– Доктор сказал, что это должно пройти. – Когда? – Через несколько дней. – Но мы не можем ждать так долго… Мужчина снова повернулся к Надежде и прошипел: – Где оно? – Да скажите, что вам нужно! – Ты же видишь, она ничего не помнит! – одернула своего спутника женщина. – А я думаю, что она придуривается! Надо ее тряхнуть как следует, сразу все вспомнит… И такая злость была в его голосе, что Надежда здорово испугалась. Веры, как назло, не было, ну, если громко заорать, Мария Ивановна проснется, пользы от нее, правда, немного, но есть надежда, что при свидетелях этот тип ничего делать не станет. – Или снова отключится! – Блондинка схватила своего спутника за рукав. – Она же только-только в сознание пришла! В это время в палату вкатился доктор. – Это что у нас?! – воскликнул он, увидев людей возле кровати Надежды. – Кто разрешил? – Доктор, мы узнали, что она пришла в сознание, и хотели с ней поговорить… – залебезила женщина. Ее спутник мрачно молчал. – Мало ли что пришла! – кипятился доктор, сверкая глазами и вытесняя посетителей из палаты. – Разговаривать ей сейчас не нужно! Или только под врачебным контролем! – Но мы очень о ней беспокоились, очень волновались, хотели узнать, как она… – Узнать вы могли в справочном! И вообще, кем вы ей приходитесь? Родственники? – Родственники. – Женщина фальшиво улыбнулась. – Я ее сестра… двоюродная, а это – ее племянник… «Упаси бог от такого племянничка!» – подумала Надежда. – Ну все, вы ее увидели, а теперь оставьте, дайте отдохнуть! Пациентке сейчас нужен покой, покой и еще раз покой! Доктор вытеснил посетителей из палаты, затем повернулся к Надежде и проговорил прежним жизнерадостным тоном: – Ну, красавица, прощаюсь с вами до утра. Ведите себя хорошо! Не забудьте температуру измерить! И всем по порядку дает шоколадку и ставит, и ставит им градусники! Дверь палаты закрылась. Старуха так и не проснулась. Надежда полежала еще полчаса и поняла, что ей ужасно хочется встать. Встать, самой дойти до туалета, умыться… Она села на кровати. Палата поплыла перед глазами, и Надежде пришлось немного обождать, пока эта карусель остановится. Палата все кружилась и кружилась, она, очевидно, не поняла, с кем имеет дело. «Стоять! – приказала ей Надежда. – Стоять и не рыпаться!» И палата подчинилась приказу. – Ира, ты куда? – забеспокоилась вошедшая Вера. – Да нужно мне. До туалета дойду. – Тебе, наверное, нельзя еще вставать! Я сейчас нянечку позову, она тебе принесет что надо… – Да нет, лучше я сама. Все тело себе отлежала, нужно хоть немного подвигаться. Говорят же, что гиподинамия очень опасна. Честно, я себя гораздо лучше чувствую. Она и правда чувствовала себя не так плохо, как выглядела. А что голова кружилась – так это от долгого лежания. – Ну, смотри… Надежда встала, еще немного переждала головокружение и вышла из палаты. Навстречу шел пожилой мужчина в полосатом махровом халате. Окинув Надежду сочувственным взглядом, он проговорил: – Это вы с молоковозом столкнулись? – Ну, не совсем я, – скромно ответила Надежда, – это автобус. Но я в этом автобусе была. А что, заметно? Мужчина закашлялся. Надежда прошла мимо, к своей цели. В туалете было на удивление чисто. Надежда рассмотрела свое отражение в большом зеркале и расстроилась пуще прежнего. Хоть и больница, а невозможно уважающей себя женщине находиться в таком виде. Она подумала, что нужно хоть немного привести себя в порядок, а для этого ей нужна косметичка. Выйдя в коридор, она увидела нянечку с ведром и шваброй. – Ты что это расхаживаешь? – спросила та строго. – Доктор тебе лежать велел! – Да я и так все отлежала, захотелось немного подвигаться. Да и вообще, мне гораздо лучше. Нянечка недоверчиво и неодобрительно покачала головой. Воспользовавшись удобным случаем, Надежда спросила ее, где хранятся вещи больных. – А это вон там, на складе! – Нянечка показала в конец коридора. – А что тебе нужно? – Да мне бы кое-что в своей сумке взять. Косметичку да всякие женские мелочи. – Ну, значит, и правда на поправку идешь, коли про косметичку вспомнила! Пойдем, я тебе открою! Нянечка проводила Надежду, отперла дверь склада своим ключом. Видимо, она в этой больнице совмещала разные обязанности, от уборщицы до кастелянши. На складе были устроены широкие деревянные стеллажи, на которых лежали сумки, пакеты и тюки с одеждой. Надежда сразу же углядела на нижнем стеллаже свою дорожную сумку, темно-синюю с белым рисунком, и порадовалась, что узнала ее – значит, память у нее не совсем отшибло. Она потянулась за ней, но нянечка за спиной строго проговорила: – Ты куда, вон же твоя сумка, на верхней полке лежит! – Она показала на другую сумку – бордовую и меньшего размера. – Да нет, вон моя! – Ты ничего не путаешь? – усомнилась нянечка. – Вон же написано – седьмой номер, а седьмой номер это Муравьева, ты значит… И в книге у меня отмечено… – Да нет! Это, наверное, у вас путаница. Уж я свою сумку не спутаю! Я вот эту лямку сама зашивала! – Ну, не знаю, у меня всегда порядок! – обиделась нянечка, но спорить не стала. Надежда Николаевна поставила свою сумку на стол, расстегнула молнию, открыла. Вещи действительно были ее, знакомые. Надежда достала косметичку, смену белья и вспомнила, как все это собирала перед поездкой. Вся картина сборов постепенно восстановилась в памяти. Вот она достает сумку, а вещи уже разложены в спальне на кровати. Можно собраться спокойно, не спеша, потому что это рыжее чудовище не вскочит на кровать, не начнет топтаться на чистом белье, не порвет пакеты с подарками. Ага, она везла куда-то подарки, сейчас не вспомнить какие, но точно был довольно большой и тяжелый пакет. Которого тут, в сумке, кстати, нет. Значит, уже подарила. Кому, когда и где? Очевидно, там, куда она ездила. Стало быть, можно предположить, что она ехала обратно, в город, если подарков в сумке нет. И отчего она так неторопливо собиралась? Да потому что кота нет, он на даче у бабушки! Ну да, на дворе стоит удивительно теплый сентябрь, поэтому кота снова отвезли на дачу, поскольку мать Надежды категорически отказалась уезжать. А мать Надежды – женщина с твердым характером, ее не только Надежда, но и зять побаивается. Хотя мать относится к своему зятю неплохо, очень его уважает и не раз говорила даже, что Надежда такого хорошего мужа не заслуживает. Но это так, из вредности. Но все же как его зовут, мужа-то? Надежда перебрала вещи в сумке. Ага, вот еще нужное – пижама. Или домашний костюм. Здесь, в больнице, одна женщина в похожем по коридору ходит. Это хорошо, а то Надежде выдали фланелевый застиранный халат, да еще и пуговиц не хватает. – Ты скоро? – окликнула ее нянечка. – А то у меня пол недомыт. – Сейчас… Собрав самое необходимое, Надежда застегнула сумку и собралась поставить ее на место. Однако нянечка ее остановила: – Я сама положу, тебе напрягаться нельзя. Ты вообще береги себя, голова – это не шутки! Надежда поблагодарила ее и вышла, думая, какие все же хорошие люди работают в этой больнице. В коридоре не было ни души, и верхний свет погас, горели только две или три лампы дежурного освещения. Нянечка положила сумку Надежды на место и хотела уже запереть склад, как вдруг из полутемного коридора возник незнакомец – худой и сутулый мужчина в черном свитере. На голове у него была черная бейсболка с низко надвинутым козырьком, так что в темноте разглядеть его лицо было невозможно. Нянечка испуганно вскрикнула, но незнакомец зажал ей рот ладонью в перчатке, втолкнул на склад, захлопнул за собой дверь и прошипел: – Заткнись, тетка, если хочешь живой остаться! Поняла? Нянечка испуганно кивнула.