– Кто еще стал бы так играть с нами? – возразила я. – Кто бы это ни был, мы не можем просто следовать его приказам, – парировал Фредди. – Он вынуждает нас закончить игру, чтобы заманить в ловушку. – Нет, – заявила я. – Это мы его заманим в ловушку. Я придумывала план на ходу, но как только произнесла эти слова вслух, сразу поняла, что нашла единственный способ остановить преследователя. – Послушайте, если этот парень последовал за мной сюда, значит, он настроен решительно, – принялась рассуждать я, – и если он появлялся на всех предыдущих испытаниях на страх, то появится и на последнем испытании. Они уставились на меня, чем-то напоминая персонажей фильма «Дети кукурузы». Я испытывала муки совести из-за того, что втянула их в свой кошмар, но тут уж ничего не поделать. Придется действовать сообща. – Теперь, зная, что он появится, мы можем уравнять шансы, – продолжила я. – Мы можем вывести его на чистую воду. Положить этому конец. Я еще не понимала, что это означает и на что готова пойти ради нашей общей победы. Я знала лишь, что это – единственный выход из нашей долбаной игры. Мне предстояло встретиться лицом к лицу с чудовищем. В ту ночь мне приснилось, что мы на кухне. Снова. Наше извечное поле битвы. Как всегда, кафельный пол под моей головой был прохладным. Я ничего не видела за его маской, не могла различить его взгляд через прорези для глаз. Он был спокоен. Готов. Но на этот раз и я тоже. На этот раз нож держала я. Я вонзила нож в него. 49 НОЧЬ РАСПОЛАГАЛА к страху. Было около двух часов ночи, и в Верхнем Вест-Сайде царила тишина. Ну, по крайней мере, здесь было тише, чем обычно бывает в Нью-Йорке. Редкие запоздалые прохожие тенями скользили по улицам в поисках либо развлечений, либо неприятностей. К ним присоединилась и я. Я играла в игру, но она уже давно вышла за рамки простой забавы. Я шла вдоль окружавшего Центральный парк каменного забора, высотой доходившего мне до пояса. Шел снег, и в воздухе кружились белые хлопья, словно небо превратилось в разрезанную пополам пуховую подушку. Я невольно залюбовалась этим красивым зрелищем. Подумать только, если бы я сейчас спала, то не увидела бы его. Все мои прошлые вылазки из дома остались незамеченными мамой, и сегодняшний вечер не стал исключением. Но пробраться в Центральный парк – совсем другое дело. Прежде мне не доводилось бывать в парке в такое позднее время, но я знала, что он закрылся еще час назад. Я даже проверила время работы парка в интернете. Есть ли охрана у входа? Запирают ли ворота? Если меня поймают, то отправят в тюрьму? Мне следовало бы бояться, потому что я направлялась прямо в пасть зверя. Субъект в Маске хотел добраться до нас – до меня, – и я направлялась прямо к нему в руки. Но сейчас я чувствовала себя спокойнее, чем когда-либо за последний год. На этот раз я не позволю ему прятаться в тени. Я готова встретиться с ним лицом к лицу, выяснить, кто он. Остановить его. На Восемьдесят Первой улице, у входа в парк, стоял, словно статуя, одинокий человек, его плечи и голова были покрыты снегом. От страха у меня в животе скрутился узел, и по мере того, как я приближалась к незнакомцу, он затягивался все туже и туже. Пока, наконец, не сумела разглядеть лицо человека, спрятанное в тени. – Тайер? Он моргнул, словно испугавшись, хотя видел, как я приближаюсь. – Привет, – откликнулся он. – Хочешь войти вместе? – Ага. – Он засунул кулаки в карманы своей толстой куртки от Canada Goose. – Давай покончим с этим. Оказалось, что нам не преграждают путь ни охранники, ни синие полицейские заградительные барьеры. Мы свободно прошли через открытый вход в Центральный парк, как будто прогуливались в полдень. Обычно здесь можно было увидеть траву и сеть троп и тропинок, но сейчас все это было укрыто покрывалом снега. Только фонари, светящиеся, как маленькие луны в ночи, обозначали пешеходные дорожки. Фредди дал нам простые инструкции для проведения испытания на страх: встречаемся у театра «Делакорт». Это был амфитеатр под открытым небом, возвышавшийся над каменными башенками замка Бельведер. Эта часть парка утопала в деревьях, причудливых инсталляциях и водоемах, словно сошла со страниц сказки братьев Гримм. Я приходила сюда всего один раз, два лета назад, когда мама купила нам билеты на фестиваль пьес Шекспира и мы приехали из Лонг-Айленда. Даже тогда, при полном освещении, с картой парка на руках и в окружении толп зрителей, собравшихся посмотреть представление, мы с мамой все равно заблудились среди лужаек и извилистых дорожек. Теперь я открыла Google Maps, но руки, видимо, онемели от холода, потому что телефон выскользнул из них и неуклюже плюхнулся экраном в снег. Я подняла его и попыталась вытереть. Но поскольку Тайер уже двинулся вперед и мы могли потерять друг друга, я сунула телефон в карман и побежала следом. Ночью парк казался совсем другим. Сияя при дневном свете, Центральный парк олицетворял собой пульсирующее сердце города. Миллион человек мог прийти сюда, но всегда казалось, что парк может бесконечно расширяться и места хватит еще большему количеству народа. Но в два часа ночи здесь не было ни бегунов, ни велосипедистов. Никаких смотрителей парка в зеленых гольф-карах. Никаких уличных торговцев мороженым и бутилированной водой по завышенным ценам. В ночное время пульсирующее сердце города превращалось в черную дыру. – Фредди уже здесь? – спросила я. – Не знаю. – А ты знаешь, как именно он собирается проводить свое испытание на страх? Тайер покачал головой, и наступившая тишина казалась такой мертвой, что я слышала, как снежинки падают на наши куртки. Минуты шелестели мимо, как неведомый шепот в темноте. Мы пробыли в парке всего несколько минут, но уже возникло такое ощущение, что мы попали в другой мир, а город исчезает, размывается. Как будто мы оказались внутри стеклянного шара со снегом, за пределами которого нет ничего. Я почувствовала, как чьи-то заледеневшие пальцы резко задели мою руку. Я подпрыгнула, но это оказалось всего лишь дерево, царапающее меня низко свисающими ветвями. Я попыталась выровнять дыхание, но сердце колотилось как сумасшедшее. Вот как я поняла, что мне страшно, – самые обыденные вещи приобретали зловещую окраску – было страшно с тех пор, как мы вошли в парк. Это было просто дерево, и это был просто парк, но у меня все равно бежали мурашки по коже. Если мы попали в сказку братьев Гримм, то очутились в той части, где обманчивая причудливость истории неожиданно уступила место скрытому в ней ранее ужасу. Молчание Тайера лишь усугубляло напряжение. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы он снова стал тем прежним знакомым мне парнем и отпускал непристойные шуточки, чтобы рассмешить меня. Парнем, который существовал до смерти Сандры. Меня не отпускало отчетливое ощущение, что рядом со мной идет человек, которого я знаю и в то же время совсем не знаю. Сначала я с облегчением отметила, что наши следы прекрасно заметны на снегу, потому что это означало, что потенциально нас смогут найти, если в испытании на страх что-то пойдет не так. Но затем я осознала, что по этим следам на нас может выйти кто угодно. Это напоминало сцену с лабиринтом в живой изгороди из фильма «Сияние». Я была Дэнни, а где-то рядом разгуливал Джек Николсон с топором. Многим, вероятно, эта обстановка показалась бы безмятежной. Тишина и черно-белый пейзаж на контрасте с шумным городом за границами парка. Но я не могла избавиться от ощущения, что что-то не так. Я оглянулась, но ничего в темноте не заметила. Впереди меня тоже ждала тьма, но я могла поклясться, что вдалеке кто-то стоит. Я остановилась как вкопанная. – Ты это видишь? – спросила я. – Впереди, кажется, кто-то есть. – Я ничего не вижу. Но Тайер даже не взглянул в ту сторону, куда я указывала. И в любом случае мое видение, должно быть, ускользнуло или испарилось, потому что темнота впереди вновь стала сплошной. И все же беспокойство не покидало меня. С каждым шагом у меня все сильнее возникало ощущение, что Тайер знает что-то, чего не знаю я. Что мой друг, человек, которому мне следует доверять, на самом деле ведет меня в какую-то западню. – Тайер, что происходит? На этот раз он даже не потрудился ответить. Хрустнула ветка, но я заставила себя не дергаться. Я положила руку на предплечье Тайера, и он наконец остановился, впервые за этот вечер взглянув мне в глаза. – Тебе не нужно бояться, – сказала я. – Если Человек в Маске здесь, он охотится только за мной. Тайер уставился в землю, но я чуть присела, чтобы заглянуть ему в глаза. – Я готова к встрече с ним. Что бы ни случилось сегодня ночью, мы остановим все это. Когда Тайер все-таки поднял голову, в его глазах застыли слезы. – Сандра принимала наркотики? – Что? – опешила я. – Тяжелые наркотики? Я коротко и резко хохотнула от такого неожиданного вопроса. – Нет. Никогда. Тайер кивнул, как будто не хуже меня понимал, насколько нелепо это предположение. – Я видел отчет о ее вскрытии, – признался Тайер. Я насторожилась. Я знала, что он мог получить такой доступ через своего отца, даже незаметно от родителей. – У нее в крови нашли ЛСД[38]. Очень много. Кто-то накачал ее наркотиками. – Что?! – Она находилась под действием наркотиков, – продолжил Тайер, низко опустив голову и глядя себе под ноги, но я слышала слезы в его голосе. – Ей что-то мерещилось. Она сходила с ума. – Расскажи мне все, Тайер. Что ты выяснил? – Человек действительно может навредить себе во время жесткого наркоманского прихода. Когда в крови столько вещества и у тебя приход, ты можешь совершать очень опасные вещи. А у Сандры случился очень сильный приход… Он начал повторяться, бормоча слова все быстрее и быстрее, поэтому я остановила его и вернула разговор в нужное русло. – Откуда ты знаешь? По результатам вскрытия нельзя определить, насколько сильный у нее был приход. Тайер наконец поднял голову и посмотрел на меня, словно удивляясь, что я еще сама не догадалась. – Я был с ней на крыше. В ушах у меня зашумело. Казалось, весь воздух исчез, и сколько бы я ни пыталась вдохнуть, ничего не получалось. Но все же я, видимо, дышала, потому что продолжала стоять на ногах. Мое сердце продолжало биться. – Что ты… что ты такое говоришь?! – Тебя не преследует какой-то человек из твоего прошлого, Рейчел.