Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 2 из 48 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Все персонажи романа полностью вымышлены. А вот некоторые из описанных событий – нет, а именно те, которые произошли летом 1942 года в период Оккупации, особенно облава Вель д’Ив, имевшая место 16 июля 1942 года в самом сердце Парижа. Эта книга – не труд историка и не претендует им быть. Это дань памяти детям Вель д’Ив, которых никто больше не видел. И дань уважения тем, кто выжил и рассказал. Париж, июль 1942 г. Девочка первой услышала сильный стук в дверь. Ее комната находилась ближе других к входной двери. Спросонок она подумала, что это отец поднялся из подвала, где он прятался, но, наверное, забыл ключи, а поскольку его робкого стука никто не услышал, принялся стучать сильнее. Но вскоре в тишине ночи раздались громкие грубые голоса. Это был не отец. «Полиция! Откройте! Немедленно!» В дверь барабанили изо всех сил. Удары отзывались в теле девочки дрожью, пробиравшей до самых костей. Младший брат, спавший рядом, беспокойно заворочался в кровати. «Полиция! Откройте! Откройте!» Который теперь час? Она бросила взгляд в проем между шторами. Было еще темно. Ей стало страшно. Она вспомнила о разговорах, о ночных спорах вполголоса родителей, думавших, что она спит. Но она все слышала. Она подбиралась поближе к двери в гостиную и через маленькую щелку смотрела на них и слушала. До нее доносился нервный голос отца. Она видела тревогу на лице матери. Они говорили на родном языке, девочка все понимала, хотя сама изъяснялась с трудом. Отец очень тихо сказал, что настают тяжелые времена. Нужно набраться мужества и быть очень осторожными. Он произносил странные, незнакомые слова: «лагерь», «облава», «арест», и девочка спрашивала себя, что бы это могло значить. Отец все так же тихо добавил, что опасность грозит только мужчинам, а женщинам и детям бояться нечего, поэтому он каждый вечер будет прятаться. На следующее утро он объяснил дочери, что некоторое время ему придется спать в подвале, так спокойнее. Пока всё не «придет в порядок». Что «всё»? – подумала она. «Прийти в порядок» – на самом деле это как? И когда это случится? Ее мучило желание спросить у него, что означают эти странные подслушанные слова: «лагерь», «облава». Но тогда пришлось бы признаться, что она за ними шпионила, спрятавшись за дверью, причем не раз. Она так и не посмела. «Откройте! Полиция!» А вдруг полиция нашла Папу в подвале? Вдруг они для того и пришли, чтобы отвести Папу туда, о чем он говорил ночью, в эти самые «лагеря», которые находятся где-то за городом? Малышка на цыпочках поспешила в спальню матери на другом конце коридора. Почувствовав руку дочери на своем плече, та мгновенно проснулась. «Это полиция, Мама, – прошептала девочка, – они очень сильно стучат в дверь». Мать спустила ноги с кровати и отбросила волосы, упавшие ей на глаза. Девочке она показалась уставшей и постаревшей, гораздо старше ее тридцати лет. «Они пришли забрать Папу? – молящим голосом спросила она, вцепляясь в руку матери. – Они здесь из-за него, да?» Мать не ответила. С лестничной площадки опять донеслись громкие голоса. Мать быстро накинула халат, потом взяла дочь за руку и пошла к двери. Рука у нее была горячая и влажная. «Как у ребенка», – подумала девочка. – Да? – робко сказала мать, не трогая замок. Мужской голос выкрикнул ее фамилию. – Да, месье, это я. – К ней вдруг вернулся прежний акцент, сильный, почти режущий слух. – Немедленно откройте. Полиция. Мать поднесла руку к горлу. Девочка заметила, что мать очень бледная. Она как будто застыла, заледенела и была не в силах шевельнуться. Никогда еще девочка не видела такого страха на лице матери. Она почувствовала, что и у нее во рту все пересохло от тревоги. Люди с той стороны стукнули еще раз. Мать дрожащей, неловкой рукой открыла дверь. Девочка задрожала, ожидая увидеть серо-зеленые мундиры. На пороге стояли двое мужчин. Полицейский в большой каскетке и темно-синей накидке, спускающейся ниже колен, и мужчина в бежевом плаще. У второго в руке был список. Он повторил фамилию матери. Потом отца. Он прекрасно говорил по-французски. «Значит, нам нечего бояться, – подумала девочка. – Раз они французы, а не немцы, опасности нет. Французы не сделают нам ничего плохого». Мать прижала дочку к себе. Малышка слышала, как колотится ее сердце. Она была готова оттолкнуть мать, чтобы та держалась прямо, а не съеживалась, и смотрела на мужчин с уверенностью и чтобы ее сердце не трепыхалось, как перепуганный зверек. Ей хотелось, чтобы мать была смелой. – Моего мужа… нет, – пролепетала мать. – Я не знаю, где он. Я не знаю. Мужчина в бежевом плаще отстранил ее и прошел в квартиру. – Поторопитесь, мадам. Даю вам десять минут. Соберите какие-нибудь вещи на два-три дня.
Мать не двинулась с места. В полной растерянности она смотрела на полицейского. Тот остался стоять на лестничной площадке, спиной загораживая выход. Он казался усталым и безразличным. Она тронула его за темно-синий обшлаг. – Месье, прошу вас… – начала она. Полицейский убрал руку и отвернулся, бросив на мать жесткий равнодушный взгляд. – Вы слышали? Вы пойдете с нами. Вы и ваша дочь. Делайте, что вам говорят. Париж, май 2002 г. Бертран, по обыкновению, опаздывал. Я старалась не особенно переживать, но у меня не получалось. Зоэ, устав, прислонилась к стене. Бывало, я невольно улыбалась, видя, как она похожа на отца. Но не сегодня. Я подняла глаза на старинное здание. Дом Мамэ. Бывшая квартира бабушки Бертрана. Туда мы собирались перебраться. Скоро мы покинем бульвар Монпарнас с его вечным автомобильным шумом, постоянным мельканием карет «скорой помощи», едущих в соседние больницы, с его кафе, ресторанами, и обоснуемся на этой узкой спокойной улице на правом берегу Сены. Я не очень хорошо знала квартал Марэ, но восхищалась его увядшей прелестью былых времен. Радовалась ли я предстоящему переезду? Не уверена. Но Бертран не особо интересовался моим мнением. По правде говоря, мы это почти не обсуждали. В привычном своем стиле он все решил сам. Без меня. – Вон он, – сказала Зоэ. – И опоздал всего-то на полчаса. Мы увидели, как он идет к нам своей небрежной, чувственной походкой. Темноволосый, худощавый, сексуальный до предела. Воплощение французского архетипа. Как всегда, он говорил по телефону. Отстав на несколько шагов, за ним следовал его компаньон. Антуан, краснолицый бородач. Их контора расположена на улице Аркад, сразу за площадью Мадлен. Бертран уже давно, задолго до нашей женитьбы, работал в архитектурном бюро, но пять лет назад создал вместе с Антуаном свое собственное. Бертран помахал нам рукой, потом ткнул пальцем в телефон и нахмурился, выражая досаду. – Как будто он не может повесить трубку! – усмехнулась Зоэ. – Ну конечно! Зоэ было всего одиннадцать, но иногда складывалось впечатление, что перед тобой уже подросток. Во-первых, она на голову переросла своих подружек – «и лапы соответствующие», ворчливо добавляла она, – а еще она проявляла проницательность, от которой у меня перехватывало дыхание. Было что-то взрослое в торжественной сосредоточенности взгляда ее ореховых глаз, в том, как она задумчиво вздергивала подбородок. И такой она была всегда, даже в раннем детстве. Спокойной, зрелой, может быть, чересчур зрелой для ее возраста. Антуан подошел поздороваться, пока Бертран продолжал телефонные переговоры, достаточно громко, чтобы никто на улице не упустил ни слова, размахивая руками, все больше гримасничая и то и дело поворачиваясь к нам, чтобы удостовериться, что мы следим за ним во все глаза. – Проблемы с архитектором, – пояснил Антуан с легкой улыбкой. – Конкурент? – спросила Зоэ. – Ну да, конкурент. Зоэ вздохнула: – Значит, мы можем промариноваться здесь целый день! У меня появилась мысль. – Антуан, а у тебя, случайно, нет ключей от квартиры мадам Тезак? – Конечно есть, Джулия, – сказал он, расплываясь в улыбке. Антуан всегда отвечал мне по-английски, хотя я обращалась к нему на французском. Полагаю, он делал это из любезности, хотя на самом деле меня это раздражало: получалось, что, несмотря на все прошедшие годы, мой французский по-прежнему слабоват. Антуан победно взмахнул ключами. Мы решили подняться пока втроем. Зоэ проворно набрала код. Пройдя через прохладный, заросший зеленью двор, мы подошли к лифту. – Терпеть не могу этот лифт, – сказала Зоэ. – Папа должен что-нибудь с ним сделать. – Дорогая, он собирается перестроить квартиру твоей прабабушки, а не дом, – заметила я. – Ну и что, хорошо бы и дом, – заметила она. Пока мы ждали лифт, мой мобильник издал мелодию из «Звездных Войн». Я посмотрела на высветившийся номер. Джошуа, мой шеф. Я сняла трубку: – Мм? Джошуа был краток и точен. Как всегда. – Ты мне нужна в три часа. Закрываем июльский номер! – Gee whiz![6] – сказала я довольно нахально. Услышала фырканье на том конце, и Джошуа повесил трубку. Он обожал, когда я говорила «gee whiz». Может, вспоминал молодость. А вот Антуана, похоже, мои устарелые американизмы забавляли. Я так и представляла себе, как он пытается их воспроизвести со своим французским акцентом.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!