– Я не могу выбирать подопытной девушку Брэма. – Правила клуба такого не запрещают, но это, конечно, мило с твоей стороны. – В голосе Тайера больше не было сарказма, но все еще чувствовался толстый намек на мою наивность. Подразумевалось, что я не должна проявлять к Брэму доброту, на которую он никогда не ответит мне взаимностью. И вот я снова вернулась к мыслям о нем. – Почему Брэм такой придурок? – Брэм не придурок, он пытается всех опекать. – Тайер прищурился и сверкнул глазами одновременно, пытаясь придать красок этому слову. – Это его образ. Поэтому он и ведет себя соответственно. – Он пытается всех опекать и придурок. Эти два понятия не являются взаимоисключающими. – Он загадочный. Я имею в виду, что никто из нас здесь не показывает всех тузов в рукаве. – Тайер указал на свой висок. – Если бы мы были нормальными, мы бы не играли в эту игру. – Кхм. Мы с Тайером обернулись на звук резкого покашливания. Возле стойки стоял парень и в медленном, раздражающем ритме постукивал краем своей кредитной карты по стеклянной поверхности. – Разве ты не видишь, что мы тут разговариваем? – спросил Тайер. – Чего надо? – Э-э, несколько «Твиззлеров»? – Ну, конечно, что же еще. – Тайер закатил глаза. Он спрыгнул с табурета и наклонился, чтобы достать жевательную карамель. Я открыла текстовое приложение в своем телефоне. Тайер был прав. Я с самого начала знала, кто станет моим подопытным. И если Брэм решил перейти мне дорогу, то я могу ему ответить. Я быстро отправила сообщение, не оставляя себе времени передумать. «Моя очередь играть». 31 Я НЕПОДВИЖНО сидела на качелях на погруженной в темноту и тишину детской площадке. Мое испытание на страх вот-вот должно было начаться, и на качелях рядом со мной сидел парень моей подопытной. Достаточно сказать, что я ощущала себя неловко. Ну, даже более неловко, чем во время привычного «обмена любезностями» с Брэмом. Но после отправки сообщения я тщательно спланировала испытание на страх, продумала все возможные варианты, и все шло по плану. Потрепав языками с Сандрой, я аккуратно выведала информацию о Лакс и о том, чем та предпочитает заниматься в свободное время, и обнаружила, что Лакс постоянно на еженедельной основе подрабатывает няней в районе Дитмас-парк в Бруклине. Меня удивило, что она ездит так далеко на метро по маршруту Q, но Сандра сообщила мне, что в Дитмас-парке живет много интересных людей (список начинался и заканчивался парой актеров и рок-группой). Глядя на здешние величественные поместья, я поняла, почему они решили тут поселиться. Этот район славился своими старыми викторианскими домами, огромными и красивыми, с башенками на крышах и крытыми верандами, которые, казалось, не соответствовали архитектуре Нью-Йорка. Съемочные группы сериалов приезжали сюда всякий раз, когда им требовалось создать впечатление, что действие происходит в пригороде. Некоторые местные жители разводили цыплят на заднем дворе. Это место казалось сюрреалистичным оазисом посреди каменных джунглей, и именно такую атмосферу я и искала. Мне вдвойне повезло, что Лакс регулярно подрабатывала няней. Я черпала вдохновение из своего любимого жанра ужасов – психологического триллера. Такие фильмы заставляют почувствовать страх и беспокойство даже без реалистичных и кровавых сцен насилия. Такие фильмы действуют на подсознание, как Лакс любила действовать на подсознание мне. По плану мы дожидались, пока малыш уснет, и тогда начали бы действовать. Тайер взял на себя роль Манипулятора Окружением (как он сам себя окрестил.) Он должен был незаметно менять обстановку в доме, совсем чуть-чуть, чтобы заставить Лакс усомниться во всем, что она видит. Переворачивать фотографии, переставлять кукол и солдатиков. Вызвать тревогу через неодушевленные предметы. Чтобы вывести Лакс из себя, я также поставила Фелисити дежурить у дверей и окон. Ей было поручено стучать в окна и поворачивать дверные ручки, имитируя чужое присутствие, чтобы заставить Лакс думать, что она не одна. Все это время Фредди полагалось находиться наверху, где от него требовалось лишь определить самые скрипучие доски пола и ходить по ним тяжелой, медленной поступью. Если к тому времени Лакс еще не ударится в панику, Фредди станет шуметь громче. Он начнет бегать, топать и хлопнет задней дверью, уходя. Но это был наш запасной план. Если в прошлом Лакс испугалась от одного лишь жужжания мух, то я была почти уверена, что смогу заставить ее как минимум закричать при звуке резко захлопнувшейся двери. Затем Тайер, Фелисити и Фредди должны были встретиться на летней веранде на крыше кофейни «Маффин», находившейся в трех кварталах отсюда. Оставались только мы с Брэмом. Мы устроились на детской площадке, расположенной через дорогу, это было оптимальное место для наблюдения за домом, а для меня – за тем, как Брэм наблюдает за тем, как его девушка пугается. То, что я делала, и то, что заставляла Брэма делать, было извращением и ошибкой, но такова суть этой игры. Проведение испытания на страх допускало – даже подразумевало – во мне склонность к подлости, и я собиралась принять все как есть. Но необходимость сидеть вместе в молчании не облегчала мне жизнь. Я понимала, однако, что отчасти должна бы жаждать подобного напряжения, когда тишину между нами нарушал лишь резкий визг цепей качелей. Я хотела оказаться вместе с Брэмом в подобной ситуации. Нам нужно было поговорить. Я решила, что это произойдет на моих условиях. Вот только никто из нас ничего не сказал. Окружающие звуки лишь больше подчеркивали наше молчание. Вдалеке кто-то, топая ботинками, пробежал по тротуару из-за ворот детской площадки; машина притормозила на светофоре; цепи качелей пронзительно и ритмично повизгивали. Брэм уютно устроился в самом толстом вязаном свитере, который я когда-либо видела. Натянув рукава до самых костяшек пальцев и позволив волосам спадать на глаза, он походил на ребенка. Устрашающего такого ребенка. Чем дольше мы молчали, тем крепче становилась ледяная стена между нами. Мне нужно было ее сломать. – Почему ты хочешь, чтобы я ушла из клуба? Брэм словно ожидал этого вопроса. Он уперся ногами в землю и оттолкнулся, раскачиваясь чуть сильнее, чем раньше. – Так вот почему ты назначила меня на эту роль? Чтобы мы могли поболтать? – Ты хотел, чтобы я ушла из клуба, потому что знал, что я выберу Лакс подопытной. Верно? Брэм перестал отталкиваться ногами, и постепенно качели замедлили ход до полной остановки. Когда он посмотрел на меня, то прислонился щекой к цепочке качелей, которая стянула его кожу, обнажив внутреннюю розовую поверхность века. Его лицо превратилось в уродливую маску. – Я хочу, чтобы ты ушла из клуба, потому что тебе в нем не место. Резкость его заявления, произнесенного без иронии или стыда, сильно поразила меня. Мне не место в клубе, потому что я – чудило? Потому что мы из разных социальных кругов? Если раньше я и сомневалась, что Брэм меня ненавидит, то теперь это стало ясно. – Ты просто придурок. Его рот скривился в печальной ухмылке. – Прости, если это задело твои чувства, но на что ты рассчитывала? Ты собираешься напугать мою девушку. – Она – моя подопытная. С другой стороны, ты можешь уйти, если захочешь. Никто не выкручивает тебе руки, не заставляет силой быть здесь, Брэм. – Я вынужден быть здесь. Таковы правила. Я надеялась, что разговор с Брэмом внесет некоторую ясность, снимет одну из его масок, поможет мне лучше понять его. Но сейчас Брэм только и делал, что натягивал на себя маску за маской. Я запуталась еще больше, чем когда-либо. – Что ты за чудовище, раз поступаешь так со своей девушкой? – Ты ничего обо мне не знаешь. – К тому же ты не впервые так с ней поступаешь, – продолжила я. – Во время испытания на страх на спиритическом сеансе в заброшенном доме Лакс перепугалась больше всех. – Она не должна была оказаться на той вечеринке, – ответил Брэм, и мне показалось, что в его голосе прозвучало раскаяние. – Испытание устраивали не для нее. – Но ты все равно допустил, чтобы она участвовала. – Я пытался заставить ее уйти. – Он зажал между пальцами рукава, делая их похожими на повязки на руках боксеров. – Мы поссорились из-за этого на вечеринке. Мне вспомнилось, как в заброшенном доме они о чем-то спорили в одной из комнат наверху. Брэм посмотрел на меня. Казалось, о его взгляд можно порезаться. – У нас с Лакс свои проблемы. Мы ссоримся, расстаемся и снова сходимся. Но она мне небезразлична. – Может, она тебе и небезразлична, но ты ее не любишь. Не любишь по-настоящему, – возразила я. – Если бы любил, то не сидел бы здесь со мной. – Ты действительно хочешь поговорить о монстрах? – с угрозой в голосе спросил Брэм. Он вдавил плечо в цепь и наклонился ко мне так, что мы оказались на ничтожном расстоянии друг от друга. Первым моим побуждением было отвернуться и скрестить руки на груди. Но я не могла разорвать зрительный контакт. Брэм смотрел не на меня, а вглубь меня. Как будто он увидел во мне то, что я без конца пыталась скрыть. – Мне кажется довольно любопытным факт, что ты выбрала именно такое испытание на страх. Не Лакс – любой мог бы догадаться, что ты ее выберешь. А именно то, что мы инсценируем вторжение в дом. – Это не вторжение в дом, – поправила я его. – Никто не увидит… – Тихой ночью в тихом доме ты пережила нечто ужасное, – перебил меня Брэм. – А теперь ты заставишь пройти через это кого-то другого. Так что да, давай поговорим о монстрах, Рейчел. Давай поговорим о том, как все это хреново. Изначально это мне хотелось поговорить начистоту, выложить карты на стол, отбросить ложные церемонии. А теперь мне казалось, что меня загнали в угол. Чувство вины захлестнуло меня, и пальцы дернулись в невольном желании достать телефон и отменить проведение испытания. Не слишком ли далеко я зашла? Не слишком ли заигралась? Но я знала, почему выбрала именно такое испытание на страх. В глубине души я хотела разыграть эту сцену – девушка в большом страшном доме – и взглянуть на нее с позиции наблюдателя. Мне требовалось взглянуть на то, что со мной произошло, под другим углом. На этот раз у меня появился шанс стать кукловодом, изменить исход, чтобы все благополучно и хорошо завершилось. Это был катарсис. – Лакс порой может играть людьми, – продолжил Брэм. – Но не притворяйся, будто ты сейчас не занимаешься тем же самым. Он наконец отвел от меня взгляд и направил его на дом, где его девушке вот-вот предстояло до ужаса испугаться. По крайней мере, как предполагалось. – Я не такая, как Лакс. Или ты, – ответила я наконец. – Ни одна игра никогда не стала бы для меня важнее близкого человека. – Именно поэтому тебе не место в клубе. Мои пальцы перестали дергаться. Мне больше не хотелось тянуться к телефону. Неспроста у нас с Брэмом никогда не складывался разговор, и как бы это ни было смешно, я ощутила готовность начать испытание на страх. – Когда она тебе позвонит, – напомнила я, – скажи, что у нее просто разыгралось воображение. Пусть думает, что все в порядке. Раздавать указания мне нравилось. А Брэму, которому так хотелось поучаствовать в этой игре, приходилось мне подчиняться. Он взглянул на часы. Вообще-то, на настоящий хронометр, а не какой-нибудь там банальный шагомер. Брэм поднялся и пошел прочь, оставив качели поскрипывать на ветру.