Так и мы боимся спросить Его о том, что значит для Него самого: Будут два одна плоть (Мф. 19:5). «Ты прекраснее сынов человеческих» (Пс. 44:3). Чем же красота Его больше всех красот мира? Тем, что она – ни мужская, ни женская, но «сочетание мужского и женского с прекраснейшею гармонию» (Гераклит). Он в Ней. Она в Нем; Вечная Женственность – в Мужественности Вечной: Два – Одно. Любит Иисуса Мария, Неизвестного – Неизвестная. Нет слова на языке человеческом для этой любви; но сколько бы мы ни уходили от нее, сколько бы ни забывали о ней – вспомним когда-нибудь, что только эта любовь спасет мир. V …Миро возлила Ему на голову. Некоторые же вознегодовали и говорили между собою: к чему такая трата мира? Ибо можно было бы продать ее более чем за триста динариев и раздать нищим. И роптали на нее (Мк. 14:3–5). Кто эти ропщущие, у Марка не сказано, а у Иоанна (Ин. 12:4): «один из учеников Его, Иуда». Вслух, может быть, высказал он то, что про себя думали все. Оставь ее, — прямо в лицо ему одному говорит Иисус. — …Нищих всегда имеете с собой, а Меня не всегда (Ин. 12:7, 8). Вот чего Иуда не знает о Нем, но знает Мария: не было такого, как Он, никогда, и не будет; Он – один-единственный Возлюбленный. VI К ранним галилейским дням служения Господня относит Лука миропомазание. Но судя по совпадению имен: «Симон Прокаженный» в первых двух Евангелиях и «Симон фарисей» у Луки (7:40); судя также по тому, что здесь женщина не возливает мира Иисусу на голову, как у Марка и Матфея, а умащает ноги Его и отирает их волосами; судя, наконец, по тому, что город, где это происходит, в III Евангелии – просто город, без имени, что на арамейском языке (а первоисточник Луки тоже, конечно, арамейский) значит почти всегда Иерусалим, – судя по всем этим признакам, галилейская вечеря Луки ближе к вифанийской, чем думает он сам или хотел, чтобы думали мы. …Женщина того города, бывшая грешницей, узнав, что Он возлежит в доме фарисея, принесла алебастровый, с миром, сосуд и, ставши позади, у ног Его, — (ноги у возлежащих босые, – обувь снимается перед тем, чтобы возлечь, – протянуты назад) – и плача, начала обливать ноги Его слезами и отирать волосами головы своей; и целовала ноги Его, и умащала их миром. Видя же то, фарисей, пригласивший Его, сказал сам в себе: если бы Он был пророк — (в лучших кодексах – «тот самый Пророк», «Мессия»), – то знал бы, кто и какая (женщина) прикасается к Нему, ибо она – грешница (Лк. 7:37–39). …Женщина! Где твои обвинители? никто не осудил тебя?…Никто, Господи! – И Я не осуждаю Тебя, — мог бы сказать Иисус и этой галилейской грешнице, так же как той, иерусалимской «жене прелюбодейной» (Ин. 8:10–11). Здесь безнаказанность греха разрешается; «слишком тяжелый грех слишком легко прощается», – соблазнится Блаженный Августин вместе со всей Церковью III–IV веков и захочет выкинуть из Евангелия эту жемчужину, как сор. Так же могли соблазниться Иуда и Симон-фарисей. VII Две любви, мужская и женская, скупая и щедрая, Симона-Иуды и грешницы. Две любви сравнивает Господь: Я пришел в дом твой, и ты воды Мне на ноги не дал, а она слезами облила Мне ноги и волосами головы своей отерла. Ты целования не дал Мне, а она с тех пор, как Я пришел, не перестает целовать у Меня ноги. Маслом ты Мне головы не помазал, а она мне ноги помазала миром. А потому говорю тебе: прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много; а кому прощается мало, тот мало любит. И сказал ей: прощаются тебе грехи… …Вера твоя спасла тебя; иди с миром (Лк. 7:44–50). Больше, чем ей, никому никогда не прощалось, потому что больше, чем она, никто никогда не любил. VIII Знает ли она, что делает, возливая миро на голову Его (по первым двум синоптикам)? Древле Самуил пророк, возлив елей на голову Саула, сказал: Вот, Господь помазал тебя в цари над Израилем (1 Цар. 10:1). «Ныне же Мессию помазала в цари блудница», – мог подумать Иуда. Первая капля вифанийского мира для него та последняя капля, от которой чаша через край переливается. «Тело Мое умастила вперед к погребению», – слышится, может быть, Иуде последнее отречение Царя-Мессии от Царства. «Сам Себя хоронит заживо, и не только Себя, но и всего Израиля», – мог подумать Иуда и согласиться с Гананом: ____ лучше, чтоб один человек умер за людей, нежели чтоб весь народ погиб (Ин. 11:50)[83]. «Друг», Иуда, и враг, Ганан, соединились, как два конца одной веревки, стянувшиеся в мертвую петлю на шее Христа. IX Что за человек Иуда? «Вор», – отвечает Иоанн или один из Иоаннов, неизвестных творцов IV Евангелия. «Хочет Иуда возместить убыток, причиненный ему, как он думает, тратою мира на Вифанийской вечере», – доводит Блаженный Иероним этот слишком простой ответ до последней плоскости и грубости[84]. Сколько вы дадите Мне, чтоб я вам предал Его? — торгуется Иуда в I Евангелии. Как же такого негодяя мог избрать Иисус в ученики? Вспомним, как произошло избрание. На гору взошел и позвал к Себе, кого Сам хотел; и пришли к Нему. И поставил (из них) Двенадцать, чтоб были с Ним и чтобы посылать их на проповедь (Мк. 3:13–14). ____ «Сам хотел» Иуду, «вора» и негодяя; «сам позвал его к Себе»? Или в нем одном ошибся, не узнал его одного Сердцеведец, видящий всех людей насквозь? (Людям) не вверял Себя, потому что знал всех и не имел нужды, чтобы кто засвидетельствовал о человеке, ибо Сам знал, что в человеке (Ин. 2:24–25).