Старший инспектор Дагвид царственно расположился в самой середине большого оперативного штаба, а вокруг суетилась толпа придворных, кто в униформе, кто в штатском, но каждый изо всех сил изображал бурную деятельность. Маклина Дагвид попросту проигнорировал, обрушившись вместо него на Ричи. – Вы отсутствовали почти час! Где вас, черт побери, носило? – Это моя вина, сэр. – Маклин выступил вперед, стараясь оставить Ричи за спиной. – Я взял сержанта Ричи с собой в хранилище улик. Мне не доложили, что она назначена в вашу группу, и я полагал, что дело об убийствах имеет приоритет. – Вот только умничать мне здесь не надо, Маклин! Если бы не твои невразумительные описания подозреваемых, нам бы не потребовалось столько народу. Тем более что ты мог бы и пораньше рассказать про этого Питера Эйра… – Если бы мне было известно его имя, сэр, я бы вам сообщил. – Маклин смотрел за спину Дагвида, где на дальней стене к доске была прикреплена цветная фотография подозреваемого из полицейской картотеки, распечатанная на широкоформатном принтере. Стрелки вели от фотографии к торопливо набросанным вопросам и планам действий. Большинство он на таком расстоянии не мог прочитать, но «Розыскные группы» было написано крупными буквами и подчеркнуто, а судя по количеству строчек ниже, в них входили все полицейские, состоявшие в штате управления. – Вы ведь не собираетесь прочесывать весь Лит целиком? – Ты сам сказал, что его надо искать там. А уж когда мы его найдем, ему придется рассказать об организации, на которую он работает, все до последнего слова. – Дагвид выглядел до абсурда довольным собой. – Естественно, не раньше, чем ты подтвердишь, что это он самый и есть. Если бы ты не шлялся неизвестно где, мы бы его, возможно, уже поймали. Маклин подошел к доске и сделал вид, что старательно изучает фотографию. Питер Эйр здесь выглядел похуже, чем на фото над каминной полкой, где он был снят сразу после школы. Наркотики высосали все соки из его кожи, и она прилипла к черепу, как у иссохшей мумии. Глаза были пустыми, за раздвинутыми в полубезумной ухмылке губами виднелись обломанные, желтые зубы, нескольких не хватало. Волосы длинные, но жидкие и сальные. Неровная, с проседью щетина не могла полностью скрыть следов от прыщей на щеках и подбородке. – Ну что, это он? – пролаял с середины комнаты Дагвид, и Маклин с трудом поборол искушение ответить: «Пардон, обознался». – Он самый. Дагвид развернулся к одному из сержантов, чтобы отдать команду разыскать Эйра, и Маклин поторопился вмешаться, пока он не успел этого сделать. – Только если вы устроите облаву, он исчезнет. – Не валяй дурака, это же наркоман, а не ниндзя! – Повторяю, сэр, он исчезнет. Или ему помогут исчезнуть. Либо сам заляжет на дно, либо те, на кого он работает, сделают так, чтобы его не нашли. Зальют бетоном в фундамент на стройке или скормят на ферме свиньям. – Ерунда. Нам не впервой ловить наркоманов. – Но ведь не силами же всего, черт его побери, управления, сэр? – Маклин постарался, чтобы вопросительный знак не звучал как восклицательный, но вмиг побагровевшее лицо Дагвида означало, что он не слишком преуспел. – Это мое расследование, Маклин. И не тебе меня учить, как его вести! Маклин отвернулся от мечущего громы Дагвида и стал изучать списки розыскных групп. Отметив для себя несколько фамилий детективов, он протянул руку за тряпкой и стер их с доски: Ричи, Макбрайд, Лэрд, Джонсон. Помедлив секунду, стер еще несколько фамилий патрульных: Крегг, Хаусман, Кроу. – Какого еще черта ты там вытворяешь, Маклин? – Дагвид оставил свою царственную позицию и теперь угрожающе надвигался на него. – Эти люди – в моей следственной группе, сэр. Если вы не забыли, я работаю над двойным убийством. По-моему, вы сами говорили, что начальник полиции лично следит за делом. Советую иметь это в виду, если у вас снова возникнет каприз привлечь их к своей охоте на наркоманов. Было похоже, что Дагвид лопнет от злости. В комнате воцарилась тишина, и Маклин шкурой чувствовал, что все взгляды обращены на него. Для большей уверенности он сунул руки в карманы и в одном нащупал пластиковый пакет для улик. От пакета вверх по руке вдруг распространилась волна энергии – чувство, во всяком случае, было именно такое. Ему сразу стало наплевать на отношения между подчиненным и начальником, на уважение к старшим по званию, на правила и уставы. Все это потеряло какой-либо смысл. – Охота на наркоманов? – Голос Дагвида был тихим и почти не выдавал эмоций, в каком-то отношении это было даже страшней, чем если бы он орал, как обычно. – Охота на наркоманов? Вот что это для тебя такое? Назойливая обязанность, от которой хочется поскорей избавиться? Ты бы, наверное, предпочел, чтобы