Нейт схватил лежавший внутри пистолет, старый 9-миллиметровый «браунинг», и, вставив в рукоятку магазин, снова поспешно спустился на цыпочках вниз. Сжимая пистолет в руке, он открыл входную дверь. Вышел на потрескавшиеся каменные ступеньки. Фигура стояла там же. Словно ждала его. «Просто олень. Просто олень». Нейт обвел взглядом двор, ища какие-либо свидетельства рогов или остальных частей животного – четыре ноги, а не две, быть может, мелькнувший хвост, – но ничего не увидел. Сглотнув подступивший к горлу клубок, он окликнул: – Эй! Прошло какое-то мгновение. Потом фигура развернулась, собираясь бежать. Бешено колотящееся сердце призывало Нейта двигаться, двигаться, двигаться, – поэтому он пересек усеянную листвой лужайку, на ходу передергивая затвор. Нейт увидел, как тень продирается сквозь заросли, углубляясь в лес, и босиком последовал за ней. Оттолкнувшись он земли, ворвался в заросли сухого терновника. Постепенно глаза освоились в темноте. Нейт бежал в полосах лунного света, преследуя нечто, двигавшееся длинными прыжками. Ветки хлестали по щекам и лбу. Он едва не упал, провалившись ногой в засыпанную листьями канаву между деревьями, – здесь когда-то лежал поваленный ствол, сгнивший и превратившийся в труху. Боль разлилась от лодыжки до бедра, но Нейт продолжал бежать. «Направляемся к парку», – вдруг дошло до него. К Рэмбл-Рокс. К месту из кошмарного сна. Внезапно Нейт вырвался из густых зарослей и оказался на мягкой траве. Впереди в полосе лунного света стоял человек. Словно попавший в ловушку, пригвожденный острым лучом света. Фигура была высока, словно огородное пугало, и тоща, как заключенный. Длинная спутанная борода спускалась на голую грудь. Солидное брюшко свисало через пояс потрепанных джинсов. Нейт разглядел на коже неизвестного свежие ранки – похожие на следы от укусов, на лопнувшие волдыри. Резко остановившись, он вскинул пистолет, направив его на незнакомца. – Эй ты! Кто ты такой? Что ты делал во дворе моего… И тут Нейт увидел его лицо. Оно шевелилось. По нему что-то ползало – какие-то дрыгающиеся черные точки. Точки светились и корчились. Извивались. Нейт услышал жужжание мушиных крыльев. Он сообразил, что это мухи. А может быть, оводы. Тут мухи вспыхнули зеленоватым призрачным сиянием: светлячки. – Кто… ты… такой? Неизвестный раскрыл рот, широко, слишком широко, показывая желтые зубы и бледный дергающийся язык. Рот продолжал раскрываться – щелк, хруст, треск, – и вдруг раздался такой громкий удар, словно внутри что-то сломалось, хотя кожа осталась целой, и нижняя челюсть повисла в клочьях бороды, будто сломанная калитка. Неизвестный завыл, скорбно заскулил – и тут окружающий мир озарился, в темноте вспыхнул ослепительный свет, и беззвучный раскат грома ударил Нейта в грудь. Свет разорвал незнакомца, смывая, стирая его. 15. Писатель Нейт ахнул. Он зажмурился, закрываясь от внезапного света рукой. Фигура, тощий человек со всклокоченной бородой, исчезла. Нейт учащенно дышал. Как собака, которой больно. Судорожные порывистые вдохи и выдохи заполняли мир, раздвигая пустоту. И тут раздался голос: – Привет, дружище! С тобой все в порядке? С той стороны, где прозвучал голос, появилась тень – еще один человек, мужчина, хотя как не тот тощий незнакомец, а средний во всех отношениях: среднего роста, среднего телосложения и так далее. Голос был радостным и добродушным – тон друга, с которым давно не виделся. – Я… – Нейт посмотрел на свою руку, заканчивающуюся пистолетом, и уронил ее, осознав, что целился в новую тень. – У меня все хорошо, спасибо. Незнакомец подошел ближе. Он был в годах: лет шестидесяти. Лица Нейт разглядеть не мог, учитывая яркий свет у него за спиной, – не луна, а фонарь на стене дома. Нейта озарило откровение. Он оказался у дома своего соседа, так? Ох-хох… Должно быть, мужчина пришел к тому же заключению. – Ты ведь поселился рядом, да? Я так понимаю, мы соседи. – Я… – Нейт поморщился, красный от стыда. – Совершенно верно. Смущение сменилось тревогой. Нейт не хотел лишиться работы, а то обстоятельство, что он среди ночи забрел во двор к соседу с заряженным пистолетом… не лучший способ убедить местные власти в своей психической уравновешенности. Однако незнакомец сказал, махнув на свой дом: – Не хочешь зайти в гости? Я – сова, засиживаюсь допоздна. Буду рад предложить что-нибудь выпить, если составишь компанию. – Мне бы не хотелось вас беспокоить… – Дружище, я бы сказал, что мы уже прошли этот этап, – рассмеялся сосед. – Пожалуй. С радостью. Но только ненадолго. – Вот и отлично! – Мужчина хлопнул в ладоши. – В таком случае пошли! * * * Дом оказался в виде треугольной призмы. Открытая веранда сзади, балкон над входом. Внутри было просторно – даже чересчур, настолько просторно, что создавалось впечатление заброшенности. Куда ни кинь взгляд, повсюду дерево – деревянные полы, деревянные балки перекрытий, колоды вместо столов, деревья снаружи. В целом получалось что-то среднее между минималистским модернизмом и шале на горнолыжном курорте. Единственным примечательным моментом были два высоких книжных шкафа у дальней стены – не из тех, которые служат чисто для украшения, нет. Шкафы были заполнены книгами, засунутыми без какого-либо порядка, потрепанными, зачитанными. Любимыми. Схватив табурет, хозяин дома пододвинул его Нейту, а сам подошел к стойке. – Что будешь? О черт, меня зовут Джед, кстати; Джед Хомаки. Выбирай отраву по вкусу, как говорится, – есть вино и пиво, сидр и настойки, и, разумеется, полная палитра чего покрепче. Если любишь виски, можем совершить экскурсию по Шотландии… – Да, конечно, это будет просто замечательно. А я, кстати, Нейт Грейвз. – Грейвз – гм… Сын Карла? Нейт замялся: – Да. – Сочувствую твоей утрате, – сказал сосед. Затем тихо добавил: – Твой отец, позволь сказать, был той еще задницей. Нейт взорвался непрошеным хохотом. – Тут я полностью с вами согласен, мистер Хомаки! – Джед – зови меня просто Джед, договорились? Нейт наконец смог хорошенько рассмотреть Джеда Хомаки – его добродушный голос полностью соответствовал внешности; естественно, он был похож на чьего-то доброго дядюшку – а то и на саму идею доброго дядюшки. У него была широкая улыбка, а взъерошенные брови напоминали экзотических гусениц, однако темные глаза внимательно изучали все вокруг – критически разбирали мир со скрупулезностью гроссмейстера. Хозяин поставил на стойку бутылку. Двенадцатилетний «Балвени»[25]. Затем два стакана – стук, стук. Плеснул в них виски на два пальца. Нейт смущенно посмотрел на пистолет в руке.