Из-за кипариса-лилипута с земли поднимались рыжий пилот Борис и черный радист Назар – ошарашенные, но целые и невредимые члены экипажа Ил-18. Случись нежданная встреча в более спокойном месте, Бенфика бы обрадовалась и обязательно улыбнулась, но времени на розовые сопли у нее не было. – Борис, где командир экипажа? Где бортпроводница и пассажиры? – О, привет, привет! – немного заикаясь, произнес на английском Борис и показал на труп трясущейся рукой. – Прости, я забыл, как тебя зовут… Зачем ты кинула гранату? Он не был террористом, мы его знали… – Где пассажиры?! – перебила Бенфика. Рыжий пилот насупился и вздохнул. – Все погибли в самолете при бомбежке, – ответил Назар. – Вчера весь день к нам никто не приходил. Мы связывались с центральной диспетчерской, и нам передали, мол, ждите – руководство в курсе и плотно занимается проблемой… Мы с Борей, как и ты, спускались на тросе и ходили за водой и питанием в деревню поблизости. Всё ждали, что сейчас прилетят вертолеты со спецназом – какие-нибудь морские котики или местные гвардейцы – и нас спасут, но никто не прилетел. Мы осмотрели машину и поняли, что ее без серьезного ремонта в воздух не поднять, точнее – поднять можно, но посадить вряд ли… – Говори короче, Назар, – сказала Бенфика и внимательно посмотрела на лазоревое небо. – Да, извини, вчера поздно вечером мы решили еще раз осмотреться, но тут бомбежка… от борта одни головешки… Все пассажиры там спали. И ребята… Царствие им всем Небесное! – Африканец перекрестился. – Мы с Борей прятались в саду. Не знали, что делать. И тут наш старый знакомый появляется на крыльце. Мы ему такие: – О! Омар! Привет, бро! Он улыбнулся, и тут ты его взорвала… – Ты радист? – спросила она. – Нет, я штурман. – Так вот, штурман Назар, забери у «бро» спутниковый телефон и оружие, – сказала девушка, показывая дулом автомата на тело Омара. – Нам пора уезжать. Слушайте внимательно… – А кто ты такая?! И почему командуешь?! – перебил рыжий. Ну что сказать? Эти парни – обычные гражданские люди. В их прекрасном мире девушки не ходят в черных арабских платьях с пистолетом на боку и гранатами в разгрузочном жилете и не приказывают найти в карманах штанов остывающего тела ключи от грузовиков, набитых оружием. – Заткнись! Вы хотите отсюда выбраться? Оба кивнули. Непривычно, что мужчины не целятся в нее, а лишь смотрят, открыв рты. Два КамАЗа белого цвета с крупными черными надписями UN стояли за рядом чахлых кипарисов. – Снимите погоны летчиков с плеч, – сказала девушка. – Вы теперь сотрудники миссии ООН. Она откромсала ножом полы абайи. Получилось удобное платье длиной по колено. И забралась в кузов одного из грузовиков. – Кто умеет стрелять из РПГ? – Бенфика бегло осмотрела груз. – Я до летного служил в Марьиной Горке. Это в Белоруссии. Бывший Советский Союз, – уточнил Назар. Глаза девушки стали цвета горчицы. Ее пытаются учить географии, но момент для урока не подходящий. – Я знаю, где находится Минск. Ты знаешь, как обращаться с гранатометом, или нет?! – Так я ж и говорю… Срочную служил в спецназе в Белоруссии. Стрелял из такой штуки однажды на учениях в Марьиной Горке. Мой дед со стороны матери партизанил против фашистов, а отец родом из Судана. Считай, все детство на войне. Там такие порядки: у кого пехоты больше, тот и власть. Отец учился в Минске на стоматолога, там они с матерью и познакомились… Она вздохнула и опять посмотрела на небо. – Вижу, ты большой любитель поболтать. Я поеду в головной машине, а ты, Борис, поведешь вторую. Ты, Назар, залезай сейчас в кузов. Здесь ящики с РПГ. На каждой гранате инструкция. Разберись! Если я по дороге крикну из кабины: «Внимание, цель!» – прыгай из кузова. И пару гранатометов не забудь. Стрелять будешь только по команде! – Так точно! – сказал Назар и полез в фургон. Ей осталось неясным, признал он ее командиром или изгалялся. Не время для шуток, не время. Рыжий Борис плюнул на песок, перекрестился и запрыгнул в кабину второго КамАЗа. Она метнулась в здание за портретом экс-президента и, помедлив у ступеньки «своей» машины, снова посмотрела на небо. – На все воля Аллаха! – сказала и забралась в кабину грузовика. На пассажирском сиденье сидел штурман Назар. Значит, он не признал ее старшей. Хорошо хоть погоны гражданской авиации с плеч снял. – Аллах велик! – Она завела двигатель и направила тяжелую машину к выезду с территории аэропорта. – Скажи, кто и почему разбомбил наш лайнер? – спросил Назар. – Ты ведь неспроста выпрыгнула с нашего борта незадолго до авиаудара? – У тебя еще много вопросов? – Она глянула в зеркало заднего вида. Борис уверенно держался за ее машиной. Молодец! – Да, много. Кто ты такая? Куда мы едем? Откуда здесь грузовики ООН с ракетами? Почему в мире не реагируют на гибель лайнера с сотней пассажиров? Куда подевались боевики? Черт! Да у меня вопросов больше, чем оружия в этом долбаном КамАЗе! – Не ругайся, – сказала Бенфика. – И ты все равно не успеешь задать все вопросы… Лучше скажи, откуда вы знали Омара? – О! Он был заказчиком по транзиту различных африканских грузов. Мы возили по Центральной Африке продукты питания, медикаменты и все такое. – А вы «все такое» хоть раз досматривали? – Зачем? Омар платил наличными. Не жадничал. И отец у него мировой мужик. Министр авиации в Сомалиленде. Имеет несколько личных транспортников. Виски нас угощал в своем особняке. Раньше у него прямо в доме шесть львов жили. По комнатам ходили. Но однажды один из зверей живьем сожрал служанку. Местные возмущались, и чуть революция в стране не случилась. Львиный прайд пришлось перевезти на ранчо рядом с Харгейсой… Постой, постой, а почему ты сказала, что я не успею задать все вопросы? Она указала на небо. – Что? Я ничего там не вижу! – Черный Назар заерзал на широком сиденье. – Нас что, снова будут бомбить? Ох, черт! Что у вас за страна такая?! – Надеюсь, бомбить не будут. И не ругайся. – А зачем тебе портрет сбежавшего президента? Теперь ведь другой у власти. Может, я путаю, хотя в вашей политике без тройной порции джина не разобраться. – В аэропорт скоро вернутся террористы, – ответила девушка. – Они поедут на пикапах. Небольшими группами. По одной машине или по две. Если мы на них нарвемся, они опознают грузовики. Они не будут кричать, мол, караул, грабят. Они нас атакуют. Но мы будем первыми стрелять из РПГ. Потом из автоматов. И кидать гранаты. Прорываться из этой опасной зоны. Понял? – Понял. Но зачем нам портрет сбежавшего президента? – Еще есть риск нарваться на боевиков организации Хуси. Очень религиозные люди. Страной сейчас управляет их Революционный комитет. Понятно? – Почти. – Недавно Хуси заключили со свергнутым президентом соглашение о совместных действиях против Саудовской Аравии. То есть они и бывший президент теперь союзники. Ясно? – Да. – И если хуситы на блокпосте увидят в ооновской машине большой портрет нового союзника, написанный маслом, то из уважения к нему они не станут досматривать наши грузовики. – А если не сработает уловка? – Тогда нам конец. Точнее, мне конец, а вам – не знаю. – Опять не понял. – Я сейчас в розыске как уголовная преступница. – Она произнесла это обыденно. Скрывать дальше свою темную сторону от штурмана было неприлично. – Это долгая история, но, если я попаду к властям, меня осудят и расстреляют на центральной площади столицы. Уроженец далекой Белоруссии помолчал, переваривая массу свалившейся на него информации. – Я понял, – наконец сказал он. – Мы – иностранные пилоты гражданской авиации, и поэтому, кроме террористов, нас никто не тронет. Но, – следующие слова дались ему с трудом, – я все-таки бывший десантник. Мы можем атаковать блокпост Хуси. Сама говорила, выскакиваешь из грузовика, стреляешь из РПГ по команде… Ничего страшного, в уголовном розыске… Подумаешь, делов-то… Образуется! Она посмотрела на белоруса, похожего на уставшего актера Уилла Смита, находящегося на территории, захваченной жуками-пришельцами. Если бы девушка не была воспитана в восточных традициях и не сидела за рулем… она бы, пожалуй, его расцеловала. Два белых грузовика оставили в стороне городок Дамар и выкатили на трассу N1. Можно подумать, что где-то поблизости есть другие дороги с литерой N, но нет, цифра 1 означала лишь, что это единственная трасса к морскому побережью. – Когда президентская власть слабеет, усиливается роль племен. Политической пустоты не существует. – Ей захотелось поговорить. За последние дни, да что там дни – месяцы, она впервые встретила приличного человека. – Революция скинула президента, правившего тридцать два года, но на смену пришли страшные люди из племени Хуси. К сожалению, они и есть теперь государство. Мы не можем палить из гранатометов по государственным структурам. После бури на блестевшем асфальте желтый песок лежал большими пятнами и дорога, уползавшая за горизонт, была похожа на скального питона, готового проглотить их обоих. – Ты в порядке? – спросила она. – Нет, не в порядке, – честно ответил Назар. – Мне хочется, как в Минске, поставить на место хулиганов, бармен уже вызвал дежурный наряд милиции, и подмога скоро примчится… Но в твоей стране полиция никогда не примчится. – Да, все верно, – сказала девушка. – И у меня просьба. Возьми спутниковую трубку Омара. Позвони по последним набранным номерам. Как, говоришь, зовут его отца, сомалийского министра, с которым пили виски? – Итальянец. – Итальянец? – Да, у всех сомалийцев есть клички, так вот он – Итальянец. В Сомали имена, которые в паспортах, ничего не значат. – Ты узнаешь голос Итальянца? – Наверное. Но что я ему скажу? – Представься. Напомни о себе. Сообщи, его сын погиб. Принеси соболезнования. Еще скажи, Омар оставил после себя груз с дорогим оборудованием. В подробности не лезь, запутаешься. Скажи, что перезвонишь. И отключись. Ясно? – Так точно! – сказал Назар. Он принялся ковыряться в спутниковой трубке. Пускай отвлечется. Уныние в команде ни к чему. Она сомневалась, что они увидят сегодня морское побережье. Но ведь жаждущий должен разбить кувшин. – Трасса как у нас в Белоруссии, ну прям ровнехонькая, – пробормотал Назар, держа спутниковую трубку около уха.