– Еще услышит. Ладно, Мотя, проехали. Роговцев пожал плечами. Что-то с Лешкой случилось, факт. Чутье подсказывало ему, что Зотов влюбился. Как бывает только в молодости. Когда гормоны плещут, когда кровь в голову, все хочется сразу и много, долго и часто. Когда расстаешься, лишь чтобы нужно было опять встретиться. А между – так, вроде и не важно. Учеба там, родители зудящие, друзья с пивком. Но это же в семнадцать. А Зотову полтинник! И ему, Роговцеву, полтинник. И все устоялось уже. Женщина, богом данная, а как иначе? Столько лет вместе! Как расставаться? Только пилить по живому, на две половинки. Так ведь больно будет, невыносимо! Как Зотов не понимает? Роговцев вдруг вспомнил о той, в которую был влюблен вот так, до одури. И она так. Им и было только тридцать пять на двоих. Катя… – Слушай, Матвей, а что ты там о Галаниной мне заикнулся, помнишь, в кафе? «Мысли Леха мои, что ли, читает?» – вздрогнул Роговцев. – Представь, я ее видел на днях. – Ты, Мотя, того самого, она же умерла! Покойники мерещатся? Это, Мотя, диагноз, как понимаешь, шизофрения называется, – отомстил по-детски (обидел-таки его друг!) Зотов. – Не умерла, а пропала. Без вести. – Ну, и как же ты ее узнал? Она, если даже допустить, что нашлась чудесным образом, уже тетка пятидесятилетняя. Ты Катерину какой помнишь? Девушкой, правильно? Она что, не изменилась? – Изменилась, конечно, но это все равно она. Как тебе объяснить? Взгляд ее. И меня она узнала, точно! – И что ж не остановилась, не поговорила? – Будешь смеяться, но все наоборот: сбежала. – Очень смешно, – усмехнулся Зотов. – Нет, не смешно! Причина должна быть! – вспылил Роговцев: донимал его этот вопрос в последние дни! – И ты утверждаешь, что это Катерина Галанина, только потому, что она сбежала? – Я видел ее не раз. Сначала в толпе, мельком. А около Дома сельского хозяйства уже близко, глаза в глаза. – Что же ты ее не остановил? – Видел бы, с какой ненавистью она на меня зыркнула! Мороз по коже. Я растерялся, да! А она потом убежала. – Ну, допустим, она жива. Хотя это уже слишком того! Но вот ненависть! Это за что же ей на тебя зло держать? Или я что-то пропустил тогда? – Ну, было кое-что… Короче, переспал я с ней раз. Но только раз! Получилось все скомканно, сестра у нее раньше времени домой вернулась. Короче, не секс, а недоразумение. Случился этот эпизод во время летней сессии. По-моему, даже последний экзамен уже сдали. Точно, физику. Маковецкому, как сейчас помню. Радовались, как щенята. Ну, вот под эту радость и… А тут эта мелкая, сестра ее, ключом в двери шебуршать начала. Короче, ретировался я, не прощаясь. Потом каникулы, практика колхозная у девчонок. Нас, если помнишь, под Пензу коровник строить определили. А потом мне родители путевку на турбазу под Москву купили. Там Надюшку встретил. Домой вернулись вместе, я без нее уже просто жить не мог. Когда в сентябре Катю увидел, ничего нигде не екнуло. Да и она как-то равнодушно на меня смотрела. Так все и стухло. А она потом пропала. Ты помнишь, как ее искали? Мать в институт приходила, всех по одному из группы в деканат вызывали, опрашивали. – Да, Калабанов из Катькиной подруги Ритки Свешниковой всю душу вытряс. Про тебя расспрашивали, про ваши отношения. Я же на всех «допросах» как староста присутствовал. – Ты не говорил! – А что тут обсуждать: у тебя Надежда была. Так Ритка и сказала: променял на Надежду. – А где сейчас Ритка, не знаешь? – Здрасте, приехали. Журналист называется. Ты же сам про нее очерк писал, когда она премию огребла. В Америке сейчас Свешникова, преподает там уж который год. Ладно, допустим, ты видел Галанину. Возможно, она жива. Где же она столько лет пропадала? – Ты меня спрашиваешь? – Хорошо, поставим вопрос иначе. Тебе за фигом об этом думать? Ну, встретил! Захотела бы она с тобой поздороваться, не стала бы деру давать. А не захотела – ее право. Тебе-то что? – Слушай, Леха… Предчувствие у меня такое: не последний раз я ее увидел. Нарисуется она еще в моей жизни. – Ну и? Хрен с ней, пусть рисуется. Бутылочку разопьем на троих. В чем проблема? – у Зотова весело заблестели глаза. – Вот-вот, проблема. Плоховато мне что-то от этой мысли – встретиться. Не хочу я. – Чего не хочешь? – Видеть ее не хочу. И не спрашивай почему. Не скажу. Не знаю. – Ну, ты даешь! Это на тебя смерть Курлина еще так подействовала, не иначе. Кстати, он же в Галанину влюблен был, помнишь? – Кто, Курлин?! Да ему до женщин! – Тут ты ошибаешься. Ты за своей Надеждой много интересного пропустил. А Курлин всерьез за Катькой приударил, тогда, в начале второго