– Работает учительницей? – последовал новый вопрос. – Нет, уехала за границу, – сказал Син Чжисен. Внезапно все они услышали яростное царапанье самописца в углу комнаты. Бросив на него взгляд, Фан Му увидел, как тот быстро скачет от одного края графика к другому. Син Чжисен лгал. В голове у Фан Му помутилось. Правой рукой он еще тянулся к сенсору на пальце Син Чжисена. «Скорей сними его», – пронеслось в мыслях Фан Му. – Стоп! Это был Хан Веймин. Его мягкость и спокойствие сразу же пропали. С мрачным лицом он уставился комиссару в глаза. Син Чжисен невозмутимо встретил его взгляд. Тем не менее его щеки медленно покраснели. Хан Веймин смотрел на Син Чжисена не отрываясь еще секунд десять, а потом начал заново. * * * Хан Веймин: У вас в тот день была назначена встреча в отеле «Бэй-Сити», это так? Син Чжисен: Да. Хан Веймин: И вы пришли туда с оружием, верно? Син Чжисен: Я полицейский. Я часто ношу с собой оружие. Хан Веймин: У вас был при себе пистолет, и вы собирались им воспользоваться, верно? Син Чжисен (качает головой, но после едва заметного кивка; датчик гальванической реакции кожи показывает отклонение от нормы): Нет. Хан Веймин: Не для того, чтобы застрелить того человека, но для чего-то другого, я прав? Син Чжисен (слабая улыбка, зрачки быстро расширяются): Мы что, возобновили проверку? Хан Веймин: Отвечайте на вопрос, Старый Син. Син Чжисен (отводит глаза, слегка почесывает ноздрю кончиком правого мизинца; датчик гальванической реакции кожи показывает отклонение от нормы): Нет, не для этого. Внезапно Фан Му понял, что за те несколько секунд, которые Хан Веймин смотрел Син Чжисену в глаза, он сформулировал совершенно новый набор вопросов. Хан Веймин: Мужчина, которого вы застрелили, знал вашу дочь? Син Чжисен: Нет, не знал. Хан Веймин: Но человек, которого вы собирались застрелить, знает вашу дочь, я прав? Син Чжисен (выпрямляет спину, задирает подбородок; датчик гальванической реакции кожи показывает отклонение от нормы): Прошу, не впутывайте ее! Это дело никакого отношения к ней не имеет! Хан Веймин: Человек, которого вы собирались убить, – мужчина, верно? Син Чжисен (датчик гальванической реакции кожи показывает отклонение от нормы): Я никого не собирался убивать! Хан Веймин молча уставился на Син Чжисена, а потом негромко спросил: – Что случилось с вашей дочерью? Син Чжисен (отклоняется назад, отводит взгляд; датчик гальванической реакции кожи показывает отклонение от нормы): Ничего! Хан Веймин: Вы хотели его застрелить за то, что он с ней сделал, верно? Син Чжисен (сжимает правую руку; датчик гальванической реакции кожи показывает отклонение от нормы): Нет. Хан Веймин: Человек, которого вы хотели застрелить, навредил вашей дочери. Вы хотели отомстить ему, верно? Син Чжисен (губы плотно сжаты; датчик гальванической реакции кожи показывает отклонение от нормы): Нет! Хан Веймин: То, что произошло в отеле, оказалось для вас полной неожиданностью. Человек, которого вы хотели застрелить, так и не явился, верно? Син Чжисен (выпрямляет спину, подается вперед; датчик гальванической реакции кожи показывает отклонение от нормы): Нет. Я никого не собирался убивать! Хан Веймин: Что на самом деле произошло с вашей дочерью? Внезапно Син Чжисен вскочил на ноги. Мышцы на его лице непроизвольно дергались, а глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит. – Не впутывайте сюда мою дочь! На секунду Фан Му подумал, что Старый Син сейчас набросится на Хан Веймина и задушит его голыми руками. Но ему не дали такой возможности. Двое полицейских схватили Син Чжисена сзади и силой усадили обратно. Хан Веймин не сдвинулся ни на сантиметр. Его брови сошлись на переносице; он продолжал молча смотреть Син Чжисену в глаза. Потом настойчиво сказал: – Расскажите правду! Мы сумеем вам помочь. Син Чжисен словно впал в ступор. Казалось, внезапная вспышка исчерпала все силы, еще остававшиеся в его измученном теле. Он тяжело вздохнул и прошептал: – Мне нечего сказать. Хан Веймин еще несколько секунд глядел на него, а потом, кивнув, перевел взгляд в камеру и произнес: – Тест окончен. Фан Му застыл, медленно осознавая весь ужас случившегося. Он не мог не то что пошевелиться – даже моргнуть. В безмолвии он таращился на Син Чжисена. Фан Му прекрасно знал, что рядом в переговорной сидит начальство департамента, наблюдающее за происходящим через камеру, – наверняка они потрясены не меньше его. Но для Фан Му это ничего не значило. У него в голове крутился один-единственный вопрос: Почему вы солгали мне? Син Чжисен не поднял на него глаз. Собственно, он вообще ни на кого не смотрел, повесив голову и погрузившись в собственные мысли. Медленно выдохнул, словно стремясь выпустить воздух из легких до последней капли. И прошептал: – О небо! Небо! Глава 10. Будда и небеса Храм Праджны[8] находился в центре города. Некогда заброшенный и полуразрушенный, он грозил исчезнуть совсем, пока люди не начали вдруг снова приходить туда для молитвы. Постепенно их становилось все больше, и теперь храм Праджны стал самым крупным из буддийских мест поклонения в Чанхоне. Густые облака дыма от курильниц и множество монахов с довольными лицами свидетельствовали о его возрастающем благополучии и успехе. Непонятно почему, но чем больше у людей становилось материальных ценностей, тем менее духовно удовлетворенными они чувствовали себя. Неудивительно, что во дворе храма яблоку негде было упасть. Господин Чжин громко выругался, пытаясь пробиться сквозь толпу. Он нес в руках большую связку благовонных палочек. – Черт, у вас всех что, нет дома? – возмутился он, толкнув женщину перед собой в спину. Льян Сихай скривился, и возле его рта проступили жесткие суровые морщины. Этого было достаточно, чтобы господин Чжин замолчал. Он осторожно протянул палочки Льян Сихаю. – Восемьсот восемнадцать юаней. – Заметив вопросительный взгляд Льян Сихая, господин Чжин быстро добавил: – Я взял самые дорогие. Объяснение не удовлетворило его патрона. – Дело не в потраченных деньгах, а в том, что у тебя в сердце, – сказал тот. В ответ господин Чжин лишь недоуменно поморгал. Льян Сихай развернулся с улыбкой и пошел к центральной курильнице.