– Ну, это не от осознания, это как раз по дури. Чтобы делать все по-своему, нужно сознание отключить. Инстинкты хищника. – Конечно, можно попытаться провести границу, но зачем? Сознание против инстинкта. Лев, который в окровавленной пасти держит кисть и пишет Мону Лизу. Чего тут больше? – Парадокс, разве нет? – спросила Майя. – Парадокс – это только массив неучтенных данных. Нечто, что делает тебя тобой, а меня – мной. А Сережу – Сережей. Думаешь, меня не удивляет то, что он жарит на моей кухне котлеты? Он не оскорблен, не подавлен, не ищет объяснений и не требует их. Он – Сережа. У него не бывает чувства вины, ему всегда комфортно, его не мучает ни сознание, ни инстинкт. Гармония улитки. – И никаких вопросов? – Только по поводу того, где у нас соль, – кивнула я. – На кухне жены, которая вероломно бросила его. – Под такое настроение, пожалуй, не чай, а коньяк пойдет. Держи. – И Майя протянула мне большой стакан с чаем в железном подстаканнике – такие штуки были только у нее и в поездах дальнего следования. – Значит, Сережу правда не интересует? – Правда, Майка, переоценена. Правда – как хлорка, делает мир чище, но вреда от нее больше, чем пользы. – А ты его спрашивала, почему он не злится? Что сам Сережа говорит? – Что он меня понимает. Что все бывает. И еще много всякой ерунды, в которой, по большому счету, нет никакого смысла. – А в чем же тогда смысл? – Я думаю в том, что он меня и сам разлюбил. Или никогда не любил, но эта версия мне нравится куда меньше. Мне кажется, я его никогда и не знала по-настоящему. Мне всегда казалось, что все можно поправить – если найти подходящую к ситуации книжку. Или тренинг. А сейчас я знаю, что «есть вещи, которые я в силах изменить, а есть те, что изменить не в моей власти. И я только ищу мужество принять это и увидеть разницу. – Это ты мне девиз анонимных алкоголиков зачитываешь? Нельзя же быть такой наивной, в самом деле! – воскликнула Майка. Я расхохоталась и подалась вперед. – А ты всерьез считаешь, что Ланнистер ушел, потому что к тебе переехал Константин? Ты считаешь, что его уход – твоя прямая вина? Если хочешь знать, да, это твоя вина, только к переезду Константина не имеет отношения. – В каком это смысле? – нахмурилась Майя. – Ланнистер ушел, потому что ты в обморок грохнулась. Все перепугались, вот Апрельчик Файкин и оставил дверь открытой. Он звонил в «Скорую». Впервые в жизни Ланнистера перед ним открылась дверь в большой мир, и он не упустил этой возможности. Если бы я была котом, тоже воспользовалась бы шансом. Возможно, он прямо сейчас экстремально счастлив. Может быть, у него любовь. Или даже две. – Или его съели, – мрачно заметила Майка. Я замолчала, что тут скажешь. Если человек хочет винить себя, он всегда найдет за что. – Ну не дура ли? Лучше расскажи, вот чего ты в обморок упала? Чего с тобой в тот день-то случилось? В покер мне продула как дура. Теперь замолчала сама Майя. Она поежилась так, словно ей вдруг стало холодно. И обняла себя двумя руками, защищаясь – от меня? Или от чего-то еще? – Я не хочу об этом говорить, – пробормотала она. – Не хочешь – не говори, – смирилась я. Нет, не смирилась. Любопытство, оно такое, от него кошка сдохла. Надеюсь, что не Ланнистер, тьфу, тьфу. – Ты деньги потеряла, что ли? – Что? Деньги? Почему деньги? – вытаращилась Майя. – Биткоины? Ты вложилась в них, признавайся, глупая ты женщина? – Я посмотрела на нее фирменным взглядом «Шерлок, версия 2.0». Майкины брови «полетели» вверх, ее серые глаза смотрели на меня в полнейшем неведении. – Что такое биткоины? – Майя таращилась на меня, ожидая ответа, и я тут же осознала, насколько была не