Клитемнестра берет чашу и наливает себе разведенного вина. – Теперь-то я могу тебе сказать? – спрашивает Тимандра. – Что именно? – Я пыталась сказать тебе в мегароне, но ты мне не позволила. – Тогда важно было послушать, что скажет Менелай. – Да, – отвечает Тимандра. – Но я видела кое-что. – Она берет смокву и вгрызается в нее, обнажая зубами темную мякоть. Проделывая это, она бросает на Клитемнестру взгляд, намекая, что ей нравится хранить секрет, который другие жаждут узнать. – Что ты видела? – спрашивает Клитемнестра. – Елену с Менелаем. Клитемнестра захлебывается вином. Тимандра хохочет, но, заметив выражение лица сестры, быстро замолкает. – Они были вместе у садов, за пределами дворца, – говорит она. – Ты слышала, о чем они говорили? – Менелай сказал, что как только он вернет Микены, он подарит ей дорогую пурпурную ткань, кажется, откуда-то с Крита. Клитемнестра продолжает стоять, несмотря на то, что всё ее тело внезапно охватывает ломота. – И что сказала Елена? Тимандра пожимает плечами: – Я не помню. Было холодно, я спешила, мне нужно было встретиться кое с кем. – Клитемнестра видит, что Тимандра разочарована тем, что она не расспрашивает – с кем именно. Она собирается уйти, когда Тимандра добавляет: – Я говорю это потому, что Менелай может оказаться прав. Елена и вправду может выбрать его. Клитемнестра кивает, хоть и не может осознать сказанных слов и не верит ни в одно из них. Ей нужно поговорить с сестрой. После того, как ею овладел Тесей, Елена еще долго просыпалась среди ночи с криками. Прежде чем осознать, что она в безопасности, лежит в постели рядом с сестрой, она несколько секунд извивалась и билась, будто ее пытали. Клитемнестра никогда не покидала ее, она держала сестру за запястье, чувствуя, как колотится ее сердце, и гладила по щекам. – Он снова приходил, – повторяла Елена, а Клитемнестра видела, что в этот миг ее разум всё еще находился где-то далеко, был заперт во сне. – Я отбиваюсь, но он всегда находит способ меня одолеть. Чтобы унять горечь, Клитемнестра предавалась мечтам о том, как бы она одолела Тесея. Он был так красив, так любим богами, и что же в итоге? Герои, подобные ему, полны алчности и жестокости, только и делают, что присваивают себе самое прекрасное, пока мир вокруг не лишится всех своих красот. – Завтра случится что-то плохое, – говорила Елена, когда ее разум снова возвращался в спальню. – Так всегда бывает, когда он мне снится. А Клитемнестра в ответ качала головой: «Сны это сны. Они не станут реальностью, пока ты не дашь им силу для этого». После этого Елена снова засыпала. Но однажды ночью сон оказался настолько правдоподобным, что Елена вскочила и убежала из дворца. Клитемнестра босиком побежала за ней. Влажная трава перепачкала ее ступни, в скорбном небе застенчиво светила бледная луна. Елена мчалась через равнину, пока, задыхаясь и всхлипывая, не добежала до храма Артемиды. Там, у источника, льющего свои воды как поток слез, она села на землю и обняла колени. Клитемнестра, глядя на нее, вспомнила слова жрицы: «Возлечь с Тесеем – честь для любой девушки». Всё это ложь. – Что случилось? Тебя кто-то обидел? Клитемнестра обернулась и увидела Полидевка: в его глазах стоял страх, а рука сжимала копье. Должно быть, он услышал, как они выбежали из дворца. – Это всё Тесей, – сказала она. – Он является ей во снах. Облегченно вздохнув, Полидевк опустил копье. – Не надо плакать, Елена. Тесея больше нет, – он никогда и ни с кем не говорил таким терпеливым тоном. – Мне всё еще больно, – прошептала Елена, и Клитемнестра поняла, что она говорит не о воспоминаниях и не о сне. Она до сих пор чувствовала боль всем телом. Полидевк опустился рядом с ней на колени. – Я понимаю… – Нет, Полидевк, – огрызнулась Елена, в ее сверкающих глазах вспыхнули искры ярости. – Не понимаешь. Как ты можешь это понять? Ты же мужчина. Елена не говорила о своей боли, но Клитемнестра всё понимала. Иногда она ощущала ту боль в собственном теле, печаль сестры изматывала ее. Их сердца словно бились вместе, словно за много лет, проведенных рядом, научились держать единый ритм. Полидевк стиснул кулаки, а затем прижал их к лицу, будто пытаясь прогнать мысль о страданиях Елены из своей головы. Клитемнестра опустилась рядом с ним на землю, они переглянулись и протянули руки к сестре. Тонкая и нежная кожа Елены на ощупь напоминала крылья бабочки. Она повернула к ним заплаканное лицо. – Елена, – сказала Клитемнестра, – теперь ты в безопасности, потому что мы с тобой. И мы любим тебя. Произносить эти слова не было нужды. Она знала, что сестра и так их слышит. Клитемнестра знает, где искать Елену. Она идет к храму Артемиды, ее сестра и вправду там – стоит рядом с источником у подножия горы, закрыв глаза. Она молится? Заслышав шаги Клитемнестры, Елена оборачивается. У нее на шее сияет золотое ожерелье, которое было в комнате: каждый цветок ярко поблескивает на ее жемчужно-белой коже. – Кто дал тебе это ожерелье? – спрашивает Клитемнестра. Рядом со своей ослепительной сестрой она чувствует себя уродиной с остриженными волосами и раздувшимся животом. Она помнит, что девочкой чувствовала то же самое. Прибывший из Аргоса воин сказал тогда Тиндарею, что Елена – самая прекрасная девочка в их краях. «Волосы как мед, – сказал он. – Лебединая шея. Царь, что на ней женится, прослывет любимцем богов». О Клитемнестре он не сказал ничего. Елена не отвечает на вопрос. Лишь смотрит на Клитемнестру с вызовом. – Это был Менелай, так ведь? – спрашивает Клитемнестра. – Если и так, что с того? – Он нехороший человек, Елена. – Ты ничего о нем не знаешь. – А ты знаешь? Елена пожимает плечами. Прохладный ветер приносит капли воды из родника и обрызгивает их. – Отец разошлет весть о том, что ты готова выйти замуж, – говорит Клитемнестра, стараясь, чтобы ее голос не дрожал. – Мужи со всей Эллады скоро прибудут просить твоей руки, и ты сама сможешь выбрать себе супруга. – Он не мой отец, – отвечает Елена. – Но он был тебе им. Ты выросла здесь, в этом дворце, вместе с братьями и сестрами. Елена дергает головой, словно пытаясь отогнать досужую муху. – Ты не понимаешь, – говорит она. – Я могу сама принимать решения. Я больше не желаю жить в твоей тени. Лицо у Клитемнестры начинает покалывать. – Как ты можешь так говорить, когда именно ты всегда была самой красивой, даже когда мы были детьми? – Теперь в ее голосе звучит обида, и она не пытается ее скрыть. – На праздниках спартанцы поют песни о твоей красоте. Все думают, что ты дочь Зевса, только из-за того, что ты красива. – А мне плевать на красоту! – кричит Елена. – Какой в ней толк? Ты знаешь, до чего меня довела моя красота. Ты же помнишь Тесея? – Тогда на что тебе не плевать? – спрашивает Клитемнестра. Голос Елены становится всё тише, а слова – резче. Больнее. – Ты всегда была в центре внимания. «Елена красива, но Клитемнестра такая умная, такая очаровательная, сильная, мудрая» и еще столько всего… Это тебя Тиндарей всегда любил больше всех, это тебя уважают спартанцы. За что ни возьмешься, во всем преуспеваешь. Что ни придумаешь, всего добиваешься. – Зависть, в которой Клитемнестра никогда не могла заподозрить сестру, мгновенно искажает ее безупречные черты. – И вот она я, рядом с тобой: красивая, слабая, глупая сестра, которая не может сказать ничего стоящего. На меня интересно только смотреть. Мучительное осознание пригвождает Клитемнестру к земле. Она старается, чтобы ее голос звучал так же тихо, был таким же бесцветным, как серое небо над их головами: – Ты видишь лишь то, что хочешь видеть. Ты не понимаешь, каково мне. Елена закатывает глаза. – И каково же тебе? Она гадает, что заденет Елену сильнее. Что-то подсказывает ей, что ни крики, ни мольбы не сработают. – Это не важно, – говорит Клитемнестра. – Тебя волнуют лишь твои собственные страдания. – Она смахивает со щеки капельку воды. – Поступай с Менелаем как знаешь. Если хочешь украшений и дорогих нарядов, выходи за него. – Она видит оцепенение на лице сестры, но не останавливается. – Только не обманывай себя. Он любит тебя не за то, какая ты на самом деле. Он из тех, кому на тебя интересно только смотреть. Клитемнестра стискивает кулаки и уходит прочь. Изморозь похрустывает под ногами, а небо взирает на нее без всякого сожаления. На следующий день Агамемнон и Менелай покидают Спарту. Для своего похода они в числе прочих выбрали Лисимаха и отца Киниски. Киниска приходит к воротам попрощаться. Обнимает отца и целует Агамемнону руку, но он на нее даже не смотрит. Он не сводит глаз с Клитемнестры, мрачно сверлит ее взглядом. Елена стоит рядом с матерью, ее волосы заплетены в косу и уложены вокруг головы, точно золотой венец. Ожерелье она не сняла, холодные мелкие цветы так и покоятся у нее на ключицах. За каменными воротами – жрица, рядом с ней на еще нетвердых ногах стоит козленок. Когда воины готовы пуститься в путь, Тиндарей передает жрице золотую чашу. Она берет привязанный к накидке бронзовый кинжал и перерезает животному горло. Его тело дергается, кровь брызжет и льется в чашу. Клитемнестра видит, как по накидке жрицы расползается алое пятно. Жрица обращается к воинам. В своей торжественности она выглядит угрожающе, как будто становится выше ростом.