закон разрешал и травку покуривать, и грабить туристов в Лите, чтобы было на что ее купить? Маклин ничего не ответил, но и глаз не опустил. Присутствующие задержали дыхание, ожидая взрыва, как детишки ждут фейерверка. Старший инспектор отвел взгляд первым. Повернулся в сторону и через силу выплюнул слова: – Проваливай отсюда. И «группу» свою забери. Но когда снова надумаешь впадать в истерику, не жди сочувствия. Маклин, которого словно ударили под дых, медленно выдохнул. Сказать по правде, он и не рассчитывал, что кто-нибудь рано или поздно не припомнит ему срыва на Рождество, но ярость оттого, что первым оказался именно Дагвид, была сокрушительной. Руки сами собой сжались в кулаки, он подался вперед, готовый броситься в драку. Сквозь волну гнева пробился слабый голосок рассудка, чем-то похожий на голос сержанта Ричи: – Вы как раз собирались вернуться к записям бесед, сэр. Почти целиком во власти собственной ярости, Маклин все же угадал в резком развороте Дагвида намерение сейчас же отыграться за все на Ричи. Какой эмоцией была вызвана его реакция на это движение, он и сам не сказал бы, но выразилась она в мгновенном желании встать на ее защиту. – Совершенно верно, сержант, здесь мы уже закончили, – заявил Маклин, прежде чем Дагвид успел что-то произнести. Ричи не ответила, но, проходя мимо и направляясь в сторону двери, он прочитал не ее лице сильнейшее замешательство. 45 Вылезая из патрульной машины, которая подбросила его до дому, Маклин заметил на улице фигуру старика, поэтому стук в дверь не стал для него неожиданностью. С момента последнего разговора он уже несколько раз видел отца Энтона неподалеку от дома, но зайти тот решился впервые. Мало того, Маклин был уверен, что встречал Энтона и в центре – старик бесцельно бродил по улицам, но при встречах отворачивался или делал вид, что разглядывает витрины или автобусное расписание. Параноик на его месте решил бы, будто Энтон следит за ним, но Маклин знал, что это чушь собачья. Старик уже бывал у него дома, пил там чай, рассказывал небылицы про несуществующую книгу. Ему не было никакой нужды играть в доморощенного сыщика; если было что-то нужно, он просто мог зайти опять. Судя по нетерпеливому стуку в дверь, ему действительно было что-то нужно. Вздохнув, Маклин оставил купленный навынос ужин на кухне рядом с печкой и отправился через весь дом открывать. – Вы нашли ее? – Посеревшее лицо отца Энтона не выражало никаких эмоций, словно его лицевые мышцы парализовало. Одни лишь глаза ярко горели, похоже – огнем отчаяния. – Может, вам лучше войти? – предложил было Маклин и едва успел отступить в сторону, когда старик ринулся внутрь. – Она у вас? – В глазах отца Энтона на мгновение вспыхнула надежда и тут же умерла. – Конечно же, нет. Как я мог на это рассчитывать? В коридоре было темно; Маклин так и не научился быстро находить нужные выключатели и, торопясь к дверям, сумел только включить лампочку снаружи у входа. Сейчас она отбрасывала длинные тени от рамы стекла над дверью и освещала причудливым светом некоторые наиболее странные украшения бабушкиного дома. Отец Энтон остановился прямо под панцирем гигантской черепахи, прибитым к стене наподобие охотничьего трофея. Дальше в дом он не проходил, просто стоял и трясся от холода. – Пойдемте-ка на кухню, там теплей, – стал уговаривать его Маклин. – Вы же до полусмерти замерзли. Что это вообще за ребячество – ждать под дверью? Если хотите договориться о встрече, всегда можно позвонить. Он первым вошел на кухню, спугнув кошку, которая принюхивалась к пакету с едой. Большая печка пожирала топливо, словно прорва, но Маклина это мало беспокоило. От нее волнами распространялось желанное тепло, и потом, она всегда напоминала ему о детстве. Отогнав кошку, он зажег одну из конфорок и, поставив чайник, повернулся к незваному гостю. При полном освещении отец Энтон выглядел еще хуже. Белая как бумага кожа, посиневшие губы. Каждые несколько секунд он непроизвольно вздрагивал, словно человек, страдающий каким-то неврологическим заболеванием. Возможно, так оно и было, это бы многое объяснило. – Присаживайтесь, отец Энтон. Я приготовлю чай. – Маклин принялся копаться на полках в поисках необходимого. Когда он обернулся, оказалось, что старик по-прежнему стоит, вперив в Маклина взгляд из-под полуприкрытых век, пальто так и застегнуто на все пуговицы, руки в перчатках засунуты под мышки. – Послушайте, я толком не представляю, какой помощи вы от меня хотите. Но будьте же благоразумны, вам просто необходимо согреться. Выпейте чашечку, и я позвоню викарию, чтобы она пришла и забрала вас домой. – Я пока еще не впал в маразм. – В голосе отца Энтона прорезалась недовольная нотка, как будто покровительственный тон Маклина его задел. – Хотелось бы надеяться. – Маклин бросил косой взгляд на свой ужин, застывающий в пакете так близко и при этом совершенно вне пределов досягаемости. – По вашему поведению судить нелегко. Наступило молчание. Маклин заваривал чай и сам себе удивлялся. В холодильнике было пиво, в библиотеке дожидалась бутылка виски. Он планировал глотнуть чего-нибудь на выбор, возможно даже – и того и другого, и пораньше лечь. Вместо этого он собирается гонять чаи с сумасшедшим монахом. – Простите меня, инспектор, – наконец выговорил отец Энтон. Он вытащил руки из-под мышек, стянул перчатки, обнажив белую в голубых прожилках кожу, расстегнул пальто и сел. – Я не имел права к вам приходить. – Но зачем-то же вы пришли. – Маклин разлил чай, добавил молоко, нашел жестянку с печеньем. За все это время старик не сказал ни слова. Только когда Маклин уселся напротив, он заговорил опять: – Я рассказал вам про книгу. Это вовсе не мелочь. Я нарушил данный мной обет. – Если это послужит вам утешением, то я никому не передал нашего разговора. Меня бы, пожалуй, сочли сумасшедшим. – Вам, инспектор, это может казаться безумием. Но вы ни малейшего представления не имеете о таинствах, которым я был свидетелем. И о жертвах, которые мне пришлось принести. О, я не жалуюсь! Тогда, давным-давно, я прекрасно знал, на что иду. Я на все согласился, более того, мой выбор стал частью меня самого. Но боль, которую я чувствую теперь, в конце жизни, от этого не меньше. Маклин смотрел, как старик пьет свой чай, сжимая чашку трясущимися руками, так что горячая жидкость плещет на губы. Ему не часто доводилось встречать людей подобной силы духа, чья вера в Бога была абсолютной, кто посвятил служению всю свою жизнь. В его присутствии Маклин чувствовал себя неловко, и еще большую неловкость испытывал при мысли о том, что сейчас собирается сделать. Рядом с его несостоявшимся ужином лежала толстая папка. Маклин протянул руку, положил ее перед собой на стол и раскрыл. – Я вряд ли имею право делать то, что сейчас делаю. – Маклин достал из папки несколько ксерокопированных листков и подтолкнул по столу к старику. – Что это? – Полная опись имущества, изъятого в доме Дональда Андерсона в день ареста. – Маклин вспомнил возмущенный взгляд, которым одарила его Ричи, когда он потребовал от нее сверить всю опись, номер за номером, с аукционным каталогом и списком из коробки с вещественными доказательствами, а также вычеркнуть мелочевку, годную только для полицейской распродажи. В принципе, пропажи небольших, но ценных предметов из изъятого полицией имущества иной раз случались, но все средства Андерсона были вложены в старинные книги, и все книги были на месте. – Я не понимаю, – пожаловался отец Энтон, ведя по списку худым пальцем. Большинство книг значились в нем не только по названию, но и имели краткое описание, поскольку название не всегда было легко разобрать. – Здесь что же, вообще всё? – До единого предмета. Все, что было изъято, все, что было потом возвращено. И все книги до одной сейчас выставлены на аукцион. – Маклин вытащил из папки каталог аукционного дома. На полях он был исписан угловатым почерком Ричи, и Маклин стал листать его, пока не нашел то, что искал. – Даже вот эта. «Кодекс Энтериус», если не ошибаюсь. – Он снова протянул руку за описью имущества Андерсона, перелистнул на начало. – Изъята с письменного стола, в качестве закладки содержала полоску ткани, принадлежавшую… одной из жертв. Отец Энтон взял каталог, всмотрелся в аккуратный текст на его страницах, потом – в опись. Снова в каталог, снова в опись. Снова и снова. – Вы уверены? – наконец спросил он. – Вы видели именно эту книгу? Это ее читал Андерсон, когда вы его арестовали? – Она лежала раскрытой у него на столе. Непосредственно в момент ареста он ее не читал, но да, книга та самая. Во всяком случае, Маклин был склонен полагать, что та самая. А какая еще? Она выглядела именно так, как он запомнил. Та же форма и размеры, тот же цвет переплета и оттенок пергамента. А содержание его в тот момент не слишком интересовало, в отличие от закладки. Отец Энтон положил на стол сначала опись, потом каталог. В его взгляде что-то окончательно потухло. – Как же я ошибался! Значит, Андерсон держал книгу где-то еще. Или кому-то передал… 46 Она просыпается от головной боли. В животе резь. Еще не успев проснуться, она начинает ругать своего толстозадого благоверного, который опять перетянул на себя все одеяло. А вонища-то откуда? Он что, еще и обделался, что ли? Похоже, опять нажрался как свинья. Судя по головной боли, она и сама слегка перебрала вчера. Черт, надеюсь, мы хоть не трахались в таком состоянии?