И начал говорить, отчетливо бравируя хорошим английским: – Господин министр? Как ваши дела? Я – Назар, помните меня? Да, штурман. К огромному сожалению, у меня для вас печальная новость, господин министр… Часть III 1 Глоток утренней свежести Далеко впереди показались фигурки двух всадников на ослах. Крохотные силуэты двигались в том же направлении, что и КамАЗы. Дорога была волнообразная, и вскоре всадники пропали из виду. Через минуту они снова появились, но теперь ехали в обратную сторону, то есть навстречу грузовикам. Увидели за тем холмом что-то, им сильно не понравившееся. Бенфика на скорости проскочила мимо седобородых старичков, энергично подгоняющих тросточками навьюченных животных. Они что-то живо обсуждали. – Понятно, – сказала Бенфика. – Что тебе опять понятно? Мне так совсем ничего непонятно. – Назар посмотрел на безоблачное небо, но ничего не увидел. Она затормозила на том самом холме. Дальше начиналась низина, а потом N1 вновь уходила на подъем. На высотке, примерно в километре, дорога была перегорожена вооруженными людьми в черной униформе. Головы бойцов защищали серые каски, лица были закрыты масками. За летучим блокпостом виднелись шесть пикапов с установленными в кузовах тяжелыми пулеметами. В стороне от трассы на песках среди редких кустарников припарковались две вертушки Ми-8. Один из «масок» приземлил на дороге беспилотный летательный аппарат и, присев на корточки, принялся складывать дрон в большой пластиковый ящик с ручками. – Ну что, я полез в кузов за РПГ? – голос ее напарника пересох, как ручей в саванне. – Нет, Назар, это не джихадисты и не хуситы. Видишь черную форму? Бывший президент был без ума от Саддама и его «Золотой дивизии». У тех была черная экипировка. Но а это наш армейский спецназ. – Так значит это правительственные ребята? Мы спасены? – Проблемы только начинаются, но жить будем. Набери Итальянца в Сомали. Сообщи, что груз, принадлежавший его сыну Омару, будет находиться на территории двести первой дивизии в Лахдже, в пятидесяти пяти километрах к северу от Адена, близ вади Тиббану[17]. Скажи, груз захватил генерал Гази. И этот генерал знает координаты места, где лежит тело его сына. – Господи, да кто ж эти названия способен запомнить?! – О, пречист Аллах! А ты на самом деле штурман? Звони сейчас же! Перед черными фигурами расхаживал седой мужчина без маски. Отчетливый профиль, серебристый ус над язвительной улыбкой… Он всегда напоминал ей Кларка Гейбла из «Унесенных ветром». Ее бывший начальник, генерал Гази, энергично ткнул в направлении грузовиков указательным пальцем. Потом положил ладонь на локтевой сгиб правой руки. Затем поднял левую руку вверх и сделал вращательное движение открытой ладонью. Назар, закончивший разговор по спутниковому телефону, посмотрел на девушку. Бенфика говорила по другой спутниковой трубке на незнакомом ему языке. Через минуту она отключила телефон и сказала: – Хвала Аллаху! Он наконец-то ответил… – Кто ответил? – спросил Назар. – И что это за язык? – Все белорусы любопытные? Давай вылезай из машины. Мы с тобой как бы из зоны контртеррористической операции выбираемся. Руки в гору! Она первой выпрыгнула из кабины, подняла руки и пошла навстречу военным. В кабине остались пистолет, автоматы, непригодившийся портрет президента и рюкзак с ножами. Назар и Борис пошли за ней, также подняв руки. Метров через сто рыжий пилот побежал трусцой вперед, обогнал девушку и закричал сиплым голосом на ломаном арабском: – Мы иностранные граждане, пилоты Ил-18! Мы совершили техническую посадку в Дамаре! Просим отвезти нас к представителю авиакомпании в Сане! Один из военных заслонил собой генерала, подал знак «стоп», похлопал себя по колену и дулом автомата показал на землю. Борис застыл на месте и неловко уселся на задницу. Бенфика и Назар опустились на колени. К ним подбежали «маски» и перетянули руки-ноги нейлоновыми хомутами. Стоять на коленках на горячем шершавом асфальте было неприятно, но это лучше, чем вести бой с группой боевиков из «Исламского фронта». Если с грозных спецназовцев снять маски, под ними обнаружатся уставшие немолодые люди с вспотевшими лысинами, глубокими морщинами на лбах и плохими зубами. В отличие от молодежи, сбежавшей из армии из-за безденежья, ветеранам спецназа уходить некуда. Они застали тучные времена, когда президент брал у мирового сообщества миллиарды долларов на борьбу с исламистами, и этим бойцам перепадали вкусные крошки. Соседние ближневосточные государства кормятся с нефти, а у йеменской элиты – до революции – дойной коровой была борьба с международным терроризмом. – Сдохла ваша корова, господин генерал, – сказала Бенфика подошедшему к ней генералу Гази. – Что? – переспросил он. – Здороваться со старшими по званию тебя не учили? На