Ратник покачал головой и снова взялся за кинжал. Олег покосился на Сварта, приглядываясь к нему повнимательнее. Высокий. Нельзя сказать, чтобы мог похвалиться особо рельефными мышцами — ратник был скорее жилистый, чем сильный, гибкий, как кошка, немногословный, явно предпочитающий одиночество. Середину это было понятно, он и сам большую часть времени путешествовал один. Длинноватые, совершенно белые волосы собраны сзади в «хвост». На лице всегда хмурое, сосредоточенное выражение, словно он в любой миг ожидает нападения. Словом, не очень и странный человек, если начать выискивать отличия. Просто одиночка по натуре. Может он оказаться предателем или нет? Прирожденный воин, он не очень-то подходит под классическое описание чернокнижника — но ведь крест почему-то неизменно реагирует на его приближение! Сварт, который упражнялся с мечом, обернулся, почувствовав пристальный взгляд ведуна. Но Олег не стал играть в гляделки и отвернулся. — Значит, воины Радомира известны по Руси? — Ну как тебе сказать, ведун? Не то чтобы слава гремела, как о богатырях. Мы ведь доспешных воинов пополам с конями вместе не рубим, палицами в два пуда веса не кидаемся, сосенки вдоль дорог не выдергиваем. О нас знают, но много не болтают. Однако за ученьем идут. Олег кивнул, вполне понимая, что имеет в виду ратник. — Это случайно не вас ли в западных землях называют берсерками? Ермолай раскатисто рассмеялся. — Латиняне, что ли? Бывает. Всяко называли. И ярыми людьми, и берсерками, и манами какими-то, яриями. С кем ни встретишься, всяк по-разному обозвать норовит. Только слышал я, что существуют такие люди на самом деле, что в зверей оборачиваться могут. Вроде нашей Купавы, только в них больше звериного. Настоящие медведи, волки. Отличает от обычных зверей такую тварь кровожадность безграничная. А мы — просто люди. Время шло. Потихоньку начало смеркаться. Ермолай, оставив в покое клинок, насобирал хвороста и развел костер. Вскоре в котелке аппетитно забулькала густая, наваристая на вяленом мясе каша, дразня обоняние проголодавшихся людей. Ратник добавил горсточку соли с перцем, размешал, попробовал и кивнул, снимая котел. Дополнительного приглашения не потребовалось: все с готовностью двинулись к костру. Некоторое время раздавался только стук ложек и дружное чавканье. — Ага! Сами едите, а про бедного зверька, как всегда, забыли! От неожиданности Олег едва не уронил горячую кашу на себя. — Тьфу ты! Купава! Ну кто так подкрадывается? Девочка засмеялась, уселась чуть поодаль на сумку: — Ну? Где моя порция? Путники переглянулись, немного потеснились, освобождая место. — Иди ешь, чего сидишь? Купава недовольно сморщила носик, однако подсела в общий круг, взяла у Сварта протянутую ложку и принялась уплетать угощение, расссказывая с набитым ртом: — Так вот. Уж не ведаю, что там произошло у Киры с князем, но он осерчал на нее. В поруб засадил… — А, что я говорил? — хмыкнул воевода. — Никому Руслан ее не отдал, себе приберегает. — То она не говорила, — пожала плечами Купава. — Но запах ее я во дворе детинца учуяла сразу. Окошко поруба там как раз над землей выступает, и нам удалось перемолвиться парой слов. То есть я слушала, она сказывала. Князь за побег ведунский зол безмерно. Ее даже пороть начали, даба выдала, где он скрываться может. Однако отступили быстро да заперли. Кира просит вас уходить немедля. Руслан поиски затеял, награду за головы ваши объявил. — Много? — поинтересовался Олег. — Ей пять гривен за тебя обещали, когда пороли. И за всех остальных столько же. — Видать, крепко ты его достал, — облизал ложку Ермолай, — коли серебром так бросаться начал. Однако же, коли она не у дружинников в людской, то вытащить ее проще. Что там стража у поруба? Ратник, может пара. Ужель не управимся? — Коли она в порубе, опасаться за нее нечего, — кашлянул