Девочка повернула голову к нему, непонимающе показала ладони — и вдруг начала медленно падать в воду. Плеск ударил Середина по ушам, словно разрыв снаряда — а Купава уже исчезла, в прозрачной воде не было видно ее тела. — Что ты наделала, Мара… — замедлил он шаг. — Зачем ты это сделала? Почему?! — Последнее слово вырвалось у него громким выкриком. — Она хотела избавиться от одной из своих сущностей, — выпрямилась Ледяная Богиня. — Теперь эта сущность умерла… Смотри! На берег выбралась мокрая, как веник после бани, куница, встряхнулась, взъерошилась, помчалась наверх, прыгнула мальчику на руки. Андрейка испуганно вскрикнул от прикосновения мокрой шерсти — а зверек ластился, крутился, норовя притереться боком то к щеке, то к рукам. — Значит, уцелела куница… — пожала плечами Мара. — Но ты не грусти. Душу Купавы никто не собирается терзать тысячу лет. Она вернется назад, воплотится в кого-то со дня на день. Ведь она так и не прошла по нити судьбы от начала до конца. — А что я теперь скажу ее деду? — Тебе ничего не придется говорить, ведун. Через день после того, как ты выехал из Изборска, он явился ко мне в чертоги. Тебе придется долго искать встречи со старым мастером. Ага, вот меня различила и твоя женщина. — Стой! Стой, Божиня! — протянула руку к ней Кира. — Не уходи! Ты говорила, я найду семью, если пройду сквозь горы. Это не горы Аспида? — Разве ты еще не поняла? — удивилась Мара. — Нежить тянет похищенных людей сюда, в Запретный мир. Твоих родных нет в моей счастливой стране. Значит, они живы. Не знаю, насколько легко им живется, но они живы. — Они в моем мире, богиня? — подал голос демон. — Тогда можешь не беспокоиться, Кира. Я разыщу и возвеличу их. — Ты больше не скрываешься, Сварт? — удивилась Мара. — Странно видеть тебя живым возле ведуна. — Он мой друг, богиня. Но отныне наши пути расходятся навсегда. — Подожди, — ударила Кира кулаком по его плечу. — Богиня, а я, я могу увидеть их? — Если Сварт пожелает провести тебя в свой мир. — Да-да, — повернулась девушка к демону. — Сварт, милый… — Ладно, я возьму тебя с собой. — Тогда идем! — Идем, — кивнул бывший дружинник, повернулся к княжичу, приложил руку к груди. — Ты остаешься в моем сердце, Андрей. Позови — и я немедленно окажусь рядом с тобой. — И ты останешься в моем сердце, Сварт, — сглотнул мальчик. — Мой меч навсегда в твоем распоряжении. — Я буду помнить об этом, — кивнул демон и начал спускаться к ручью, направляясь вверх по его течению. — Олег… — подбежала к ведуну Кира. — Прости меня, Олег. Но там… Там мой сын, там Сирий. Прости. Она кинулась вслед за демоном. Бок о бок мужчина и женщина прошли вдоль берега несколько десятков шагов, пока их силуэты вдруг не дрогнули и не растаяли в воздухе. — Ты оставила меня совсем одного, Мара, — покачал головой ведун, чувствуя, как с уходом из его жизни еще двух недавно обретенных друзей в душе образуется тоскливая пустота. — Зато каждый получил именно ту награду, какую хотел. — Награду? — повернул он голову к Ледяной Богине. — Откуда такая щедрость, Мара? — А тебе нравится этот мир, ведун? — В общем, да, — пожал плечами Олег. — Ты знаешь, нам он нравится тоже. Когда боги узнали, что один из смертных вот-вот разрушит его, мы решили вмешаться. А кому еще укорачивать смертных, как не мне, повелительнице их бытия и небытия? Именно поэтому весь последний месяц я помогала тебе и мешала твоим врагам. — Разве боги не могли сами истребить колдуна? — Я хотела разрушить все, что привело к опасности в нашем и Запретном мире. Сделать так, чтобы этого не повторилось снова. А в мир Ключа Времен богам вход закрыт. Ты отлично справился со своим заданием, ведун… — Женщина протянула ему руку ладонью вверх. Середин, поняв, что настала пора расставаться с подарками, снял ставший неожиданно свободным браслет, вернул хозяйке, потянул с пальца кольцо. — Подожди, — сжала кулак Мара. — Ты еще не вернул долг моим косцам. Когда расплатишься с ними душами, кольцо исчезнет само. — Она вздохнула. — Я бы спросила, какую награду хочешь ты, но смертные все время просят одно и то же. Причем именно то, чего я сделать не в силах. Но я не стану отнимать у тебя возможности меня видеть. Тогда, если получится, ты сможешь назвать свое желание потом. До встречи, ведун — Она легким движением поправила волосы и — исчезла. Плата Одинокий крест в чистом поле, Ворон на кресте, словно на престоле. Правит ворон царством и безмолвны слуги, Под землей сокрытые воины уснули. Но взметнется птица, закричит надрывно, Чтоб проснулись тени, временем забытые. И на землю выйдут призраков полки И из ножен вынут грозные клинки. Чтобы испугалось, затаилось зло, В норы свои черные, в бездну уползло. Обойдут дозором призраков полки Землю всю святую матушки-Руси. И вернутся в мягкую мирную постель, В ту, что земля-матушка приготовит всем. До поры до времени воины уснут. Ждать, пока людские их стоны призовут. — Что ты говоришь, ведун? — удивленно спросил мальчик. — Не обращай внимания, княже. Это просто стихи. — Заговор? — Может, и заговор, — не стал спорить Середин. — Заговор, чтобы отсюда больше никаких бед на Русь не пришло. Пыльная дорога, на которой они сейчас стояли, упиралась в высокую арку в виде двух огромных змей и обрывалась за ней. Олег очень хорошо помнил, как при первом взгляде на это сооружение его передернуло от отвращения. На горах Аспида лежала печать проклятия, и ведун чувствовал это каждой клеточкой тела. — Ладно, дорога долгая, — потянул повод Олег, поворачивая гнедую мордой к темнеющему впереди лесу, и пнул ее пятками: — Н-но пошла! Застоявшаяся кобылка с места перешла в рысь, натянув поводья заводных коней. За тремя путниками шел целый табун, и Олег хорошо понимал, что еще намучается за время пути с этой лошадиной толпой. Единственный выход — гнать как можно быстрее, чтобы дойти до Изборска не за пять-шесть, а дня за три. Больше всего Олегу не хотелось делать остановку в болотах вокруг Мертвого озера, а потому он гнал отдохнувших в колдовской конюшне скакунов широкой рысью, решив в первый день обойтись даже без дневки. Княжич ему не перечил, укутанная в оставшийся от воеводы меховой плащ нянька — тем более. Незадолго до темноты путники оказались у развилки. Середин повернул направо, миновал еще с полверсты и, заметив полузаросшую просеку, двинулся на нее. Вскоре узкая тропа, по которой редко кто ходил, привела их к прогалине у ручья. Олег, поглядев на деревья с густыми кронами, едва пропускавшими солнечный свет, слегка поежился, но спешился. Мальчик тоже спустился с седла, деловито дернул пряжку подпруги, потрогал толстые шершавые стволы высоких деревьев, густую траву, подступавшую вплотную к ручью. — Зачем мы ушли так далеко с дороги? — шепотом спросил княжич. — Чтобы на глаза никому не попасться. — Середин начал расседлывать гнедую. — Мало нас, ставить на дежурство некого. Как бы спящими кто не застал. Я сейчас, гостинцев берегине оставлю, коней на просеке привяжу. Авось упредят, коли незнакомцы появятся. — Я могу посторожить! — Завтра переход опять длинный будет, княже. По полночи спать — с коней падать начнем. Помоги лучше табун напоить, да укладываться станем. Только без костра. Огонь в сумерках издалека видать. Они перекусили соленой курятиной, закусывая ее курагой и черносливом, выпили немного хмельного меда. Любава поднялась, низко поклонилась: