Его руки и плечи натянули ткань куртки, которую крепко держал за край Джед. – Держу, – кряхтя, пробормотал он. – Как ты? – Ты меня спас, не дал разбить лицо, – ответил Нейт. Однако когда он попытался сойти с камня, острый штопор боли снова вонзился ему в пятку. Ахиллово сухожилие горело огнем. – А, черт! Нейт осторожно опустился на землю, ощупывая ногу. – Так, – сказал Джед, – похоже, дело плохо. Он посветил фонариком. Нейт растер ногу. – Кажется, все в порядке. По крайней мере, кость цела. Просто дай мне минутку. – Да, конечно, конечно. Джед принялся расхаживать взад и вперед в тесном пространстве, в темноте, под луной. Вверх по камню, обратно вниз, снова вверх и снова вниз. Нейт хмуро наблюдал за ним. – Что-то ты нервничаешь, – заметил он. – Нет, все в порядке. – И все-таки ты нервничаешь. Я же вижу, что-то не так. Джед долго мялся, кусая губу, но затем наконец сложился пополам, точно шезлонг. – Я просто волнуюсь насчет того, что мы здесь найдем. У меня… у меня было свое представление о мире, Нейт. О том, как все устроено. Но теперь я уже ни в чем не уверен. – И это все? – Это все. Пришлось удовлетвориться таким ответом. Нейт недостаточно хорошо знал своего соседа и не мог определить, говорит ли тот правду. Джед ему нравился, и, похоже, он вложил многое в то «представление о мире», о котором говорил. Разумно было предположить, что теперь, когда вера пошатнулась, Джед чувствовал себя не в своей тарелке. «Но, – поинтересовался тоненький голосок в самых глубинах сознания Нейта, – разве это не должно было вызвать у него и восторг?» Он опасался, что ему предстоит еще долго копаться в этой неведомой черной земле, каковой являлся его сосед, однако сейчас время для этого было неподходящее. – Я сейчас подберу свой фонарик, – сказал Нейт, осторожно массируя ногу после каждого шага. Морщась от боли, он захромал по каменному полю, чертовски сожалея о том, что они не пошли в обход, как предлагал Джед, – или, того обиднее, что он просто не остался дома, в уютном кресле с банкой пива в руке. Через несколько шагов Нейт увидел футах в десяти фонарик – слава богу, тот по-прежнему горел, из чего следовало, что не разбился, несмотря на падение на камни. Нейт проследил взглядом за лучом. И застыл на месте. Вид того, что освещал фонарик, лишил его способности дышать. С губ сорвался тихий звук, полный ужаса и предчувствуемого горя. Джед встревоженно справился, все ли в порядке. – Мне знаком этот камень, – едва слышно промолвил Нейт. – Я его уже видел. 46. Камень-стол Видение нахлынуло с неудержимой силой приливной волны: он бьет своего сына, звучит выстрел, мальчик падает на камень. На камень, похожий на стол. И вот теперь Нейт видел этот самый камень наяву. Он понял, что увиденное во сне происходило здесь, на каменном поле Рэмбл-Рокс, – хотя были и некоторые отличия. В видении камни были скругленные, а не острые. Но этот камень в форме стола… Здесь он был такой же, как и во сне. Подобрав фонарик, Нейт провел лучом по гладкой поверхности и увидел канавки, расходящиеся от середины. Канавки, по которым в его видении текли ручейки крови его сына. Должно быть, этот образ хранился в подсознании, и во сне видение всплыло, как это нередко бывает со сновидениями – они впитывают старые воспоминания, будто половая тряпка, а затем выжимают прямо в дремлющий рассудок. Несомненно, этот образ был из каких-то воспоминаний. Разве не так? Не здесь ли Эдмунд Риз убивал девочек? Вполне вероятно. У Нейта мелькнула мысль, что он уже знал все это, и потому сон привел его именно сюда. Или же сон означал что-то другое? Являлся знамением? Предостережением? – Что там у тебя? – окликнул его Джед. – Все в порядке, – ответил Нейт. Теперь его черед лгать… О, да пошло все к черту! Он устал лгать. – Знаешь, Джед, – сказал Нейт, – нет, тут что-то не так. У меня такое ощущение, будто все как-то сместилось, а этот… а этот камень, похожий на стол… Он мне приснился, несколько недель назад. В этом сне мой сын умирал. После такого признания Джед притих. – Но я уверен, что это пустяки, – наконец добавил Нейт. – Не знаю, что можно считать пустяками, а что – нет, – изменившимся голосом произнес Джед, очень тихо и грустно, с хрипотцой, словно пытался что-то сдержать. Возможно, слезы. Слезы, проливающиеся из какого-то глубинного источника скорби, знать которого Нейт не мог. – Только знаю, Нейт, что жизнь – странная штука. Она полна ошибок и сожалений, и наше сознание мастерски вызывает все это в самый неподходящий момент, когда мы наиболее уязвимы. Как, например, во сне. Я думаю, что для нас лучшее – определять, как двигаться вперед. Как исправлять совершенные ошибки, чтобы обретать хоть какое-то успокоение. И давать его тем, кому мы, возможно, сделали больно. По крайней мере, мне хочется на это надеяться. – По-моему, разумно. – Рад, что ты так думаешь. А это значит, что нам нужно шевелиться – если, конечно, ты можешь идти. – Могу. – Тогда пошли. И они пошли. 47. Истинная тьма Потребовалось какое-то время, чтобы доковылять до конца каменного поля, но зато на противоположной стороне они сразу нашли тропу, которая провела их через березовую рощу к мощеной дорожке. Впереди их ждал старый железнодорожный тоннель. В рассеянном серебристом свете луны он казался бесконечным – переходом не в другой конец парка, а куда-то еще. Бесконечным путем сквозь тьму в никуда. Из-за деревьев донесся пронзительный крик. Похожий на женский, однако было в нем также и что-то нечеловеческое; вопль, наполненный обнаженной болью. Резкий и краткий, он вырвался в ночную темноту. Джед вздрогнул, и Нейт тоже почувствовал, как у него стынет кровь в жилах. Нейт поднял руку. – Все в порядке, – сказал он. – По-моему, просто лиса. – Как скажешь, черт побери. – Ага. Звук жуткий, согласен. Ночью многие животные издают ужасные звуки. Лисицы, зайцы, рыбаки… – Величие природы, – недовольно проворчал Джед. Нейт едва сдержал смех. Это было мгновение легкомысленности – крайне необходимой перед погружением во мрак тоннеля. Потому что тот зловеще маячил впереди. Пасть, готовая проглотить их целиком. – Прямо Иона и кит[85], – пробормотал Джед, очевидно, подумав то же самое. Нейт всмотрелся в непроницаемую черноту, ожидая увидеть в ней далекий огонек призрачного поезда с обезглавленным проводником. Однако ни одна искорка света не разрывала темноту. – Ты уверен, что этим нельзя заняться днем? – спросил Нейт. – Говорят, Нейт, именно ночь – то самое время, когда занавес между мирами наиболее тонок. К тому же ты ведь не хочешь, чтобы тебя видели шатающимся по тоннелю в поисках призраков и привидений, правда? Ты ведь у нас из Охоты и рыболовства и все такое. – Пожалуй, тут ты прав. – В таком случае, Нейт, мы должны решиться. – Неожиданно Джед замахал руками, словно пытаясь предупредить водителя о том, что мост впереди разрушен. – Нам следует уходить отсюда. Точно. Вот и все. Нам следует развернуться, Нейт, и разойтись по домам. Мне… мне это не нравится. Меня одолевают сомнения. Идем! Он попытался увлечь Нейта обратно по дорожке. – Постой, не торопись! Мы уже здесь. Проделали такой путь… – Нейт… – Нет. Раз ты говоришь, что этот тоннель, не знаю, какое-то сверхъестественное место – боже, не могу поверить, что говорю такие слова, – значит, мы должны войти в него и увидеть то, что сможем увидеть. – Хорошо, Нейт. – Печально усмехнувшись, Джед кивнул. – Хорошо. Как скажешь. Просто знай, что я сожалею.