кого ты похожа в этом обрезанном платье? Хорошо, покойный отец тебя не видит! Пречист Аллах! – Ассаламу алейкум, господин генерал, – сказала она. – Как-то странно ваша операция спланирована. Там террористы целый город в страхе держат, а вы здесь на дороге пасетесь, как дорожная полиция. Камеры поставьте и штрафы начните выписывать… – А вот хамить не надо, – перебил ее Гази. – Эй, Карим, возьми бойцов и подгони сюда машины! В кабине должен быть тяжелый кожаный рюкзак. Тащи его мне! – Генерал снова повернулся к девушке, стоявшей на коленях, и повторил: – Хамить не надо. Ты в розыске за умышленное убийство близкого родственника, уважаемого человека, между прочим. И за твою поимку, как за особо опасного преступника, награду семья объявила… – И каков размер вознаграждения, господин генерал? Скажите громче, чтобы все бойцы услышали. Назовите цифру! Вы наверняка хотите с ними поделиться. Вам же нравится делиться с мужчинами самым сокровенным… Генерал ткнул девушку носком пустынного ботинка и попал в солнечное сплетение. Она захрипела и повалилась набок. Скулой почувствовала шершавый асфальт и почти задохнулась. Теперь ей не хватало проклятого раскаленного воздуха. Не пора ли обернуться черной кошачьей акулой и уплыть в открытое море? За год до окончания частной школы – накануне Дня национального единства – они с отцом гуляли по весенней столице, и им встретился Гази, ослепительно красивый, в парадной форме с полковничьими погонами. Друзья юности не виделись два или три года: у офицера контрразведки дел было по горло – и в самых опасных местах страны, и за рубежами родины. Мужчины обнялись и тут же решили отметить встречу. В кофейне заказали Бенфике мороженое из манго и фисташек, а себе половину медового торта, кофе по-турецки и кальян. Отец спросил у кальянщика табак с ароматом лимона и мяты, а полковник выбрал кисло-сладкий микс со вкусом имбиря и винограда. Поблизости, на площади Освобождения, громко играл духовой оркестр, сопровождавший репетицию парада с участием курсантов Военной академии. После обязательных вопросов-ответов о здоровье родственников и общих знакомых друзья принялись жарко спорить – как в старые времена. Отец, вождь авторитетного племени, на фоне блестящего офицера госбезопасности по-прежнему держался уверенно, но, пожалуй, впервые Бенфика была с ним внутренне не согласна. Речь шла о радикальном исламе, набирающем в стране все большую силу. – Послушай, Гази, нашу страну можно назвать «воротами арабского мира», но ее география такова, что будет справедливым и название «задний двор Саудовской Аравии», – говорил отец. – Чихать я хотел, как там американцы называют общину «Аль-Каиды»! Террористами или еще как-то… С теми племенами, которые вдруг примкнули к «Аль-Каиде», у нас братские отношения, а значит, можно решить вопросы по-родственному! – Ахмед, мой друг! Извини, но ты говоришь, как их пособник… – Гази нахмурился и даже скривил красивое лицо. – Ты великий специалист по истории древних клинков, ты перестал видеть, что происходит вокруг тебя сейчас! Исламисты крайне опасны! Они умеют вещать об основах ислама так, что бедняки, наслушавшись их проповедей, готовы идти и убивать ради справедливого общества для мусульман во всем мире. Цели они не достигнут, а страну развалят… Вдруг духовая музыка на площади Освобождения оборвалась, будто кто-то выдернул из розетки штекер. Тут же задрожали-зазвенели стекла в панорамных окнах кофейни. Раздался удар, и над крышами домов повалил густой черный дым. Бенфика бросила недоеденное мороженое из манго и фисташек и выскочила из здания вперед мужчин. Через минуту она бежала по площади. Над брусчаткой стелился густой, местами рваный туман. Со всех сторон слышались стоны и крики раненых. Она растерялась, стала метаться, кинулась назад, потом вперед и тут же споткнулась о чью-то ногу в парадном военном ботинке. Конечность лежала на асфальте, как бесхозный предмет. Она увидела хозяина ноги, хрипящего курсанта, ползущего куда-то в сторону, и растерялась еще больше, но тут из дыма возник большой грузный мужчина с окровавленным лицом и в перепачканной белой европейской рубахе навыпуск. Он бешено вращал белками глаз. – Чего стоишь?! Хватай ногу! – закричал он. – Давай за мной! Пришьют! Верзила подхватил раненого под мышки и, сгибаясь под его тяжестью, побежал из вонючей мути. Девочка подняла оторванную ногу с асфальта и припустила вслед за «белой рубахой». Правой рукой она держала каблук блестящего ботинка, а левой – теплую икру пониже несуществующего колена. Ее пальцы ощущали опаленные колючие волоски на коже, в нос бил запах горелого кебаба. Из подпаленных сухожилий и мяса торчала неровно обломленная белая кость. Она донесла ногу до кареты скорой помощи, стоящей на окраине площади, и