Командир посмотрел на майора, сидевшего справа от него с невозмутимым лицом, и хрипло рассмеялся. – Да это же шутка! Вот они, мои бойцы, выходят из харчевни! А ты думала, что Хуси совсем дикие и шутить не умеют, а-а-а? – Шейх, я хочу вас поблагодарить за то, что вы меня спасли, – помолчав, сказала девушка. – Да воздаст вам Аллах благом! – Аллах велик! – сказал посерьезневший командир. – Теперь ты поедешь с нами здесь, в салоне, а мои бойцы будут в кузове. Он дважды посигналил в знак благодарности безмолвному хозяину придорожной харчевни, вышедшему проводить ночных гостей, и нажал на педаль газа. Асфальтированная дорога петляла между невысоких холмов. Трасса была ровной, и Бенфика съела теплый бутерброд с яичницей и запила его остывшим чаем. Пошевелила плечом, ушибленным о речной валун. Ничего страшного – рука двигалась почти свободно. Если Хуси лишатся власти в стране и она вдруг вернется в Управление госбезопасности (это маловероятно, но все же), сможет ли она заставить себя считать этого шейха своим врагом? Нет, не сможет. Хорошо бы немного отдохнуть – закрыть глаза и поспать, – сейчас появилась надежда на встречу с проклятым генералом Гази. Однако ее спасители, как и полагается нормальным арабским мужчинам, не замолкали ни на минуту. Хусейн продолжал тему «своего и чужого отношения к юмору». Время от времени он хлопал по плечу майора. – Сейчас за завтраком я сказал одному нашему солдату: «Ты такой красивый, Ахмед! Ты, наверное, сегодня умрешь!» Если бы наш разговор подслушали европейцы или американцы, они бы подумали: «Как этот араб странно шутит!», но на самом деле я не шутил. Парень полночи ехал за рулем по тяжелой дороге, потом полночи искал нас у реки! И совсем не расквасился! Если он сегодня вдруг погибнет, то предстанет перед семьюдесятью девственницами в раю как настоящий мужчина. Что ты думаешь по этому поводу? Поймут ли нас когда-нибудь американцы и европейцы, а-а-а? – Мы для них загадка, но, когда они нас разгадают, будет поздно: арабы полностью заселят Европу. Там ведь такой мягкий климат и налаженная инфраструктура… Но мы с тобой, шейх Хусейн, никуда не уедем. …Кстати, шейх, а что ты решил по поводу случая в горах? Что скажешь судье в столице? – Пусть простит меня Аллах, но я не для того прыгал с обрыва в темноту, а потом тащил ее по берегу… – Тут командир хуситов посмотрел в зеркало заднего вида на Бенфику и спросил: – Ты спортом случайно не занималась? – Немного в детстве гантели поднимала ну и бегала по стадиону… – Не для того я прыгал в горную реку, – продолжил командир хуситов, – чтобы эту девушку насмерть забили камнями родственники этого Фейсала. Пусть простит меня Аллах! И кстати, думаю, что тебе лучше сейчас уехать из страны. Как говорится, мать убийцы забывает, а мать убитого – нет. Он снова посмотрел на нее в зеркало заднего вида, немного помолчал и заявил: – Или иди ко мне второй женой… Шучу! Ты слишком шустрая, даже для меня. – Спасибо, шейх. – Бенфика изобразила улыбку. – Я правильно поняла, что в столице вы меня отпустите? – Да. Клянусь Аллахом! И надеюсь, больше я тебя в своей жизни не увижу! – и командир хуситов почему-то вздохнул. – Вы сможете высадить меня на Багдад-стрит рядом с Банком реконструкции и развития? – Да, где скажешь, – подтвердил шейх. Два грязных пикапа с вооруженными хуситами проскакивали блокпосты на подъездах к столице по специально выделенной «военной полосе» – без проверок. Успокоившись, Бенфика закрыла глаза. Она обязана – перед сложной встречей с генералом Гази – поспать хотя бы пятнадцать минут. Девушка прикрыла глаза. Она услышала голос командира хуситов, словно через толстую пуховую подушку. – …Именно американцы создали негативное отношение к исламу. Когда они произносят «терроризм», они всегда имеют в виду ислам. Просто боятся говорить об этом прямо. Они ведь то-ле-рантны… А на самом деле просто страшные лицемеры и лгуны. – Американцы все еще пытаются править всем миром, шейх Хусейн, – поддержал майор. – Недавно наш земной шар был двухполярный: США да Советский Союз. И мы, мусульмане, были довольны. Два гиганта