Билли подошел ко мне, прежде чем у меня появился галстук-бабочка в правильных цветах. Я думал о том, как объяснить ему, что та моя жизнь, которую он знал, была ложью, но Билли должен был понять, ведь друзья именно так и поступают. Иногда я думал и об Алекс. Снова и снова я вспоминал, что она спросила у меня при нашей первой встрече: «Ты же занимаешься боксом, да?» Она все это время знала, что бабочки имеют что-то общее с боксерским клубом, но не могла узнать это от Шарлотты, потому что у той не осталось воспоминаний о бабочках. Мне в голову пришло только одно объяснение, каким бы чудовищным оно ни было. Я вспомнил, как Алекс сказала, что сорок лет назад она училась в колледже Св. Джона. Ангус Фарвэлл говорил то же самое. В это утро я пообещал себе: никогда больше не буду лгать. Это показалось мне важным и по сути простым делом. Шарлотта уже неделю знала, что ее отец являлся одним из тех людей, что и парни, надругавшиеся над ней. Незадолго до нашего отъезда он прислал ей длинное письмо по электронной почте, в котором клялся, что никогда ни одной женщине не причинил боли и что он сделает все, чтобы доказать свою невиновность. Он советовал Шарлотте поговорить со мной, так как мы недавно обсуждали эту тему и еще то, что он был обеспокоен развитием общества бабочек. Я подтвердил это. Шарлотта получила письмо отца, когда мы уже приехали на Гарду. Она лежала рядом со мной, пока я делал записи в своем дневнике. Она произнесла в тишину: – Я справлюсь с этим, только если ты останешься со мной. Когда я протянул ей лист бумаги, на котором Джош написал в библиотеке пару слов, она сразу же кивнула головой, узнав этот почерк. И все же я попросил ее сравнить слово «ночь» на этом листе со словом «ночь» из письма бабочек, которое я прихватил с собой. Почерк был идентичным. Шарлотта сложила обе записки и выбросила их в корзину для бумаг, стоявшую рядом с кроватью. Она поинтересовалась, как зовут этого человека. Я никогда не забуду, как Шарлотта произнесла это – «этого человека». Я назвал фамилию Джоша. Она вбила ее в свой телефон. Я был рад, что она не стала больше говорить об этом. Я наблюдал за Шарлоттой, пока она купалась в озере. Она плавала как дельфин. Солнце отражалось в воде и было таким ярким, что ослепляло меня. Шарлотта заплыла слишком далеко. На мгновение я забеспокоился. Я не знал, сможет ли она когда-либо пережить случившееся. Она вышла из воды, села рядом со мной на и положила руку на мои плечи. Ее кожа была мокрой и холодной. Шрам над ее грудью был немного светлее, чем обычно. Наверное, из-за холода. – Как ты считаешь, у них здесь есть ракетки? Может, заняться чем-нибудь, чтобы в голову пришли хорошие мысли? Ты не хочешь поиграть? – спросила она. Я взял в свои руки ее ладонь и поцеловал ее запястье. Вообще-то, я хотел поцеловать ладонь с тыльной стороны, но соскользнул со стены. Я знал, что ей все равно, и это было одной из причин, почему она была именно той, кто мне нужен. Мне показалось, что она выглядит так, словно внутри нее что-то пылает. – Нет, – сказал я. Я посмотрел на озеро. Вчера вечером хозяин отеля сказал, что наверху в деревне был ангар, в котором сыновья виноградарей иногда устраивали боксерские бои. Алекс Я встала в шесть часов утра, пошла в киоск на углу, владельцем которого был один индиец, и купила дневную газету. Я бегло прочитала тему номера – о бабочках, а затем еще раз, медленнее. Ангус Ночь, мягкие подошвы, черная одежда. Я зашел на виллу через незапертый служебный вход. Вплоть до кухни все помещения были темными. Я наблюдал за домом целую неделю, ожидая, чтобы в нем остались только Джош Леван, его бабушка и кухарка. Я знал, что комната Джоша с видом на море на третьем этаже и что он в это время, скорее всего, уже спал. Месяц назад я получил открытку, на которой рукой Шарлотты было написано: Человека, который сделал это со мной, зовут Джош Леван. Я поджег открытку в саду. На обратной стороне была фотография старого города Вероны. Пламя мерцало голубым и красным цветами. Мой адвокат посоветовала мне подать в суд на газету, которая обвинила меня в надругательстве, и больше ничего не делать. Бабочек больше не существовало, но не только название делало их могущественными. Сетевая структура будет существовать все время, пока существует университет Кембриджа и пока люди стремятся к власти. Я все сделал правильно, так я чувствовал, и именно это было невыносимым для меня. Я потерял свою дочь, и когда я получил от нее открытку, то понял, что должен делать отец в подобной ситуации. У меня было специальное разрешение, которое позволяло мне перевозить охотничье ружье в охраняемом спецбагаже самолета, если я разберу его на отдельные части и подам заявку за неделю до вылета. Я открыл дверь в комнату Джоша Левана. Лунный свет проникал сквозь жалюзи. Джош Леван спал в кровати. Я увидел пару боксерских перчаток, лежавших на письменном столе, рядом была фотография, на которой он стоял под руку с Хансом Штихлером. Ружье весило пять с половиной килограммов. Мужчина, который продал мне его, назвал его «убийцей слонов». Одеяло накрывало тело Джоша Левана, были видны только его голова и бледная рука, лежавшая на краю кровати. Ханс Я был с Шарлоттой, когда ей позвонил полицейский, она включила телефон на громкую связь. Полицейский сказал, что ему очень жаль, потому что обычно такие вещи сообщают не по телефону. Единственный свидетель – кухарка сказала, что выстрел был таким громким, что у нее, находившейся на первом этаже, выпала из рук кастрюля, в которой она взбивала венчиком лимонный сок, масло, желток и сахар. Она хотела приготовить для Джоша лимонный пирог к чаю на завтрак, он очень его любил. Когда кухарка услышала выстрел, она забралась в шкаф под мойкой. Потом раздался второй выстрел. Полицейский сказал, что он никогда еще не видел, как действует оружие большого калибра с короткой дистанции. Такое ощущение, что стрелок хотел одним выстрелом стереть любое воспоминание, которое существовало в головах. Полицейский реконструировал события максимально точно и пришел к следующему выводу: стрелок проник в дом, приложил ружье ко лбу спящего молодого мужчины и нажал на спусковой крючок. Затем он перезарядил оружие, поставил ружье прикладом на пол, обхватил ствол зубами, снял ботинок и нажал на курок большим пальцем правой ноги. Ружье было очень длинным, поэтому когда ствол находился во рту, то даже высокий мужчина не мог бы руками нажать на спусковой крючок. Полицейский сообщил, что устроил эксперимент с рукояткой метлы, чтобы быть уверенным в этом до конца. Он сообщил, что пока не понял мотива преступления. Была только фотография, которую можно было бы рассматривать в качестве подсказки. Полицейский нашел ее в левом кармане куртки стрелка. На ней были изображены Ангус Фарвэлл, женщина и светловолосая девочка с кудряшками. На обратной стороне фотографии было написано, вероятно, самим стрелком: «Все это правда». * * * notes Сноски 1 Ты опускаешь свою левую (англ.). 2 Спасибо (англ.). 3 Начнем (англ.).