– Разве я здесь не живу? – Мерит плюхается на диван и, схватив декоративную подушку, поспешно прикрывает ею живот, что делает всякий раз, когда садится, – похоже, бессознательно. – А что на обед? – Я думала, ты поешь у Сары, – говорю я и вздрагиваю: не хочу, чтобы Мерит, читая между строк, решила, будто я критикую ее за обжорство. – В принципе, я там ела и не ела. – Мерит перебирает бахрому на подушке. – Так, поклевала чуть-чуть. Я бросаю на Мерит сочувственный взгляд: – Они что, приготовили свинину? Мерит ненавидит свинину. Дочь объявила ей бойкот, когда узнала, что свиньи умнее других домашних животных. – Нет, жареного цыпленка и салат «Цезарь». – Ее щеки краснеют. – Понимаешь, это очень тяжело. Если ты будешь есть только салат, они подумают: «Бедняжка, она так старается!» А если я буду есть цыпленка, они подумают: «Ах вот почему она такая огромная!» Я вытираю руки кухонным полотенцем, прохожу в гостиную и сажусь возле Мерит на диван: – Детка, никто так не думает. – Она предложила мне сходить в субботу куда-нибудь потусить. – Чудесно! – Мой голос звучит чересчур жизнерадостно, и Мерит еще глубже зарывается в диванные подушки. – А над чем ты сегодня работала? Ее лицо сразу светлеет. – Выделяли ДНК шпината. – Ух ты! – моргаю я. – А зачем? – Потому что это вполне возможно. Она похожа на паутину. – Мерит отбрасывает подушку, чтобы иллюстрировать свой рассказ жестами. – Ты знала, что наши гены на восемьдесят пять процентов такие же, как у полосатого данио? Что меньше двух процентов нашей ДНК ответственны за производство белка. Все остальное называется «мусорной ДНК», потому что это просто набор случайных последовательностей, не программирующих ничего важного. – Выходит, в хромосоме куча свободного места, – замечаю я. – Никто еще пока не нашел Розеттского камня[5] для ДНК. Я тяну Мерит за кудряшку: – А вдруг это будет твоим вкладом в науку. В ответ дочь пожимает плечами: – Ты ведь знаешь, как говорят. Если вам нужен подходящий мужчина для работы… возьмите женщину. Мерит внезапно наклоняется вперед и порывисто обнимает меня. Подростковый возраст – точно летняя погода в Бостоне. Яркое солнце сменяет бурю. Периодически выпадает град. А за облаками кое-где ясное небо. Я обнимаю дочь обеими руками, слово пытаясь заключить в кокон, оберегающий от бед. Помню, каково было чувствовать ее под зонтиком моей грудной клетки и слышать биение двух сердец. Очень хорошо помню. Просто сейчас я не всегда слышу это биение. И тут входит Брайан. Позвонив в институт теоретической физики «Периметр» и отменив в последнюю минуту доклад, он отправился в свою лабораторию. Брайан швыряет портфель на кухонную столешницу и кладет в рот кусок моцареллы с блюда салата капрезе, который я успела приготовить. – Фу! – говорю я. – А ты помыл руки? – Она права, – соглашается Мерит. – Один грамм человеческих какашек содержит триллион микробов. – Ну вот, отбила у меня весь аппетит… – Брайан наклоняется, чтобы обнять Мерит, и после секундного колебания обнимает меня. Я делаю вдох. Шампунь «Нитроджина». «Олд спайс». Делаю выдох. – Мерит сегодня выделила ДНК, – сообщаю я. – Интересно, а сколько стоит этот лагерь? – присвистнув, спрашивает Брайан. – Это была ДНК шпината. И все же… – Мерит внезапно вскакивает с места. – Ой! Спасибо тебе большое за подарок на день рождения! Он замечательный. Должно быть, Брайан что-то купил Мерит, оставив это у нее на кровати, пока я навещала Вин. Мерит бурно обнимает отца, а он незаметно косится на меня: – Прости, что задержался с подарком. – Ничего, все нормально, – отвечает Мерит. Буквально на секунду я чувствую укол зависти. Почему Брайану все прощается, а меня вечно осуждают? Родители, у которых не один ребенок, а несколько, обычно говорят, что любят всех одинаково, но я не верю. Да и дети любят родителей по-разному. Ребенок, утверждающий, что любит обоих родителей одинаково, всегда проводит между ними зазубренную линию: гладкой стороной к одному родителю и колючей – к другому. Просто иногда хочется, чтобы меня любили больше. Но я никогда этого не говорю. Надев на лицо улыбку, я спрашиваю Мерит: – А что папа тебе подарил? Но Брайан не дает ей ответить: – Ой, совсем забыл! Я купил билеты на лекцию в Массачусетском технологическом институте. Приглашенная лекторша собирается рассказать, как ее укусил вампир – южноамериканская летучая мышь – и преследовала горилла. Поговаривают, будто она собирается принести живого осьминога. – Круто! – улыбается Мерит. – Но тебя же пригласили к Саре. – Я пытаюсь поймать взгляд Брайана, молча умоляя его понять наконец, что возможность провести время с другим подростком гораздо полезнее для Мерит, чем встреча с цефалоподом. – Я вовсе не говорила, что собираюсь туда пойти. – Мерит сердито смотрит на меня. – Она собирается тусоваться у бассейна. На улице девяносто градусов и очень влажно. – Звучит здорово. – Я бросаю на Брайана многозначительный взгляд. – Правда, дорогой? – Угу, – говорит он. – Мы можем посмотреть лекцию онлайн. – Я. Туда. Не поеду. – Но, Мерит… Она резко разворачивается и сжимает кулаки, подбоченившись: – Если я отправлюсь тусоваться у ее бассейна, мне придется снять футболку. А я не желаю снимать футболку. – Она не станет над тобой смеяться… – Верно. Она будет меня жалеть. Что еще хуже. – Мерит скрещивает на груди руки, будто крылья, за которыми ей хочется спрятаться. – Ты вообще ничего не понимаешь. – И с этими словами она убегает к себе наверх. Я закрываю лицо руками: – Господи! Брайан проходит вслед за мной на кухню: – Это наверняка из-за осьминога. – Откуда тебе знать? Я вынимаю из духовки грудку цыпленка, режу на три части и раскладываю по тарелкам. Туда же кладу ложку риса, несколько кусочков моцареллы и томатов. Мы с Брайаном одновременно смотрим на лестницу. – Может, попросишь ее спуститься? – спрашиваю я. – Ни за какие деньги, – качает головой Брайан. Я накрываю тарелку фольгой: – Отнесу ей наверх. Чуть позже. Брайан танцует вокруг меня, подбираясь к буфету – наша хореографическая рутина, – чтобы достать бокалы и столовые приборы, а я тем временем ставлю еду на кухонный стол. Есть некая красота в том, как мы крутимся вокруг друг друга в тесном пространстве – луна вращается вокруг солнца. Вот только я не знаю, кто из нас кто. Без Мерит, служащей буфером, воздух становится фитилем, и любое неосторожное слово может его воспламенить. – Как прошел день? – Вопрос Брайана звучит нейтрально. Безопасно. – Хорошо. – Я проглатываю кусочек цыпленка. – А как твой день? – Я разговаривал с организаторами конференции. Они просят меня представить доклад в октябре. – Хорошо.