– Ваши пещеры будут полны драгонетов, – живо сказала Эйнар, заполняя затянувшуюся паузу в разговоре. – Мы определенно на это надеемся, – склонил голову Даверак. Он никогда не обращал внимания на сестер жены, но был рад, что в его доме будет жить Эйнар. Ему совсем не понравилась бурная реакция Селендры, хотя виду он не подал. – Как Беренда? – спросил Эйван. – Пока справляется, – ответил Даверак. – Старается правильно питаться, конечно, как и положено. Ей кажется, что на этот раз она все знает, и она не так нервничает, как в первую кладку. Хотя она и была их сестрой, никто из присутствующих не захотел спросить, снесла ли она уже первое яйцо, а Даверак не пожелал поделиться. Никто из них не решился также обвинить его в том, что он рискует жизнью сестры, заставляя ее снести очередную кладку так скоро после первой, хотя каждый об этом подумал. – Ну, что ж, нам надо отправляться, если хотим успеть на поезд, – сказал Пенн, прерывая еще одну неловкую паузу. Для поезда было все еще слишком рано, но это давало Селендре возможность исчезнуть, чтобы собрать вещи, а Эйнар сопровождать ее. Три самца некоторое время сидели и в молчании обозревали вид с уступа. Начался дождь. – Я должен поговорить с фермерами о посевах этого года, да и будущего тоже, – сказал Даверак, глядя на поля. Это был его долг и воля старого Бона, но оба сына восприняли как бестактность со стороны Даверака, что он так скоро начал об этом думать. – Заведете ли вы управляющего имением, чтобы присматривать за фермерами Агорнина? – спросил Пенн. – Да, мы думали, что на первое время это решит задачу, – сказал Даверак. – У меня есть кузен, который справится с этим. Хотели попросить тебя, Эйван, но Беренда сказала, что твоя карьера в Ириете протекает настолько успешно, что стать управляющим имением твоего отца было бы понижением. – Да, – механически ответил Эйван. Хотя его карьера действительно многое обещала в видах золота и планов на будущее, но никакой защиты у него не было, и его могли сожрать в любой момент. Безопасное место управляющего под защитой своего зятя воспрепятствовало бы его карьере, но он мог бы подняться, разумно вкладывая золото с помощью друзей в Ириете. Это позволило бы ему дать сестрам общий кров. Ему бы потребовалось привлечь своего клерка, но это бы можно было как-то устроить, подумал он, прикидывая, к каким трудностям могло бы привести участие клерка. Было бы неплохо, если бы Даверак предложил место раньше, тогда бы он отказался от намерения судиться с ним. В ту же минуту целое нагромождение сложных, запутанных планов пришло в движение в изворотливом уме Эйвана. – Я думаю, что в целом эта позиция меня бы устроила. Благодарю тебя, Даверак. Даверак медленно моргнул. – Какая досада, мы были уверены, что ты этого не захочешь. Я уже предложил это место моему кузену Вримиду, он прибывает в Даверак сегодня. Он повел крылом в знак легкого сожаления и притопнул ногой, давая понять, что вопрос закрыт полностью. Когда Селендра вернулась, Эйван сидел, подобравшись и глядя сердито, Даверак беспечно раскинулся на уступе, а Пенн неловко полулежал между ними. – Я готова, – сказала она. – Тогда отправляемся, – сказал Пенн. – Вам обоим нет нужды спускаться с нами. До свидания, Даверак, мое благословение твоему прибавлению потомства, мои наилучшие пожелания Беренде. До свидания, Эйван, удачи тебе в Ириете, пиши нам, сообщай, как идут дела. Селендра обняла Эйвана. – Береги себя, – сказал он. – Это ты будь поосторожней в Ириете, – ответила она. Затем она поклонилась Давераку, который холодно кивнул в ответ. Эйнар сопроводила их на станцию и до самого прихода поезда хлопотала над ящиками с приданым Селендры и коробками, взятыми Эймер с кухни. Затем они с Селендрой так вцепились друг в друга, будто отказывались расставаться. Пенн с носильщиками проследил за погрузкой багажа, после чего запрыгнул на плоскую платформу поезда. Эймер последовала за ним. Прозвучал свисток – предупреждение для самых медлительных, что поезд вот-вот отправится, Селендра наконец отпустила сестру и вспорхнула на свое место рядом с братом. Она не отрывала взгляда от сестры, оставшейся на станции, пока уже не могла различить золото ее чешуи на фоне серого камня, после чего повернулась в сторону локомотива и новой жизни, что ожидала ее в Бенанди. 14. Эйнар отбывает После того как дымок поезда окончательно скрылся из виду, Эйнар повернулась и полетела обратно в Агорнин. Она пыталась утешиться тем, что не уезжает, как Селендра, в ту часть Тиамата, где никогда не бывала и никого не знала. Она едет всего лишь в Даверак, который едва ли в часе полета до дома, – лишь бы только нашелся кто-то, кто ее сопроводит. Она навещала Беренду в Давераке несколько раз, однажды даже погостила целых десять дней кряду и хорошо знала поместье, а вот жена Пенна для Селендры – незнакомка. Эти размышления не слишком утешили ее. Она, может, и знает Даверака, да вот только совсем его не любит. Она гостила в его доме, но никогда не чувствовала себя там как дома. Самым лучшим в этих визитах к Беренде было возвращение домой. А теперь дома больше нет, и если она вернется в Агорнин, то уже как гость, и все здесь поменяется. Те родные, кто любил ее и беспокоился о ней, похоже, были уверены, что вскоре она покинет дом Беренды и заведет свой собственный с Досточтимым Лондавером, другом Даверака. Сама Эйнар в этом крепко сомневалась. Лондавер ей нравился, но все их общение до сих пор ограничивалось двумя танцами на прошлый Новый год в Давераке, и с тех пор он даже не навестил ее в Агорнине, хотя она просила отца пригласить его. Ей не казалось, что он заинтересован достаточно сильно, чтобы принять ее с жалкими восемью тысячами крон, или даже с шестнадцатью, что могут у нее оказаться, если они с Селендрой объединят свое приданое. Лондавер не был Досточтимым по титулу, как Бон Агорнин, но был таковым по статусу, как наследник своего Сиятельного отца. Когда Беренда выходила замуж, она забрала сорок тысяч крон, и у Эйнар не было причин надеяться, что Лондавер примет меньше, чем досталось Давераку. Пока ее отец был жив и оставалось еще время, чтобы накопить больше золота, это не было препятствием. Теперь же, в добавление ко всем ее горестям, над ней, кажется, повисла угроза быть разлученной с драконом, за которого она склонялась счастливо выйти замуж. Неудивительно, что, взлетая со станции, она била крыльями вполсилы, возвращаясь к тому месту, что ей предстоит разучиться называть домом. Поджидал ее только Эйван. – Даверак отправился повидаться с фермерами и убедиться в том, что они его понимают, – сказал он, грубо передразнивая интонацию Даверака. – Как будто наши фермеры нуждаются в его наставлениях. – О боже, – сказала Эйнар, аккуратно приземлившись возле брата и удобно расположившись рядом с ним. – Надеюсь, он не станет вводить слишком много новшеств и все менять. Хотя Эйван, как молодой дракон, пробивающийся в столице, в общем одобрял новации и изменения, в этом случае он совершенно согласился с сестрой. – Он сказал, что думал о том, чтобы поставить меня здесь управляющим, но не успел произнести это, как тут же отнял эту возможность, потому что уже предложил это место какому-то своему кузену. – Но ты же говорил, что не смог бы жить здесь, – кротко сказала Эйнар. – Я бы не смог здесь жить, заняв место Досточтимого в этом окружении. Но с поддержкой Даверака, как его управляющий, я бы мог смотреть за хозяйством и сохранить дом для вас с Селендрой. – О, Эйван, неужели ты бы пожертвовал своей карьерой ради нас? – спросила Эйнар, очень тронутая его словами. Эйван немного приосанился и, казалось, даже вытянулся в длину в лучах солнца. Теперь, когда она сказала об этом, он и правда готов был пожертвовать собой ради сестер. Но также он не забыл и о том, что от своих надежд ему тоже можно было не отказываться, да и безопасность позиции управляющего играла не последнюю роль в его расчетах. Он позволил всему этому осесть в его уме и наслаждался восхищением сестры, которая так высоко его ставила. Они продолжали сидеть на уступе, разговаривая о благородстве Эйвана и о старых временах, лениво наблюдая за повозкой, которая тащилась по дороге вдоль реки по направлению к ним. – Это Даверак прислал, чтобы забрать твое приданое, – сказал, наконец, Эйван, указывая на повозку. – Как бы мне хотелось, чтобы вообще не нужно было туда ехать, – сказала Эйнар. – Твое положение в его доме может стать неловким, когда я вызову Даверака в суд от имени нас всех, – согласился Эйван. – Неловким? Да это просто невозможно. Я не могу поставить свое имя в любом таком документе, оставаясь под защитой Даверака, – сказала Эйнар. – Селендра наверняка к тебе присоединится, и я согласна, что ты в совершенном праве добиваться возмещения, но, пожалуйста, не проси меня помочь тебе с этим. – Он может быть нелюбезен, но не вышвырнет же он тебя, – настаивал Эйван. – Да ему и не понадобится вышвыривать меня, он и без этого может стать настолько нелюбезным, как ты выразился, чтобы сделать мою жизнь в его доме невозможной. Мне кажется, ты не понимаешь, насколько по-другому все это выглядит для меня, чем для тебя. Ты можешь проложить себе путь с помощью собственного ума и когтей, я же всегда должна рассчитывать на какого-нибудь самца, чтобы защитить себя. С умом у меня, может, тоже неплохо, но когтей мне не дано, и, хотя мои лапы лучше приспособлены для письма и тонкой работы, они ни на что не годятся в драке. Без них я совершенно зависима и не могу обратить себя против тех, от кого завишу, во всяком случае не имея в виду какой-то другой защиты. Если бы у меня был муж или ты как мой брат мог принять меня в своем доме, тогда я бы ополчилась на Даверака с удовольствием. А так я должна подчиняться его прихотям, забыв о собственных желаниях, поэтому я не осмелюсь присоединиться к твоему иску. Эйван низко склонил голову, представляя те непростые жертвы, которые ему пришлось бы принести, возьми он с собой Эйнар. – Жизнь со мной была бы нелегка для тебя, – произнес он через минуту раздумья. – Мне тоже было бы трудно, и я не смогу забрать тебя сразу же, уж точно не сегодня. Но если ты правда не хочешь ехать в Даверак, я возьму тебя с собой в Ириет. Ты не сможешь жить, как подобает Почтенной Агорнин, потому что я не смогу обеспечить тебе надлежащего содержания. Тебе придется работать моим клерком или даже вместе с моим клерком. Не могу также сказать, что это будет достаточно безопасно, потому что ты будешь защищена не более, чем я, а мое положение меняется день ото дня, по мере изменений в городе и в офисе. Не избежать и каких-то лишений для нас обоих, но я готов переносить их, если необходимо. Он даже представить себе не мог, что бы Пенн о нем подумал, если бы узнал, что он предлагает. Вчера он предлагал сделать Селендру наложницей, а сегодня – Эйнар стать клерком. – Благослови тебя боги, брат мой, но в этом нет необходимости, – сказала Эйнар, целуя морду Эйвана. – Я выживу с Берендой и Давераком, если только ты не будешь просить меня присоединиться к обвинениям против Даверака в суде. – Конечно, не буду, – ответил Эйван. – Просто мой иск будет выглядеть гораздо слабее, если мы все трое не объединимся. Но я не стану тебя просить, если все обстоит так, как ты говоришь. Они еще немного печально посидели вместе, пока не вернулся Даверак, полный сознания своей значимости. Ящики с наследством Эйнар уже погрузили на тележку, и брат с сестрой попрощались. – Приезжай навестить нас в Давераке в любое время, когда сможешь вырваться из Ириета, – великодушно предложил Сиятельный Даверак, когда все было готово к отъезду. Эйван вежливо согласился, но они оба с Эйнар знали, что, как только иск окажется в суде, предложение будет отозвано и никогда не повторится. Он на мгновение задумался, стоит ли это разлуки с сестрой, даже если все получится и без ее помощи, но настолько вознамерился добиться отмщения именно таким образом, что ничто уже не могло своротить его с пути. Он улыбнулся и пожелал им приятного путешествия. Затем он поднялся и полетел против ветра в Ириет, намереваясь переночевать по дороге в Мшистом Веретене. Эйнар и Даверак полетели по ветру на запад, по направлению к Давераку. Всего один раз Эйнар оглянулась, чтобы увидеть, как ее брат исчезает на юге, а вершина, которая служила ей домом, уже почти целиком скрылась в облаках. Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь