– Ты хочешь сказать, что ты верна своему любимому мужу? Тому, кто убил твое первое дитя? Клитемнестра дает ей пощечину. Когда Тимандра снова поворачивает лицо к сестре, на щеке багровеет след от ладони, а из носа течет кровь. Она утирает ее рукавом. – То, что делаю я, тебя не касается, – говорит Клитемнестра. – Но мои дела касаются тебя? – Пока ты выставляешь Хризанту напоказ – да, касаются. – Хочешь сказать, я не имею права поступать, как пожелаю, и быть с женщиной, которую люблю? Слово «люблю» выплескивается ей в лицо, как таз ледяной воды. – Послушай меня. – Клитемнестра не знает, как объяснить сестре, чтобы та поняла. – Ты можешь поступать, как хочешь, но не у всех на виду. Не позволяй никому видеть, что ты счастлива. Тимандра молчит. За окном ухает сова и шелестят листья. – Ты знаешь, кто такой Ахилл? – после паузы спрашивает Тимандра. Клитемнестра кивает. Ахилл, сын Пелея, царя крошечной Фтии, благословленный богами. Ему предсказано стать величайшим героем своего времени. Агамемнон часто говорит о нем с недовольством, хоть они ни разу не встречались. – Говорят, он живет со своим товарищем Патроклом, – сообщает Тимандра. – Они вместе едят, вместе развлекаются, вместе спят. Об этом все знают. Но это не бросает на Ахилла тень. Несмотря ни на что, он – аристос ахейон. Лучший из ахейцев. «Но ты – не аристос ахейон», – думает Клитемнестра. – Они мужи. А ты – женщина. – Какая разница? В Спарте это ничего не значит. – Но мы больше не в Спарте. Тимандра принимается шагать по комнате, ее голос становится громче: – Ты предлагаешь мне быть обслугой для мужа, просто потому что от меня этого ждут? Клитемнестра подбирает правильные слова, словно вылавливая каждое в непроглядной тьме. – Ты родилась свободной и всегда будешь свободной, неважно, что говорят другие. Но ты должна научиться видеть, что тебя окружает, и использовать это, пока не использовали тебя. Тимандра останавливается. Ее глаза кажутся непроницаемыми, но Клитемнестра видит загоревшуюся в них искру, точно кто-то зажег факел в темноте. – Тогда я не буду брать Хризанту с собой. Ночью Клитемнестра не видит снов. Проснувшись, она чувствует, как воздух напитался ароматами лета, и ее захлестывают воспоминания. Ее отец принимает гонцов в мегароне, дает ей фрукт и следит, чтобы она слушала внимательно. После того как мужи уходят, он спрашивает: «Клитемнестра, а как бы ты поступила?» Отец наблюдает за ее первым состязанием в гимнасии. Ей было шесть, она робела, но присутствие отца придало ей сил. «Люди не всегда так сильны, как кажется, – сказал он. – Силу можно черпать из разных источников, и один из них – упорство». Тогда она выиграла состязание, и он наградил ее мимолетной улыбкой. Тиндарей трапезничает в окружении ее братьев, смеется над их шутками, время от времени отчитывает Тимандру за то, что она отдает слишком много еды собакам. Даже погруженный в чью-то историю, он всегда бросал на Клитемнестру хотя бы мимолетный взгляд. Ее переполняет горечь, тяжелая, как мокрый снег. Она любила его, ненавидела его, желала ему смерти. И теперь, когда он умер, ей нужно вернуться и молиться за него. Но боги не слушают женщин, которые проклинают своих отцов, презирают их и навлекают на них позор. Такой дочери, как она, некому молиться. 16. Сожжение покойников Они стоят у погребального костра Тиндарея, все его дети – наконец-то вместе, после стольких лет. Позади них на фоне неба возвышается дворец, вокруг толпится спартанский народ. Менелай подносит факел, и костер тут же вспыхивает, как бледная молния в темном небе. Дерево загорается, и пламя поглощает тело Тиндарея, обращая его в пепел и кости. Жрец поет, и его слова возносятся к небу вместе с искрами, раскрашивающими воздух. Плачут немногие. По бледным щекам Фебы струятся слезы, но она держится тихо. Неправильно плакать, когда горит тело. Женщины уже завывали ранее, рвали на себе волосы и впивались ногтями в лица. Мужчины уже стенали и горевали. Лицо Леды сурово, она стоит, крепко стиснув руки, и глядит на огонь так, словно он охватил все ее страхи и ночные кошмары. Когда прибыла Клитемнестра, глаза матери уже были красными, а дыхание пропиталось приправленным вином. Когда она неуверенно поднялась со своего кресла, Феба помогала ей устоять на ногах. Рядом стоит Тимандра, пламя обдает жаром ее щеки и искорками отражается в глазах. По пути в Спарту она рассказала Клитемнестре, что сделал Тиндарей, когда перед свадьбой с Эхемом узнал, что она так и не оставила Хризанту. Жрица застукала их в конюшне и, несмотря на отчаянные мольбы Тимандры, пошла прямиком к Тиндарею. Но Хризанту не тронули. Отец заставил Тимандру состязаться в гимнасии с тремя спартанскими девушками, пока одна из них не вонзила копье Тимандре в шею, и она едва не истекла кровью на глазах Тиндарея и Хризанты. Но потом, перед смертью, он сказал ей, что его дети самая большая его гордость и что он не знал, как показать им свою любовь, не проявляя жестокости. Тимандре стало жаль его. «Ты причинил мне боль, отец, – думает Клитемнестра. – И я не знаю, как тебя простить». Она смотрит направо, туда, где стоят ее братья, Кастор глядит на нее в ответ. Их народ теперь зовет его «Укротителем коней». Его каштановые кудри стали длиннее, лицо осунулось. Поход в Колхиду изменил его и истощил. Елена стоит, расправив плечи, ее золотистые волосы танцуют на ветру. На руках она держит дочь, Гермиону, хотя та уже достаточно большая, чтобы стоять самостоятельно. Елена не сводит глаз с костра, пока не гаснет последний уголек. Когда жрец собирает прах, чтобы поместить его в золоченую урну, люди начинают расходиться, их лица еще горят от жара пламени, волосы пропитались запахом дыма. Они оставляют свои факелы, отчего земля превращается в полотно, расписанное сотней огненных мазков. Увидев, что отец возвращается во дворец, Гермиона спускается с рук матери и бежит за ним следом. Елена поводит плечами. Взглянув направо, она видит, что там осталась лишь Клитемнестра. Они смотрят друг на друга. У них на лицах написана скорбь, но они предпочитают не облекать ее в слова, а вместо этого берутся за руки и уходят прочь, оставив отца позади. Они выбирают тропу, что ведет к горе. Кастор и Полидевк идут следом. В трапезной скоро начнется поминальный пир, но им нет дела до этого. Менелай сам развлечет гостей, это у него получается лучше всего. Они идут по тенистому сумраку, корни деревьев хватают их за ноги, вдоль дорожки растут алые и синие ягоды. Небо над ними наполняется звездами. Полидевк крепко держит Елену за руку, ведя ее, словно она не знает дороги, как будто они с Клитемнестрой не ходили здесь, будучи детьми. Но Елена не отдергивает руку. Когда накануне вечером Клитемнестра прибыла во дворец, она застала брата в комнате сестры, он едва не касался губами ее шеи, пока она заплетала волосы. Клитемнестра ни о чем не спрашивала и не хотела ничего знать. Елена и Полидевк в ее голове были неразлучны, как близнецы, и близки, как любовники. Однажды в детстве Елена сказала Клитемнестре, что брат пытался ее поцеловать. – Я не позволила ему, – сконфуженно поведала она. – Ведь это неправильно, так? – Думаю, да, – ответила Клитемнестра. Больше они об этом не вспоминали. Они взбираются по тропе всё выше и выше, воздух становится холоднее, темнота – гуще. Кастор останавливается на небольшой, заросшей мхом лужайке и начинает собирать хворост. Елена усаживается на кучку листьев. Их дыхание на морозном воздухе обретает форму, руки покалывает от холода. – Он хотел увидеть тебя перед смертью, – говорит Елена, устремив на Клитемнестру ясный взгляд. – Сказал: «Как бы я хотел, чтобы моя дочь была здесь». – С чего ты решила, что он говорил обо мне? – Все остальные дочери тогда были с ним. Кастор разжигает костер, языки пламени устремляются вверх. Они ощущают благодатный жар на щеках и придвигаются ближе к огню. – То, что он с тобой сделал, нельзя простить, – говорит Полидевк, – но он всё же твой отец. Преданность сложная штука. – Но так не должно быть, – отвечает Клитемнестра. – Мы должны были тогда быть рядом и защитить тебя, – говорит Кастор. Боль, исказившая его лицо, терзает Клитемнестру, хочется стереть эту боль. Она часто думала об этом, и каждый раз эти размышления мучили ее, лишали воздуха. Если бы тогда, пятнадцать лет назад, братья были рядом, смогли бы они ее защитить? Что, если бы они приняли сторону Тиндарея и сочли, что союз с Атридами принесет много выгоды? – Вы снискали славу в Колхиде. Оно того стоило, – говорит Клитемнестра. – В Колхиде была резня, – отвечает Полидевк. Он повторял эти слова – резкие и острые в его устах – с самого возвращения. – Но вы выжили, – шепчет Елена. – Нас защитили боги. – Кастор фыркает, но брат не обращает внимания. Клитемнестра не ждет, что он скажет что-то еще: когда вспоминают о Колхиде, Полидевк обычно отмалчивается, но сейчас он продолжает говорить. Может быть, это темнота так действует, дарит ощущение, что они спрятаны ото всего мира. – Ээт – чудовище. Он правит Колхидой, вселяя во всех ужас. Забирает в рабство команды всех кораблей, что осмеливаются причалить к его берегам, и пытает их огнем и мечом. Он не жалеет никого: ни рабов, ни воинов, ни женщин. Ему просто доставляет удовольствие их истязать. – А как же руно? – спрашивает Клитемнестра. Она слышала песни об отваге Ясона, о том, как он смог совершить то, что не удавалось ни одному мужу: убить чудовище, охраняющее руно, и скрыться с ним, прежде чем Ээт заметил пропажу. – Это всё Медея, – говорит Кастор. – Ээтова дочь-ведьма. Она выдала Ясону все хитрости, чтобы тот мог справиться с испытаниями ее отца, а руно забрала сама. Она опоила всех стражников и животных и убежала из Колхиды вместе с нами. – И какова она? – спрашивает Елена. – Говорят, она красива. Полидевк качает головой: – Не так, как ты. Волосы, как золотые нити, кожа белая, точно у богини, но чертами она напоминает голодного льва. – Здесь ее считают безумной, – говорит Елена. – Поговаривают, что она убила новую жену Ясона, пропитав ядом ее платье. – Она выросла во мраке, без матери, с отцом-тираном, – поясняет Кастор. – Когда мы покидали Колхиду, она умоляла Ясона забрать ее с собой. Кто знает, что с ней творил отец, пока она росла там. – Она спасла вам жизнь, – говорит Клитемнестра. – Именно так, – кивает Полидевк, полируя свой охотничий кинжал в свете костра. Светлые волосы падают ему на лоб. – Она пожертвовала всем ради Ясона. А он бросил ее ради другой. Истории о том походе льются из них, точно талая вода с гор. О женщинах с острова Лемнос, которые убили своих мужей. О Медвежьей горе, где им пришлось вырезать всех местных, после того как те попытались на них напасть. О землях, где Полидевк одолел царя дикарей в кулачном бою. Об острове Дии, где они обнаружили потерпевших кораблекрушение мужей, нагих и оголодавших, их кости едва не рвали кожу изнутри. И наконец, о Колхиде, где Медея влюбилась в Ясона и помогла им бежать от Ээта.