сунула оторванную конечность санитару. «Белая рубаха» с помощью врача уже уложил на носилки бледного, потерявшего сознание курсанта. Бенфика огляделась по сторонам. Вокруг суетились и кричали друг на друга люди; непрерывно гудели санитарные и полицейские машины. Можно было пойти домой и досмотреть сериал «Декстер», но она повернулась и рванула догонять неизвестного спасателя. – Тебя не тошнит? – спросил он на бегу. – Не выворачивает? – Нет, – крикнула девочка, – не выворачивает. – Хорошо… До наступления темноты вместе с «белой рубахой» и другими взрослыми она искала останки погибших. Бенфика ползала по площади на корточках и собирала в отдельные полиэтиленовые пакеты пальцы рук, ног, фрагменты кожи и скальпов с волосами. Пару раз они с «рубахой» натыкались на отца и полковника Гази. – Видишь следы? Это мозги солдат. Надо собирать! – лихорадочно говорил полковник тяжело дышащему отцу. – Все курсанты должны быть похоронены до захода солнца. Смотри, здесь и здесь – это их частицы. – Вижу, вижу, Гази, – устало отвечал ему вождь племени. – Здесь соберем, а потом пойдем в сквер за площадью. Туда тоже много останков улетело… Утром следующего дня в доме у Соляного рынка прислужница миссис Анн внимательно осмотрела платье, кеды, хиджаб девочки и сказала, что эту одежду носить больше нельзя. Добавила что-то озабоченное на филиппинском и засунула грязную одежду в большой полиэтиленовый пакет для мусора. Выспавшаяся Бенфика сидела за барной стойкой на кухне, примыкающей к большой столовой, и пила чай. Девочка глядела на пакет с мусором, где лежала ее перепачканная кровью одежда, и прислушивалась к своим ощущениям. Есть посттравматический стресс или нет? Псих она теперь или не псих? Допив чай и подперев локтем голову, она стала смотрела, как миссис Анн готовит обеденное блюдо. Большим острым ножом та тщательно очистила от волос коровью ногу, а затем ошпарила ее кипятком. Потом филиппинка взяла топор и ловко разрубила конечность на ровные (по два-три сантиметра) кругляшки. Через несколько часов на обеденном столе будет стоять густая красно-оранжевая похлебка с фасолью и помидорами. Они с отцом будут молча обсасывать костные кругляшки с «запечатанным» в них мозгом животного. Рвотных позывов от таких мыслей у Бенфики не возникло, а наоборот – проснулся сильный аппетит. Нет, она не псих. Через неделю полковник Гази и «белая рубаха», оказавшийся шефом президентского протокола – господином Аль-Джунаиби, пришли к ним в гости. Мужчины долго ужинали на пятом этаже в мафрадже и пили виски (отец и дядя Гази не употребляли дурман-траву) и уже за полночь спустились в домашний кинотеатр, совмещенный с библиотекой. В нарушение восточного этикета руководитель президентского протокола пожал девушке руку. – Я уполномочен передать вам личную благодарность президента страны. Он распорядился оплатить ваше обучение в любом учебном заведении Европы, в каком пожелаете. Бенфика поклонилась и поблагодарила. Гости хотели уходить, и тут она задала действительно важный вопрос: – Господин Аль-Джунаиби, а что случилось на площади? Что говорят следователи? Взрослые переглянулись, и господин Аль-Джунаиби молча кивнул, давая разрешение полковнику Гази на исчерпывающий ответ. – Это были смертники со взрывчаткой, переодевшиеся курсантами, – ответил полковник Гази, поморщившись. – Им удалось зайти внутрь колонны военных, марширующих по площади. Они убили девяносто шесть человек и ранили около трехсот. Исламисты нанесли нам удар, чтобы заставить молодежь бояться службы в армии. Он также пожал девушке руку и добавил с чувством: – Бенфика, учеба в Европе престижна, но сейчас, за ужином, я убеждал и твоего отца, и уважаемого шефа президентского протокола, что после окончания Имперского колледжа в Лондоне ты уже никогда не вернешься домой! Никогда! А кто будет бороться с шайтанами здесь? С твоими крепкими нервами и светлой головой следует поступать в Национальную военную академию! Ну а потом добро пожаловать к нам, в контрразведку! Выдам тебе секрет, нет на свете занятия интереснее… Ну разве что коллекционирование старых кинжалов… И он подмигнул ей, как закадычный друг. Гости, попрощавшись, ушли, а отец сказал, что глава государства уволил прежнего начальника госбезопасности страны и «дядя Гази уже заступил на эту высокую должность». В следующем, две тысячи седьмом году Бенфика эз-Зубейра окончила частную школу и поступила в Военную академию на факультет национальной безопасности. Расшифровка оперативного донесения капитана госбезопасности Бенфики эз-Зубейра. Провинция Хадрамаут, сентябрь 2014 года. (Разговор с человеком без руки.) – Где ты живешь? – Вон там. – А что здесь делаешь сейчас? – Сижу. – Что-то здесь делаешь или ничего не делаешь? – Ничего. – Как тебя зовут?