соревновались между собой, а у нас была свобода… Но сейчас Америка пытается контролировать все в одиночку с помощью военных, массмедиа, интернета и доллара. Мне это не нравится. И кстати, шейх Хусейн, а ведь в Америке полно фундаменталистов… Что такое Техас и прочие южные штаты? Там живут самые яростные христиане, самые зацикленные на своей религии. И самые агрессивные. Они не принимают ничего современного. Совсем ничего. Командир хуситов открыл рот и хотел сказать наверняка что-то очень одобрительное, но майор его опередил: – Бенфика, просыпайся, мы в городе. – Я уже не сплю. – Хорошо. Шейх, остановите машину за первым городским блокпостом. Они вышли из автомобиля на почти пустой улице. Проезжавший на мотороллере человек с замотанным куфией лицом едва не врезался в фонарный столб, заглядевшись на странную пару. У большого пикапа, кузов которого был набит хуситами, стояли мужчина в перепачканной европейской одежде и высокая девушка без хиджаба, да еще и в срамном платье, едва прикрывающем колени длинных смуглых ног. – Бенфика, мы можем сейчас завезти тебя в отцовский дом. Переоденешься и отдохнешь. У тебя слишком… м-м-м… необычный вид для нашей страны. Это опасно. – После моего бегства в нашем доме наверняка люди племени обосновались. – Да, ты права. – Майор немного подумал. – Хорошо. У меня есть небольшие накопления. Я могу дать тебе две тысячи долларов. Этого хватит, чтобы добраться до Европы. Отдашь в другой жизни. – Спасибо, господин майор, но я сама разберусь. – И какой у тебя план? – Сяду вблизи дома генерала Гази как нищенка. Буду просить милостыню и следить издалека. Внешность у меня не арабская. Отвечать людям буду на языке туарегов. Решат, что беженка из Африки. – Плохой план. – Стайер наморщил лоб. – Ладно, сейчас я отвезу тебя к моей старшей сестре. Ты отдохнешь в ее доме в полной безопасности. Будет самолет в Иорданию или в Джибути – я запихну тебя на борт. Оттуда улетишь в Европу. Главное, ты теперь не в уголовном розыске. Помогать тебе с генералом Гази не буду. Подозреваю, у тебя в голове чистый криминал… – А у меня другой план, господин майор, – спокойно сказала Бенфика. – От имени Революционного комитета вместе с хуситами вы устроите обыск в особняке генерала и поищете алкоголь. – А он у него есть? – Уверена. Своими глазами видела, как Гази пил виски в компании с ординарцем у себя в кабинете. Значит, и дома есть. – Обращаюсь к Аллаху, отдалив себя от проклятого шайтана! Ты уверена? Распитие алкоголя – тяжкое преступление. – Клянусь Аллахом! Их разговор прервал командир хуситов. Он открыл окно пикапа и ткнул в сторону Бенфики бубнящей и хрипящей рацией. – Эй, тебе надо было на Багдад-стрит? Мои люди сообщили, что там была стрельба ночью и вроде массовое убийство. Поехали… На все воля Аллаха! Майор открыл рот и, видимо, хотел возразить, но Бенфика уже запрыгивала на заднее сиденье внедорожника. Стайер махнул рукой, словно прогоняя от себя дурные мысли. Джипы помчались по безлюдным улицам. Шейх обернулся и коротко глянул на девушку: – Неприятности всегда идут с тобой одной дорогой, а-а-а? Ординарец командира дивизии специального назначения четырнадцатилетний Абдель наблюдал за ночной резней с крыши большого внедорожника. Когда в гараже на первом этаже дома на Багдад-стрит наконец наступила тишина, саднящей болью о себе напомнила ступня с отрезанными мизинцем и безымянным пальцем. Подросток решил помолиться, но не мог сообразить, в какой стороне находится Мекка, чтобы сделать намаз в правильном направлении. Еще его бил озноб – кроме раненой ноги, болела голова, – и подросток уснул. Заплечных дел мастер по имени Баако достал блестящий тесак и принялся кромсать его пальцы на обеих ногах. Истязатель требовал без утайки рассказать Итальянцу об устройстве особняка и ловушках, подготовленных генералом для непрошеных гостей. Черный как сажа изверг, обожравшийся за ужином молодой козлятиной, отрезая ординарцу очередную часть тела, сильно икал. Он оттяпал рядовому одну ногу, а потом, рыгнув, вторую. Дальше пришла очередь рук, плеч, ушей, носа и – целиком головы. Странно, но ординарец совсем не чувствовал боли. Палач Баако рыгнул в последний раз, отрубил яйца и бросил окровавленный тесак на пол. От солдата двести первой дивизии специального назначения остался только небольшой аккуратный пенис. – Достаточно, Баако! Его никчемный фаллос никому не нужен. – Итальянец махнул рукой и смачно сплюнул на пол. – Его член не требуется даже генералу Гази, обещавшему забрать вестового с собой в американский штат Луизиану на постоянное место жительства. Пускай ползет, куда хочет! И пенис юного вестового, как ящерица, начал перемещаться на крышу белого бронированного внедорожника. – Эй, Абдель, у тебя все в порядке? – вдруг раздался поблизости знакомый девичий голос. Он открыл глаза и увидел внизу у капота незнакомых вооруженных мужчин и капитана Бенфику. Подросток изумленно посмотрел на них, оглядел всего себя и даже потрогал руками голову и уши. – Хвала Аллаху, капитан Бенфика, – с облегчением ответил он. – Все в порядке, только двух пальцев на ноге не хватает. – Что тут произошло, рядовой? – спросила Бенфика. Бронированные автоматические жалюзи, отделяющие просторное гаражное помещение от улицы, были подняты, и все пространство первого этажа освещалось утренними лучами солнца. В большом желтом кресле застыл огромный черный старик. Кровь, вытекавшая из его глаз, носа и широко открытого рта, засохла на белом костюме неровными бурыми пятнами. В паре метров от него на полу лежало тело полковника Карима. И у него вместо глаз темнели красные пятна с подтеками. В правой руке он сжимал пистолет, в левой – боевой нож. В глубине гаража на полу виднелось еще несколько тел. – Сюда ворвался отряд сомалийцев, капитан Бенфика, во главе с Итальянцем и нашим полковником Каримом, – сказал подросток, оставаясь на крыше джипа. – Полковник приказал генеральской охране разъезжаться по домам, а черные бандиты начали пытать меня и допрашивать. – Что они хотели? – Они думали взять в плен генерала и увезти его в Сомали, но опасались, что у него в доме есть хитрые военные ловушки. Еще я слышал, что этот мертвый господин в белом костюме хотел встретиться с вами. – Со мной? – удивленно спросила Бенфика. – Да, с вами. Этот большой старик все время толковал о своем сыне Омаре, которого вчера утром убили в Йемене. Он хотел найти убийцу, чтобы скормить львам, которые живут на его ранчо в Сомали. Полковник Карим советовал ему найти вас. Стайер посмотрел на девушку тяжелым взглядом, но она в ответ лишь пожала плечами. Майор потер лицо и спросил у мальчика: – Где сам генерал и почему ты забрался на крышу? Ординарец показал рукой назад. – Там смотрите. Только осторожно. Военачальник полулежал в луже крови, прислонившись спиной к бетонной стене гаража. Он был экипирован во все черное: комбинезон армейского спецназа, высокие ботинки и длинные, до локтей, спилковые (из кожевенного спилка) перчатки для сварочных работ. Его ноги были перебиты несколькими пулями. Серые глаза Гази были закрыты, но безупречные серебристые усы вокруг приоткрытого рта слабо шевелились. Генерал был жив. Бенфика достала из его руки «глок» и проверила магазин – в нем осталось пять патронов. – Он убедил сомалийцев, что ему надо дождаться сумерек, чтобы совершить вечернюю молитву в своем собственном доме, а те, дураки, поверили, – хмуро сказал подошедший ординарец. Вестовой сильно хромал из-за отрезанных на ноге пальцев, и его поддерживал один из бойцов-хуситов. – Понятно, – заявила Бенфика. – Да, действительно, теперь все ясно, – через пару секунд сказал майор. Шейх Хусейн с изумлением посмотрел на молодых людей. – Что? Что вам тут может быть понятно? Прибегаю к защите Аллаха от проклятого шайтана! Девушка подошла к генералу вплотную и присела на корточки. Все мужчины тут же отвели глаза в сторону. Смотреть на голые женские коленки в стране, где все законы основаны на шариате, как минимум неприлично. – Поглядите на эти длинные кожаные перчатки для газосварки, – сказала Бенфика, не обращая внимания на их смущение. – И на высокие ботинки из толстой кожи. Генерал! Вы меня слышите? В вашем доме есть террариум, так?