курса. И переживал очень, когда она пропала. – Я не знал, – удивленно протянул Роговцев. – И еще ты не знал: она замуж за него согласилась выйти. Она сама мне сказала. Вот тогда я ее дурой обозвал. А дура она и была бы, если бы вышла за него. Галанина и Курлин! Смех один. – Ты серьезно? – Роговцев ошеломленно смотрел на друга. – Я тебе говорю: выхожу, говорит, за Федора замуж. А я ей: «Дура!» И все. – Я не знал, – повторил Роговцев. – Так и было! Хорош думать о днях минувших. Мне к твоему другу Беркутову пора. На допрос. А в одиннадцать я звоню Арине. Я так заскочил, на чаек с печеньицем. Утро ж, раннее! А ты мне даже и чаю не налил. Хреновый из тебя хозяин, Роговцев. – Прости. – Пока, журналюга! Вечером отзвонюсь. Зотов вышел из подъезда, остановился у машины и закурил. Роговцев, стоя у окна, видел, как на лысину друга падает мелкий мягкий снежок. Только сейчас он заметил, как сильно сутулится Зотов, как мелко дрожит рука с сигаретой. Рука с грубой, обветренной кожей, покрытой веснушками. Зотов, словно почувствовав его взгляд, посмотрел на окно, мотнул на прощанье головой и, кинув сигарету, сел на водительское сиденье. Лихо развернувшись в тесном дворе, вырулил из арки. «Итог разговора весьма печальный, – мелькнуло у Роговцева. – Судя по всему, мы оба сошли с ума. Он из-за незнакомой бабы, чужой жены. Я – из-за глупых страхов. Паранойя!» Глава 11 Беркутов смотрел на дверь, которую медленно, словно раздумывая, закрывать или нет, все же тянул за собой Зотов. В принципе тот ничего нового не рассказал. И даже предположений, кому понадобилось его убивать, не высказал. И даже не испугался, когда Беркутов выдал свои подозрения на этот счет ему прямо в лоб. И не насторожился. Он все время поглядывал на часы, а ближе к одиннадцати и вовсе занервничал. Конечно, директор завода. Понятно. Совещание там какое, или дела горящие. Все бы ничего, только больно уж часто менялся цвет его лица. Не из-за производственных проблем, поди! Почему на вопросы невпопад отвечал? А потом извинился и вышел за дверь. Звонил кому-то. Вернулся успокоенный. А теперь вот дверь за собой не решается прикрыть. – Алексей Борисович, вы что-то еще вспомнили? – Беркутов решил все же остановить Зотова. – Да, может, и несущественно совсем… – Существенно или нет, давайте я решать буду, хорошо? А вы просто изложите факты. – Я сейчас от Роговцева. Он мне любопытную вещь рассказал. Я поначалу и не связал эту встречу с тем, что произошло в кафе. – Встреча с кем? – Матвей недавно видел женщину, которая пропала, когда мы были студентами. Точнее, тогда она тоже была студенткой, училась в нашей группе и одно время встречалась с ним. Роман был, как говорят, бурным, но коротким. Любовь первого курса. А на каникулах Матвей встретил свою будущую жену и влюбился уже всерьез. – А эта женщина? – В том-то и дело. Ее имя Катерина Галанина. Матвей думал, что они расстались безболезненно для обеих сторон. Он до сих пор уверен в этом. – А на самом деле? – Катя с трудом перенесла его предательство. Я это точно знаю. Матвей ничего не замечал. Или ему удобно было так думать, что Катя на него не в обиде? А Катя очень переживала их разрыв. Однажды она даже меня на свидание пригласила, – усмехнулся Зотов. – Я потом понял для чего. – И для чего? – Чтобы о Матвее поговорить. Вернее, о его отношениях с Надей. Я как дурак целый час ей рассказывал, какая у них сильная любовь! А Катя вдруг расплаклась! Я же не знал, что она его до сих пор любит! Она виду не показывала, просто подруга и все! – Пока я не понимаю, какое отношение эта история имеет к убийству Курлина? – Есть вероятность, что Курлин случайная жертва, так? Могли, конечно, покушаться и на меня. А если на Матвея? Если хотели убить Матвея, должна быть причина, так? Появление Кати, обиженной им когда-то, может быть не случайным! – Вы хотите сказать, что это могла быть месть? Кстати, когда Галанина пропала, вы говорите, и как это случилось? – Где-то в ноябре. Второй курс. Как говорила ее мать, она хотела уехать к своему дяде в деревню. Но не доехала. Даже в поезд не садилась. – Загадочно. А зачем ей вообще понадобилось уезжать? А как же учеба? – Она взяла академический отпуск. Я сам ходил в деканат, подписывал. – И что, никто не поинтересовался, зачем ей отпуск? – Почему? Я спрашивал. Только ничего внятного она не ответила. – Пропала она, как я понимаю, более тридцати лет назад? И сейчас только вернулась? Роговцев не мог обознаться? – Матвей уверен, что это она. Уверен и в том, что и она его узнала. Только почему-то не захотела с ним разговаривать.