знала, что должно произойти. Или ей просто надоело слушать чушь, которую нес Курлин? Арина решила, что следователю о женщине скажет. А тот разберется сам. Арина вернулась в спальню. Запах в комнате, которую она час назад тщательно проветрила, стоял невыносимый. Арина взяла свою подушку и одеяло, выключила ночник и вышла из спальни. Она впервые за двадцать два года супружества решилась провести ночь отдельно. «Но ведь сегодня у меня началось «после», – оправдывалась она сама перед собой, устраиваясь на кровати в комнате дочери. Глава 10 Зотов не любил кожаную мебель, считая модное нынче веяние покупать ее в дом дурью. Ну, скажите, больничка в квартире, или кабинет чиновника чей? В прохладную пору, когда еще отопление не включают, сядешь на содранную с бедного животного кожу, так зад холодит даже через домашние штаны. Казенщина, одно слово. Но наследственное кресло Роговцевых терпел. Матвей как дорогому гостю всегда ему предлагал любимое место. Сам устраивался на диване, раскинув широко руки по спинке и закинув ногу за ногу. Сейчас же Роговцев сидел на стуле, раскачивая его вперед-назад. Пересел он с дивана поближе к Зотову, как только тот произнес несколько фраз. И внимательно так всматривался в лицо друга. С тревогой всматривался. – Ерунда какая-то! Так не бывает, ты ж мужик взрослый уже, Леш! – Я и не возражаю, Мотя! Взрослый, поэтому и… – Зотов намеренно назвал Матвея Роговцева студенческой кличкой, потому как не мог решить, обижаться на Матвея или пока погодить. Роговцев его не понял. Зотов особо и не надеялся. Нет, он как раз надеялся, что именно Мотя, и никто другой, поймет его. Пусть не сразу. Но вот он уже полчаса, как произнес тщательно отрепетированную речь, а Роговцев сначала просто рассмеялся, а потом произнес «монолог праведного мужа». Короче, ничего не понял. – Лешка, ты сдурел на старости лет. Коней на переправе не меняют. Да и о какой такой любви ты мне здесь впариваешь? Что это за чувства такие, которые три (три!) года назад появились, да ты еще, оказывается, тогда и не понял, что появились, сейчас понял, да? Ручкой прикоснулась, да и в этом не уверен! Потом что? Ничего! И не вспоминал ведь! – Вспоминал. Нет, просто она рядом всегда была, как бы, – Зотов уже говорил тихо, эмоции закончились, осталось только недовольство собой: сам нарвался! – Ты себя хоть слышишь? Это диагноз, между прочим, когда «как бы». Шизофрения называется. А вчера, конечно, ты все про свою любовь понял окончательно, так? Просто углядел ее в темноте, подошел и все понял? Зотов осторожно кивнул. – Леш, ты ее не знаешь совсем, Арину эту. Любовь, она не к телу, а к душе больше относится, это тебе объяснять не нужно? Ты хочешь ее? Я правильно вопрос поставил? Ну так кто мешает? Переспи! Что ты тут про развод с Татьяной несешь? – Слушай, Роговцев! Что ты знаешь о том, как я живу с Танькой? Мы перед вами, я подчеркиваю, для вашей семейки идеальной, всегда фасон держали. Танька, она ведь мне всю плешь проела, какие у вас в семье отношения замечательные. – Да, замечательные. Что скрывать, так и есть. Знаешь, мил друг, если ты с женщиной без малого тридцатник лет прожил, значит, тебя все устраивало? Значит, и понимание было, и секс, прости, тоже, как без него-то? И сын получился. И ты сытый, животастый и успешный со всех сторон. Или что не так? – Клетка. Клетка, в которой только и есть, что полная еды миска и подстилка для любовных утех, – тихо пробормотал Зотов, глядя в одну точку. – Я, как оказалось, и в неволе размножаться могу. Оттуда и сын. Какой-никакой… – Эк ты как о своем семейном счастье! Ну, Зотов, слышала бы тебя Татьяна!