права. Я говорю с Майей, как я могла забыть. Это вам не Фая, которая сама вручную хакнула программу управления нефтяными насосами, когда, как говорится, накипело и приспичило[3]. А Майя Ветрова, когда ее просят отправить письмо, спрашивает, есть ли марка, и идет на Почту России. Какие биткоины. – Я просто подумала… криптовалюты сейчас вроде как рухнули, плохие котировки, и все такое, – неуверенно пробормотала я, а потом добавила с некоторым даже обвинением: – Это сейчас модно – покупать эти биткоины. И ты же в тот день телевизор смотрела, когда упала. Новости про биткоины, будь они неладны. Во всяком случае, мне так показалось. Чего молчишь-то, а? Ладно, наверное, я перепутала. – Ты не перепутала, – тихо ответила Майя. – И тебе не показалось. – Нет? Биткоины? Серьезно? – теперь пришел мой черед удивляться. Майка помотала головой, а затем полезла в шкаф за упомянутым уже ранее коньяком. Пришло время выпить чего-нибудь покрепче. Глава 5. История Майи Ветровой, рассказанная ею самой Обычно все, что начиналось словами «и что-нибудь покрепче», заканчивалось непредсказуемо. Майя достала из недр своего секретера бутылку хорошего армянского коньяка и включила «ящик Пандоры». Полились звуки рекламы – покупайте новую машину, если что, будет на чем уехать от жены. Я взглянула на нее вопросительно, она помялась, а затем попросила меня принести компьютер и «эту штуку, которой ты его к телевизору прицепляешь». Этой штукой был HDML кабель, но для Майи любые устройства с кнопками, а также их соединяющие элементы были «этими штуками». – Зачем? – поинтересовалась я. – Я хочу тебе кое-что показать. – Что показать? – настаивала я. Мне было лень идти к себе за компьютером. Все-таки два этажа вверх, потом два этажа вниз. Даже если на лифте. – Я не удивлюсь, если ты мне не поверишь, – ответила Майя, хоть это было и не то, о чем я спрашивала. – Я бы не поверила. Если бы я была на твоем месте, то решила бы, что брежу. Я покажу тебе кое-какого человека. – Я на своем месте и постоянно брежу, этим меня не напугать, – усмехнулась я. – Ладно, давай принесу ноутбук. Только у меня в последнее время он виснет постоянно, вирус поймал или что? За ним, когда меня нет, Сережа сидит. Он бог весть куда лазает на этом ноуте. Майя покачала головой. Все, что связано с Сережей, бесило ее. Как и большинство моих друзей, родственников и знакомых. Иногда это бесило соседей и совершенно незнакомых людей. Нашу консьержку. Водопроводчика. Маму Игоря Апреля. Меня. Через десять минут мы с Майей сидели перед плоским экраном ее телевизора, и я пялилась на изображение человека, которого Майка сочла необходимым зачем-то мне показать. Я его, конечно, знала. Его все знают – лицо этого человека, его все видели в фильмах, на афишах, в утренних шоу. Мне это лицо знакомо, как знакомо любому из тех, кто хоть иногда смотрит телевизор. Его имя – Иван Кукош. Имя вроде натуральное, не придуманное, хотя кто их – звезд – разберет, где у них имя, а где псевдоним. Это был мужчина средних лет, телосложения среднего и такой же средней красоты. Мужчина как мужчина, не красавец, не урод. Разве что лицо запоминающееся, в этом не откажешь. В молодости он был значительно смешней и как-то умилительнее, тогда-то он и заработал себе народную любовь и славу. Повезло. Иногда удается попасть в правильное место, в правильное время, получить правильную роль. Звезды сошлись. Харизма осталась, но сейчас черты лица у Ивана Кукоша стали резче и острее, волосы казались жесткими и стояли дыбом, как у уличного пса, но снимать его не перестали. Напротив, теперь стали даже больше, но в основном в ролях обаятельных злодеев. В «ящике» он появлялся часто – в ток-шоу и всяких передачах со звездами. У него был запоминаемый скрипучий голос, который я отчетливо вспомнила. Откуда я это вдруг вспомнила? Ах да, он же ведет довольно популярное радиошоу, оттуда. Иван Кукош всюду ходил в круглых темно-зеленых, почти черных очках, как у кота Базилио. Ничем остальным он не выделялся из пестрой толпы людей, заполнявших «ящик». Знаменитость. – Как думаешь, он – хороший человек? – спросила вдруг Майя и посмотрела на меня внимательно, изучающе, как будто это был какой-то тест. Я растерянно наморщила лоб, этот вопрос был настолько из разряда абсурдных, как если бы она спросила меня о вероисповедании пингвинов. – Да кто их там разберет. Вряд ли вообще-то. Откуда в «ящике Пандоры» взяться хорошим людям. – Просто бывает же иногда, что хороший человек совершает плохой поступок. Такое бывает, я знаю, такое возможно. Обстоятельства разные иногда складываются, – пробормотала Майя и посмотрела в экранные глаза Ивана Кукоша, словно пытаясь найти там какой-то ответ. Словно она пыталась его понять. Только тут до меня понемногу начало доходить то, что Майя сказала раньше. Не биткоины. Что еще в тот злополучный день показывали по «ящику»? Что-то про культуру. Какая-то новость, но я, хоть убей, не помнила, что именно там было. Стекляшки темно-зеленых очков кота Базилио и какие-то очень традиционные слова про самобытность, про луковицу характеров. Почему я запомнила про луковицу? Иван Кукош, да, конечно! Это был он в той новости. Подсъёмка в каком-то театре, я помнила: за спиной у актера были темно-бордовые театральные кресла. Бархат портьер. – Это все из-за него? – Да, из-за него, – согласилась Майя. – Его показывали по телевизору на даче… – …когда ты грохнулась в этот свой обморок, – закончила я за нее. – Он был в новостях. Прямо перед этими твоими биткоинами, – улыбнулась Майка. – Забавно, что ты о них подумала. – Только я не понимаю, какого лешего… Ты что, его знаешь? – Да, знаю, – подтвердила Майя серьезно. – Ничего себе! Вот это поворот. Как? Откуда? О, я поняла. У вас был роман? Он женат, да? У него есть жена? – Майкино лицо оставалось бесстрастным, непроницаемым. Она ждала, когда версии у меня кончатся, но я продолжала: – Он тебя обидел? Ударил? Избил, как Марат Башаров? – Нет, – покачала головой подруга. – Ну, я не знаю. Он – твой внебрачный сын? Нет, погоди. Ты что, беременна от него? – воскликнула я. – Ты стреляешь по мне вопросами, как из пулемета. Та-да-да-да. – И Майка изобразила воина с пулеметом наперевес. – У тебя фантазии хватило бы на три сериала. Беременна? Наверное, тройней. Ты забыла, у меня же Костик! – Ну и что? Костик – это миф, и потом, – пожала плечами я, – сердцу не прикажешь. Никому еще никогда никакой Костик не мешал. У меня вон был Сережа, и что? Теперь вот мне Герман не звонит. И я ему звонить не буду, даже если мне для этого придется напиться на ночь твоим коньяком, чтобы уснуть. На сегодня, кстати, я уже норму выполнила. – Лиза, я это ощущаю на себе! Ты можешь остановиться, мисс Марпл? – Я слышу, слышу. Просто пытаюсь донести до тебя – люди попадают в самые разные ситуации, ты сама так сказала. Обстоятельства. Так я права? – Ты права, но я не беременна. – Ты уверена? – с сожалением переспросила я. Майка пожала плечами и подлила коньяку. Мы молча выпили, многозначительно глядя друг другу в глаза, и тут подруга громко, со стуком опустила пустой бокал на стол – несколько капель разлетелось по столешнице. – Если ты беременна, это дело временное. Если нет – это тоже временно, – продекламировала она преувеличенно пьяным голосом, громко, с театральным надрывом.