Он расположил себя, расположил свой член. Он скользнул в неё до упора и… Gaos. Бл*дский gaos… Всё остановилось. Ник почувствовал, как обида Уинтер усилилась, стала ещё хуже, и та боль не рассеивалась, ей вообще не помогало ничего из его действий. Он ощущал её злость, ту её часть, которая не хотела это чувствовать, не желала испытывать те мягкие эмоции, вообще не хотела быть уязвимой перед ним. Почему-то это лишь сильнее тронуло его, усилило желание защитить. Он всё ещё не мог думать достаточно связно, чтобы понять, что та вещь, от которой он хотел… нет, та вещь, от которой ему нужно защитить её… это он сам. Уинтер притягивала его даже в ярости. Она притягивала его своим светом, своим чёртовым светом видящей, связью между их кровью… Когда Ник вновь сумел видеть, он трахал её, придавливая своим весом и руками к столу. Он сжимал её волосы, стараясь контролировать себя, вколачиваясь в неё и постанывая от каждого толчка. Это причиняло боль. Gaos, это причиняло охеренную боль. I'thir li'dare… Она снова ударила его. Она ударила его по груди. Ник почувствовал, как она думает, и её боль усилилась. Она ещё сильнее ударила по нему. «Прекрати говорить это! Прекрати думать на языке видящих!» Она бросила эти слова в него, и её мысли переполнились яростью. Гнев. Безудержный гнев, словно она хотела снова ударить его, продолжать бить, пока не достучится до него, пока не причинит настоящую боль. «Ублюдок, — её глаза заблестели, сердито глядя на него. — Прекрати говорить на прекси. Я знаю, откуда это пошло. Я знаю, откуда пошли эти чёртовы словечки видящих, и это не от Малека. Не от Тай. Совершенно точно не от меня, бл*дь…» Её боль усилилась, и Ник сорвался, вколачиваясь в неё ещё сильнее. Он кончил. Эмоции безжалостно ударили по нему. Он не сумел их сдержать. Он застонал, сдёргивая платье с её шеи и вжимаясь всем весом в её тело. Он впился клыками в её плечо. Он почувствовал, как у Уинтер перехватило дыхание, а боль в ней усилилась, когда он начал пить, а потом она тоже кончила, забившись под ним, выгибаясь и вспотев всем телом. Она прокричала его имя, и боль в них обоих усилилась. То другое чувство в ней тоже ухудшилось, становясь почти невыносимым, когда она впилась ногтями в его спину под рубашкой. «Я ненавижу тебя, — подумала она в его адрес, и то горе делалось лишь острее. — Я тебя ненавижу…» Эти слова причинили ему боль. Ник всё ещё кончал, стискивая её бёдра ладонями, но Господи, как это ранило. Он знал, что это ранит лишь сильнее, когда он вновь сможет думать ясно. Каким-то уголком своего сознания он даже сейчас понимал, что это лишь самое начало боли из-за того, что он сделал. — Я люблю тебя, — прохрипел Ник, поднимая голову с её плеча и прижимаясь щекой к её щеке. — Господи, Уинтер. Я люблю тебя. Бл*дь, я так люблю тебя… — Лжец, — рявкнула она. — Бл*дский лжец. Он не пытался спорить. Он слышал хриплость её слов. Хуже того, он слышал в её голосе слёзы. От этого боль прокатилась по нему рябью, словно забираясь под кожу. Ник впервые смог соображать достаточно ясно, чтобы понять, что это не та другая боль. Не та боль видящих, не секс-боль. Эта боль была куда более человеческой. Такая боль стискивала грудь и заставляла чувствовать себя абсолютным дерьмом. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы дать название этому чувству. Это не угрызения совести, хотя, возможно, это должны быть они. Это даже не стыд. Горе. Это было горе. Боже, это чувство сродни тому, словно его сердце только что вырвали из груди. К сожалению, это тоже ощущалось знакомым. Это казалось слишком, слишком знакомым, бл*дь. Глава 22 По-настоящему зла Ник встал, чтобы открыть дверь. Он не подумал о том, как он выглядел и полностью ли он одет. Может, это был просто предлог пошевелиться, в некотором роде изменить обстановку, вывести их из этого чёртова тупика, в котором они застряли — тупика, который всё сильнее бил по кнопкам его страха и вызывал желание сбежать… по крайней мере, до тех пор, пока он не приведёт мысли в порядок. — Неудивительно, — пробормотала Уинтер позади него. Ник глянул на неё, затем крепче стиснул челюсти, преодолев остаток пути до двери. Он немного повозился с замком, а когда эта чёртова штука наконец-то поддалась, распахнул дверь. К тому моменту он понятия не имел, как долго они тут пробыли. Он не знал, который час. Хуже того, до него впервые дошло, какими громкими они были, и не только когда трахались — а ведь это место работы Уинтер, и это школа, чёрт возьми, где мимо кабинета могли пройти ученики. К сожалению, об одежде он не задумался своевременно. Он распахнул дверь, увидел перед собой Малека и Тай… …и только потом подумал посмотреть на себя. Что ж, хотя бы на нём были штаны. Тем не менее, его рубашка оставалась распахнутой, свисая с плеч, а ремня и ботинок на нём не оказалось. Ник вообще не помнил, как снял свои антигравитационные ботинки, которые были практически стандартной униформой для копов, даже Миднайтов. Но, наверное, они где-то под столом Уинтер. Всё это промелькнуло в его голове меньше, чем за одно биение человеческого сердца. Затем Ник скользнул назад, по-вампирски отскочив за дверь — скорости ему хотелось сильнее, чем потакать видящим, двигаясь в человеческом темпе. Полностью уйдя из дверного проёма и очутившись за массивной деревянной дверью, он глянул на Уинтер, застёгивая свою рубашку. Он с облегчением увидел, что она выглядит пристойно — более пристойно, чем он.