Сварт. — Вернемся с княжичем в Изборск — выкупим. Виру за убитых дружинников заплатим, али иначе князь сторгуется. Радомир ратников своих не бросает. Не забывайте, други: мы за княжичем посланы, а не ссоры с князьями иными искать, не удаль свою показывать… Олег внимательно посмотрел на Сварта. Неужели этот доверенный княжеский сподвижник — предатель? Почему не хочет хотя бы попытаться выручить девушку? Хотя с другой стороны — он воспитатель Андрея. О нем в первую очередь и беспокоится. Лазутчик или нет? Из примерного списка подозреваемых остались только он и Кира. Кира за решеткой, в плену. Значит: Сварт? — Всего два сторожа, — вслух произнес ведун. — Почему не попробовать? — Два у поруба, наряд у ворот детинца, караульные на стенах, наряд у городских врат, караульные на башнях, — начал неторопливо загибать пальцы беловолосый ратник. — Никого не забыл? А, забыл. В ремесленных слободах своя стража, да купцы оружных слуг часто выставляют. Они ночью разбирать не станут, к ним ты крадешься али к соседу. Враз шум поднимут. И как ты собираешься пройти через все эти препоны? — Зачем же прорываться? — пожал плечами Ермолай. — Юрьев — город древний. Про то, что из детинца подземный ход имеется, издавна слухи ходят. Сказывали еще; что князь юрьевский невольникам, что подкоп рыли, свободу посулил. А как они кладку закончили — зарезать повелел всех до единого, дабы тайну лаза секретного никому не открыли. — Такие истории про многие места рассказывают, — пожал плечами Олег. — Может, и вправду тут тайный ход имеется. Ты знаешь, где он выходит, куда ведет? — А зачем мне знать? — не понял дружинник. — Ты же ведун, к чародействам разным привычен. Ты его и найдешь. Середин от неожиданности чуть не подавился кашей: — Я-а?! — А и верно! — обрадовался боярин Радул. — Ты тайный ход разведаешь, в детинец нас выведешь, а там мы быстро добрых людей от недобрых разведем! Молодец, Ермолай! Как я сам не догадался? — Это мысль хорошая, — кивнул и воевода. — Тайно пробраться много сил не надобно. Киру из поруба выпустить, да и обратно уйти. — Если лазом пройти, то дело сладиться может, — улыбнулся Сварт, — тут я спорить не стану. Давай, ведун, веди нас в детинец. — В детинец, в детинец, Киру выручать! — захлопала в ладоши Купава. — Какой ты молодец, ведун! Я сейчас, доем и перекинусь. Кирино окно укажу. Мнение Олега, похоже, никого здесь не интересовало, и он впервые пожалел о той славе, которую успел себе заработать. Никто в отряде ни на миг не усомнился в его беспредельных возможностях. Догадались попросить его найти тайный ход — значит, найдет. — Темноты хоть подождите, — попросил он. — Под стенами ведь ходить придется. Этим лучше заниматься незаметно. — Дык, смеркается уже! — поднял глаза к небу воевода. — Кабы до темноты к Юрьеву успеть дойти — и то ладно. Купава, тебе не судьба подругу свою выручать. Оставляю тебя здесь за старшую, за конями да добром приглядеть. Сбираться нам некогда. — Ну, дядя Микула! — И не спорь! Там каждый меч на счету, никого заместо тебя оставить не могу. Ты свое дело сделала, теперича у огня посиди… Пока воевода пререкался с девчонкой, Олег отошел к ближайшей иве, срубил с нее саблей ветку вблизи разветвления, снял кору, чтобы получившаяся рогулька лучше скользила в руке. Взял в кулак, повел из стороны в сторону. Рогулька смотрела строго вперед, ни на что не реагируя. Что же, придется смотреть по месту. Когда они доскакали до Юрьева, была уже глухая ночь. Затянутое низкими облаками небо совершенно не давало света, и на расстоянии дальше двух саженей все предметы растворялись в непроглядном мраке. — А ну, воевода, — придержал коня Олег, — куда, по-твоему, тайный лаз выходить должен? — Я так мыслю, в сторону реки, — после короткого колебания решил Микула. — Но не у стены, а подалее. Коли сеча начнется, тут людей больно много будет. А коли ниже по течению, саженях в ста, то и место спокойнее, и лодку можно заранее припрятать. С конями по лазу не пройдешь. А коли сразу в лодку сесть, вода сама понесет. От пешего отгородит, конному рано или поздно хода не даст. Плыви да плыви, пока все не отстанут. Лишь бы с луков не посекли, а остальное не страшно. — Тогда к реке повернем, — решил Середин, натягивая правый повод и пуская гнедую широким шагом. Проехав так саженей двести, он спешился, снял с холки лошади ивовую рогульку и медленно пошел к реке, наблюдая за лозой и сам не очень веря в успех. Если получится, если Микула не ошибся, если ход вообще существует… Влажная от росы трава тихо шелестела по сапогам, сзади пофыркивали кони. На стене, на башнях, горели факелы — но никакой пользы от их света здесь, далеко внизу, не ощущалось. Десять шагов, двадцать… Вот уже половина пути до высокого речного берега, вот до него осталось совсем чуть-чуть. Середин уже открыл рот, чтобы признать, что ничего из их затеи не получилось — как вдруг белый кончик в месте соединения ветвей сам собой полез вверх, и ведун выдохнул: — Есть! Ехавшие следом дружинники моментально попрыгали на землю: — Где? Где он, ведун? — Под нами, — тихо сообщил Олег. — Сейчас я поверну вдоль хода и найду его конец. Так, к граду нам идти ни к чему, значит… Значит, я поворачиваю к нему спиной… Он зашагал мелкими шажками вперед, внимательно следя за кончиком лозы и, едва он начинал опускаться, тут же останавливался и, поворачиваясь вправо или влево, находил верное направление. Метров через пятьдесят нога неожиданно провалилась вниз, и ведун ухнулся в какую-то яму. К счастью, та оказалась неглубокой — от силы по пояс. — Дайте меч! — потребовал Олег и принялся торопливо раскидывать рыхлый грунт. Как ведун и ожидал, на глубине чуть больше локтя на его удары гулко отозвалось дерево. — Это он! Вход в тайный лаз. С сознанием честно исполненного долга Середин вылез из ямы и уселся прямо на траву. — Заперто, естественно, изнутри. Надо рубить дверь. — Не надо, — перебил его Сварт. — Шуму наделаете, да и провозитесь в темноте долго. Вот, ведун, возьми… На раскрытой ладони ратника лежала странная вещица. Олег взял ее в руки и покрутил, осматривая со всех сторон. Обычный тонкий металлический пруток, с одного конца загнутый в спираль, а с другого — крючком. — И как действует эта штука? — Приложишь ее к двери вот этой стороной, — Сварт указал на спираль, — и дверь откроется. Любая. Олег сжал амулет в ладони. Он был теплым и излучал слабый розовый свет, который стлался над рукой, словно дымка. Да и крестик на руке испуганно запульсировал, сигнализируя о присутствии магической вещи. «Так вот почему крест всегда нагревался при приближении Сварта! — внезапно обожгло ведуна страшной догадкой. — Он не на ратника реагировал, он чуял таинственный амулет! Ключ ко всем дверям. Оказывается, против Сварта никогда и нигде не существовало никаких запоров! Этот воин готов рискнуть явно не дешевым амулетом, раскрыл одну из своих тайн ради общего дела. А если так — он не предатель. Тогда кто? Остается только… Кира!» «Она в плену!» — напомнил один из уголков сознания. «А почему ты так решил? — тут же парировал другой. — Может, она вернулась домой, а пленницу изображает, чтобы заманить тебя в ловушку? И тебя, и всех остальных!» Ведун прикусил губу в мучительном колебании. Развернуться, уйти? А вдруг он ошибается? Вдруг Кира попала под подозрение случайно и на самом деле нуждается в помощи? А вдруг его подозрение — и есть истина, и он сам, своими собственными руками, приведет весь отряд в засаду? Что делать? Ломиться в подземный ход — или немедленно разворачиваться и бежать, пока их не заметили? — Великие боги, да дайте же мне свой совет! — чуть не впервые в жизни взмолился Олег.